воскресенье, 05 ноября 2017
Таки решилась продолжить драбблик "Искупление". Хотя сюжет мало чем отличается от типичного ФрЭсме, только что Эсмеральда медленно и методично выносит мозг не Фролло, а Тристану Пустыннику (такой перевод мне нравится больше, чем Отшельник, хотя хз зачем вообще переводить фамилии. Л'Эрмит так л'Эрмит). Интернет перерыт в поисках хоть каких-то сведений о Великом прево (заодно осознала, что Великий прево и Верховный судья таки разные должности) и книг/фильмов, где он встречается как персонаж. Ни одного портрета не нашла, насчёт внешности придётся опираться на описание Гюго. Или таки ориентироваться на советского "Квентина Дорварда".
ПрологЧеловек, силой данной ему власти укрывший Эсмеральду от расправы, внушал ей безотчётный ужас, затмевавший невольно испытываемую благодарность. Его зверская физиономия, привычка скалиться по-волчьи, глаза навыкате, рубцы, оставленные противниками в минувших битвах, приземистое, исполненное жестокой мощи тело – словом, всё в нём повергало её в трепет. А между тем, он принадлежал к той же породе, что и Феб, один из тех, кого бедняжка видела в девичьих грёзах. Этот человек носил доспехи, меч на поясе и шпоры на сапогах, а на кафтане его вышита была королевская лилия. Его стальные мускулы не ведали усталости, а железное сердце - жалости. Но как разительно он отличался от её лучезарного капитана! Однако, по воле судьбы, именно он, Великий прево, по локоть обагривший руки в крови своих жертв, оставался единственным, с кем несчастная затворница могла общаться. Тристан Отшельник связывал цыганку с внешним миром, от которого она была ещё более оторвана, чем в месяцы, проведённые в соборе Богоматери.
Немного свыкнувшись с участью пленницы, Эсмеральда начала страдать, не зная, чем себя занять. Ей запрещалось выходить из дома. Её угнетала тишина, когда нельзя ни с кем перемолвиться хотя бы словом. Слуги, видимо, подчиняясь приказу, не отвечали на её попытки заговорить с ними. Невольно девушка принялась с нетерпением ожидать посещений того, кого боялась пуще смерти. Тристан же крайне редко появлялся в доме, где скрывал цыганку, поскольку почти неотлучно находился при короле, а король предпочитал Парижу укреплённый замок Плесси-ле-Тур.
Впрочем, беседы Эсмеральды и Великого прево в те редкие дни, когда он наведывался к ней, сводились к одному и тому же. Узница, выросшая в цыганском таборе, привыкшая к свободе, движимая любовью к Фебу, погасить которую не в силах было ничто, рвалась прочь из заточения.
- Умоляю вас, господин мой, сжальтесь! Я не могу больше здесь оставаться! – сквозь слёзы взывала цыганка. Голосок её дрожал.
Тристана Отшельника сотни раз молили о пощаде. Он привык к подобным просьбам и относился к ним равнодушно. Только один раз он позволил себе проявить слабость. Один-единственный раз. А глупая девица убеждала его повторить прежнюю ошибку.
- Опять ты заводишь старую песню! – раздражённо ворчал Тристан, словно тигр, которого дёргают за усы. – Разве ты в чём-то нуждаешься здесь? Слуги непочтительны с тобой?
- Ох, нет, что вы! – поспешно отвечала цыганка. - Но мне невыносимо одиноко. Я всегда жила среди людей, а теперь со мной никто, кроме вас, не разговаривает, да и вас я не вижу иногда неделями. Мне кажется, что я оглохла и онемела. Это ужасная пытка, пытка тишиной и одиночеством!
В глазах её дрожали слёзы. Королевский кум не выносил ничьих слёз, они действовали ему на нервы. Глупая же цыганка, не понимающая самых очевидных вещей, только и делала, что разводила сырость. Тристан несколько сдал позиции.
- Будь по-твоему, я разрешу слугам общаться с тобой. Чего ты ещё хочешь?
- Свободы, - дрожащим шёпотом ответила непреклонная Эсмеральда.
Глаза Тристана загорелись диким огнём, верхняя губа приподнялась, обнажая дёсны, ноздри затрепетали. Великий прево сделался чрезвычайно похожим на волка, изготовившегося к броску. Цыганка испуганно сжалась.
- Башка Христова! Я сбился со счёту, сколько раз говорил тебе, что за воротами этого дома тебя ждёт неминуемая гибель. Ты стремишься вернуться на виселицу? Или предпочтёшь, чтобы тебя растерзала толпа?
Эсмеральда упала на колени, умоляюще простёрла руки.
- Нет, но… Моя матушка! Я нашла её и тут же потеряла. Я не знаю, где она, что с ней. Я должна найти её.
- Ты её не найдёшь, - жёстко отрезал Великий прево. – Она умерла в тот же день, как тебя доставили сюда. Теперь ты знаешь. Ты довольна?
Эсмеральда охнула, обняла его ноги, затараторила:
- Нет, неправда. Вы солгали! О, скажите, что вы солгали! Это слишком ужасно, чтобы быть правдой! Матушка моя!
- Я солгал, чёртова ведьма! – рявкнул Тристан, отшвырнув девушку.
Ох, как он её ненавидел! Его злили её униженные мольбы, её непроходящий страх. Эсмеральда была единственным человеком, чей трепет перед ним вызывал у него не самодовольство, а досаду.
Цыганка отличалась поразительной красотой и непомерным, непробиваемым упрямством. Она молила о свободе, о том, что он не мог ей предоставить. Людовик Одиннадцатый считал колдунью повешенной. Вряд ли он забыл её историю, слишком уж памятные события ей сопутствовали. Если отпустить девчонку, её тут же разорвёт мужичьё или схватит стража. Государь узнает о нарушении приказа, и тогда гнев его обрушится на голову Великого прево. Тристан Отшельник слишком дорожил своим положением, чтобы рисковать им ради безродной девки. Но спроси Великого прево, что ещё заставляло его скрывать приговорённую вместо того, чтобы довершить работу Анрие Кузена, он не смог бы ответить.
@темы:
фанфик,
Тристан Отшельник