Передайте от меня привет Бродвею, когда попадёте на него.
Выправила, убрала кое-где тавтологию, добавила начало. Почему Овечкин не заметил исчезновения из саквояжа почти двухкилограммовой короны - пусть останется на совести канона. Может, Нарышкин успел чего для веса подложить. Попутно дошло, что действие канона происходит году в 1923-24-м, значит, Валерка служит не в ВЧК, а в ОГПУ.
Название: Выбор побеждённого
Автор: A-Neo
Фэндом: Корона Российской Империи, или Снова неуловимые
Персонажи: Овечкин, Валерка, Нарышкин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма
Предупреждения: OOC , смерть персонажа
Размер: Мини
Описание: Как известно, Нарышкину всё же удалось перехитрить штабс-капитана Овечкина и в последний момент выкрасть корону. О дальнейшей судьбе Овечкина история умалчивает. А ведь она могла быть и такой...
Часть перваяУлыбнемся же волчьей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!
В.Высоцкий. Конец охоты на волков
- Обыскать все каюты! Он не мог далеко уйти!
- Осторожнее, товарищи, он вооружён!
Тяжело дыша, с неистово колотящимся сердцем, штабс-капитан Овечкин прислушивался у двери к гулким шагам преследователей и доносящемуся с палубы грохоту последних выстрелов. Ему не раз приходилось бывать в опасных переделках, но теперь старый разведчик отчётливо понял – живым не уйти. Он, словно зафлаженный волк, мечется внутри рокового круга, все выходы из которого перекрыты загонщиками – куда ни сунешься – везде ружья. Изготовившийся к последней схватке офицер и в самом деле походил на затравленного волка. С минуты на минуту чекисты ворвутся в каюту… Замок их не удержит. Он примет бой в одиночку. Нарышкин не в счёт, скорее, присоединится к ловцам. Овечкин презирал этого франтоватого типчика и с удовольствием всадил бы первую пулю ему в печень. Он примет неравный бой. Он погибнет, но корона… Корону чекисты не получат!
По двери кто-то неистово барабанил кулаками. Штабс-капитан оскалился и непроизвольно дёрнул головой.
- Осторожнее, Овечкин, корона может оказаться у них! – деликатно напомнил подошедший Нарышкин.
Они, они, всюду они!
- Она никогда не окажется у них!
Оттолкнув мешавшегося князя, Овечкин метнулся к столу, схватил саквояж и потащил его к открытому иллюминатору.
- Вы с ума сошли?! Не бросайте! – завопил Нарышкин, сообразив, что собрался сделать офицер.
Но саквояж, как предполагалось, содержащий бесценную реликвию, уже летел в море. Овечкин прислонился к стене каюты. Плечи его тряслись, губы кривились в безумной улыбке.
- Вот и всё… - шептал штабс-капитан сам себе. – Пусть теперь приходят…
- Открывайте! – взывал из-за двери ужасно знакомый голос. Нарышкин щёлкнул замком.
- Где корона? – в запальчивости крикнул ворвавшийся в каюту Валерка. Глаза его грозно сверкали за стёклами очков, щёки раскраснелись в азарте погони. Вид молодой чекист имел самый решительный.
- Короны больше нет, Валерий Михайлович. Она там, в море, - бесцветным голосом уставшего от жизни человека проговорил Овечкин, тяжело опускаясь на койку. – Пусть лучше она достанется ему, чем вам…
- Что?! – Валерка ринулся к иллюминатору.
- О, да, о, да, господин штабс-капитан считает, что перехитрил всех! – затараторил невозмутимый Нарышкин. – Я пытался помешать ему, но увы…
Валерка, мгновенно осознав весь ужас произошедшего, так и застыл на месте, оторопело глядя на старого врага, не веря, не желая верить его словам. Перед царской регалией, волей штабс-капитана навеки погребенной в волнах, бывший гимназист, а ныне сотрудник ОГПУ не испытывал ни малейшего пиетета, но мысль о проваленной операции и неизбежных её последствиях буквально прихлопнула молодого человека. Плечи его горестно поникли. Всё кончено. На сей раз Овечкин победил. Проклятому контрразведчику не уйти от возмездия, но он до последнего своего часа будет торжествовать, посмеиваясь над раззявами, назвавшими себя мстителями! Валерка хотел хоть какой-нибудь язвительной фразой задеть штабс-капитана, но все слова застревали в горле. Впрочем, Овечкин, закрывший лицо ладонями, победе совершенно не радовался.
Один только князь Нарышкин (надо сказать, досконально неизвестно, был ли он в действительности князем и являлась ли фамилия Нарышкин полученной им при рождении) не утратил бодрости духа. Он деликатно улыбался, посматривая на присутствующих с таким видом, будто готовился сообщить нечто ошеломляющее, но выжидал удобного момента. А никто, как назло, не обращал на него внимания. Взаимное напряжение сделалось невыносимым.
Овечкин медленно, словно пьяный, поднял голову и в чёрных воспалённых глазах его на миг сверкнули злорадные бесики. Только на миг – и тут же угасли.
- Но всё-таки согласитесь, Валерий Михайлович, - усмехнулся офицер, глядя на растерянного соперника, – что этот бой выиграли мы.
Салютуя его словам, в нагрудном кармане княжеского жилета нежно прозвенел репетир. Валерка вздрогнул. Вещи – и те против него!
- Весьма символично! – прокомментировал происшествие не растерявшийся Нарышкин и никто не одёрнул его за неуместное замечание.
Чекист и офицер, ещё недавно бившиеся насмерть, теперь не находили в себе сил для завершающей схватки, понимая, что, в сущности, проиграли они оба, дальнейший их поединок никому не нужен, и лишь обменивались взглядами, но ярости не было в их глазах – только усталость, холод, пустота. Не хотелось более ничего. Где-то там остались друзья, хлопали выстрелы – а здесь, в каюте, воцарилась мёртвая, насквозь пропитанная человеческой трагедией тишина.
Из оцепенения Валерку вывел торжествующий голос Нарышкина.
- И всё же мечта всей моей жизни сбылась!
- Что? – мгновенно повернулись к нему оба врага, не понимая, к чему клонит аферист. Сама фраза казалась кощунственной, произнесённой совершенно не к месту, и присутствие в каюте самозваного князя было каким-то ненужным, лишним.
- Я всё-таки украл её!
С этими словами Нарышкин наклонился, пошарил под столом и с сияющим видом извлёк и водрузил на столешницу величайшую реликвию и первопричину разматывавшейся в течение последних месяцев цепочки трагических событий - Большую императорскую корону.
Валерка ахнул от неожиданности. Он готов был от радости кинуться на шею виртуозному вору, спасшему репутацию мстителей. И, надо сказать, не одних только мстителей. Мрачная каюта "Глории" озарилась игрой множества солнечных зайчиков, пускаемых бриллиантовыми гранями. Валерка невольно залюбовался диковинным сокровищем, увиденным не на фотографии, не за толстенным музейным стеклом, а так близко. А вот штабс-капитан, судя по всему, испытывал чувства совершенно противоположные. Он готов был растерзать не в меру ловкого князя.
- Вы… Какая же вы сволочь, Нарышкин! – в бешенстве взревел Овечкин, вскакивая с койки и охлопывая себя по карманам. – Чёрт…
- Вы ищете это? – фокусник Нарышкин невозмутимо продемонстрировал штабс-капитану его револьвер.
- Да… - еле слышно прошептал поражённый офицер, снова опускаясь на место. Нервное напряжение и лишения сыграли свою роль. Воля к сопротивлению окончательно покинула штабс-капитана.
Вся скорчившаяся фигура Овечкина выражала такое безнадёжное отчаяние, что Валерке стало жалко врага. Он бы многое сейчас отдал, лишь бы всё это – корона, погоня, заговор, перестрелка на "Глории" - оказалось фантастическим сном. Ну какой чёрт надоумил Овечкина принять участие в безумной авантюре? Сидел бы себе в Париже! Нет, Валерка никогда не понимал и не поймёт мотивов, руководивших поступками штабс-капитана. Так же и Овечкин не постигнет, какие вихри занесли неугомонного гимназиста в гущу революционных событий. Непреодолимая пропасть навсегда разделила их лагери и ни о каком взаимопонимании и перемирии между ними речи быть не могло.
- Я прошу вас… Последнее одолжение, - умоляющим голосом заговорил вдруг штабс-капитан, нервно теребя лохмотья рубашки. – Дайте мне револьвер. С одним патроном.
На последней фразе он сделал особое ударение. За время знакомства Валерка повидал штабс-капитана всяким – восторженным, растерянным, разъярённым, сосредоточенным, пьяным, но таким – разбитым, опустошённым - видел впервые и никак не мог уразуметь ужасную суть его просьбы. Где-то забухали выстрелы и раздался отчаянный предсмертный крик.
- Вы слышали? – насторожился Овечкин. – Скорее!
- Что вы задумали... - Валерка на мгновение замялся, не зная, как обратиться (не называть же, в самом деле, классового врага гражданином и уж тем более господином!), – Пётр Сергеевич?
- Не беспокойтесь, - натянуто ухмыльнулся штабс-капитан, дёрнув головой. – Вам-то ничто не угрожает. Один патрон. Всего один.
- Господин штабс-капитан хочет избавить себя от позора, - пояснил враз посуровевший Нарышкин. – Я считаю – бесчеловечно отказывать ему в сём желании.
Овечкин ничего не ответил. Он не сводил напряжённого взгляда с револьвера, который князь по-прежнему держал в руках. Валерка вытащил из кармана платок и принялся протирать очки, хотя в том и не было надобности. Он не знал, как поступить.
- Князь весьма догадлив, - ощерился штабс-капитан. – Я буду ему очень благодарен, если он покинет каюту. Я хотел бы говорить не с ним.
- Разумеется, разумеется, - засуетился Нарышкин, делая вид, что не замечает многозначительного взгляда Валерки. – Я с удовольствием позволю вам побеседовать. С одним условием.
Овечкин хмуро смотрел на холёные руки князя, производящие некие манипуляции над револьвером.
- Не волнуйтесь, господин штабс-капитан, - успокоил великий авантюрист, - я знаю, как обращаться с этой штуковиной.
Оружие глухо стукнуло о столешницу и осталось лежать рядом с короной.
- Вот так. В нём теперь ровно один патрон. Вы, Валерий Михайлович, - поклонился молодому чекисту Нарышкин, - сами решите, как им распорядиться.
С этими словами он вышел из каюты, оставив заклятых врагов наедине.
Часть втораяВалерка шагнул к столику, загородив собой от штабс-капитана револьвер и корону. Офицер угрюмо наблюдал. Это был уже не прежний бравый контрразведчик, которого бывший гимназист помнил по Крыму. Перед Валеркой сидел осунувшийся, состарившийся, сломленный человек с погасшими глазами, с нервно подёргивающимися уголками губ. И только совершаемое время от времени характерное движение головой - память о давней контузии - казалось прежним, штабс-капитанским. Но всё же кому, как не Валерке, знать, на какие хитрости пускался Овечкин – и прежде, под началом Кудасова, и теперь, в эпопее с кражей короны? Не кроется ли за уязвлённым самолюбием очередная уловка? Нет, со штабс-капитаном нужно держать ухо востро! И если даже он действительно жаждет избавить себя от позорного плена – правильно ли содействовать ему? Валерку за такие дела тоже, вероятно, не похвалят.
Молодой чекист выжидал, боясь пропустить возможный выпад врага. Апатия офицера в любую секунду могла смениться живой энергией. Овечкин улучит момент и бросится - и тогда любая оплошность будет стоить Валерке если не жизни, то навек загубленной репутации. Но контрразведчик не хотел больше бороться.
Время замерло и налилось зловещей грозовой тяжестью. Валерка чувствовал, как бьётся маленькая жилка у виска и сердце неумолимо отсчитывает секунды жизни. Каюта превратилась в ад для заточённых в ней людей.
- Прошу вас, скорее, Валерий Михайлович! – почти умолял Овечкин.
- Вам благоразумнее сдаться… - Валерка сглотнул, - Пётр Сергеевич.
Предложение сдаться человеку, в чьём лексиконе не имелось такого слова, прозвучало несколько глупо, но более гимназисту нечего оказалось противопоставить ужасному намерению Овечкина.
- И какую же участь готовите мне вы? – без тени заинтересованности спросил штабс-капитан.
- Вас будут судить, а потом… - замялся мститель и, чтобы скрыть смущение, закашлялся. Действительно, ну что потом?
- Не продолжайте, Валерий Михайлович! – отмахнулся Овечкин. – Вы же сами не верите в то, о чём говорите.
Валерка возмущённо надул щёки.
- Не верю? Я не верю? Да наша власть, если хотите знать…
- Неужели же вы думаете, будто они помилуют меня? - перебил гневную тираду юноши офицер, выделив голосом слово "они". - Почему бы не избавить советскую власть от лишних хлопот? А?
Валерка не знал, что ответить. Штабс-капитан попал в точку.
- Вот видите? Вы сами всё прекрасно понимаете. Уж лучше судите Нарышкина. У него, по крайней мере, есть шанс.
Овечкин по-волчьи осклабился, ощерив зубы, и из горла его неожиданно вырвался булькающий полубезумный хохот. Валерка вздрогнул. Неужели штабс окончательно свихнулся? Скорее бы пришли ребята! Где они там запропастились? И подлый Нарышкин, как назло, ретировался, оставив его самостоятельно решать задачу, оказавшуюся для рано повзрослевшего юноши слишком сложной.
Князь Нарышкин между тем далеко не ушёл, но остался дежурить возле каюты, охраняя уединение чекиста и контрразведчика. Не пропустил он к Валерке и подоспевшую на выручку троицу мстителей. Ребята попробовали возмутиться, но князь в ответ на их гневные взгляды и возгласы только приложил палец к губам.
- Т-с-с… Не нужно мешать им.
- Да как вы смеете?! – взвился Яшка, успевший на собственной шкуре убедиться в коварстве и быстроте реакции Овечкина. – Он может…
- Господин штабс-капитан не тронет вашего товарища, - грустно ответил непреклонный Нарышкин, решивший ни за что не покидать своего поста, - а нам следует уважать выбор достойного соперника. Пусть он уйдёт так, как хочет сам.
Овечкин, оборвав смех, поднялся с койки и шагнул к Валерке. Мститель почувствовал, как кожа его покрывается липкой холодной испариной. Ещё шаг. Валерка вздрогнул. Теперь он видел немигающие глаза штабс-капитана совсем близко и поразился царящей в них мёртвой пустоте. Живые люди так не смотрят. Это глаза уже мертвеца. Гимназист не выдержал и отвёл взгляд.
- Испугались, Валерий Михайлович? Не бойтесь, - хрипло зашептал штабс-капитан. – Загнанный волк обречён.
- Ни с места, Овечкин! – запоздало прикрикнул мститель.
- А то что, Валерий Михайлович? Вы тогда сами меня убьёте? Так давайте, - офицер указал на свой висок, - стреляйте прямо сюда. Только не промахнитесь.
Ещё шаг. Последний. Пространство, разделяющее врагов, преодолено.
Больше всего на свете бесстрашному мстителю хотелось сейчас бежать прочь из проклятой каюты. Он почувствовал внезапно, насколько в душе Овечкина всё порушено и смято. С такой душой человеку жить невозможно. Те люди и та страна, которым штабс-капитан поклялся служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, сгинули, рассыпались в прах, а неподкупный офицер вплоть до этого дня оставался верен им даже уже несуществующим. Сегодня последняя надежда на перемену иссякла и он, разбитый и опустошённый, не видит смысла в существовании без всего того, что было для него свято. Валерка просто не имеет права мешать ему. В подтверждение его догадок Овечкин заговорил:
- Поймите, Валерий Михайлович, я хочу поступить так не из трусости и знаю, какой грех совершаю перед Господом Богом. Но иного пути у меня нет. Мне в любом случае умирать. Но не безразлично, где и как. На этом корабле погибли мои товарищи по оружию. Я хочу сейчас уйти вместе с ними. Я всё потерял и не смогу вернуть. Партия моя окончательно проиграна. Мне незачем теперь жить. У меня ничего не осталось.
Штабс-капитан положил ладонь на плечо Валерки и мститель не отшатнулся, не сбросил её. Даже сейчас контрразведчик сохранял над ним непонятную власть. Овечкин ободряюще похлопал оробевшего юношу по плечу и убрал руку.
- Верьте мне, Валерий Михайлович. Я не причиню вам зла, слово офицера. Забирайте корону и уходите. Вы победили. Идите и… и… прощайте!
Овечкин отвернулся. Молодой чекист, повинуясь, взял в руки корону, несколько подивившись её тяжести, и медленно, не спуская глаз со штабс-капитана, спиной вперёд двинулся к выходу. Револьвер остался на столе и офицер не предпринимал попыток схватить его. Добравшись до двери, Валерка тихонько постучал ногой и проскользнул в приоткрывшуюся щель. В последний момент он услышал произнесённое шёпотом одно только слово:
- Спасибо!
Дверь захлопнулась. Штабс-капитан остался один на один со своей судьбой. Словно во сне он протянул руку, взял револьвер и приставил дуло к виску. Прошептав ставшими непослушными губами молитву, зажмурился и нажал на курок. Раздался оглушительный грохот, мир раскололся на части, под накрепко сомкнутыми веками промелькнула ослепительная вспышка – и затем не стало ничего.
Валерка, побледнев, замер с короной в руках, не в силах отвечать на взволнованные вопросы друзей и соратников, слушал и не понимал ничего. Кто-то, отстранив его, бросился в каюту.
- Вот ведь сволочь!
- Туда ему и дорога!
Валерка молчал. Он знал, что всё правильно: задание выполнено, вражеский заговор провалился, корона спасена. Впереди слава и почёт. Столько всего сделано и сколько ещё предстоит свершить! Но почему же тогда щиплет глаза и муторно на душе?
Название: Выбор побеждённого
Автор: A-Neo
Фэндом: Корона Российской Империи, или Снова неуловимые
Персонажи: Овечкин, Валерка, Нарышкин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма
Предупреждения: OOC , смерть персонажа
Размер: Мини
Описание: Как известно, Нарышкину всё же удалось перехитрить штабс-капитана Овечкина и в последний момент выкрасть корону. О дальнейшей судьбе Овечкина история умалчивает. А ведь она могла быть и такой...
Часть перваяУлыбнемся же волчьей ухмылкой врагу,
Чтобы в корне пресечь кривотолки.
Но - на татуированном кровью снегу
Наша роспись: мы больше не волки!
В.Высоцкий. Конец охоты на волков
- Обыскать все каюты! Он не мог далеко уйти!
- Осторожнее, товарищи, он вооружён!
Тяжело дыша, с неистово колотящимся сердцем, штабс-капитан Овечкин прислушивался у двери к гулким шагам преследователей и доносящемуся с палубы грохоту последних выстрелов. Ему не раз приходилось бывать в опасных переделках, но теперь старый разведчик отчётливо понял – живым не уйти. Он, словно зафлаженный волк, мечется внутри рокового круга, все выходы из которого перекрыты загонщиками – куда ни сунешься – везде ружья. Изготовившийся к последней схватке офицер и в самом деле походил на затравленного волка. С минуты на минуту чекисты ворвутся в каюту… Замок их не удержит. Он примет бой в одиночку. Нарышкин не в счёт, скорее, присоединится к ловцам. Овечкин презирал этого франтоватого типчика и с удовольствием всадил бы первую пулю ему в печень. Он примет неравный бой. Он погибнет, но корона… Корону чекисты не получат!
По двери кто-то неистово барабанил кулаками. Штабс-капитан оскалился и непроизвольно дёрнул головой.
- Осторожнее, Овечкин, корона может оказаться у них! – деликатно напомнил подошедший Нарышкин.
Они, они, всюду они!
- Она никогда не окажется у них!
Оттолкнув мешавшегося князя, Овечкин метнулся к столу, схватил саквояж и потащил его к открытому иллюминатору.
- Вы с ума сошли?! Не бросайте! – завопил Нарышкин, сообразив, что собрался сделать офицер.
Но саквояж, как предполагалось, содержащий бесценную реликвию, уже летел в море. Овечкин прислонился к стене каюты. Плечи его тряслись, губы кривились в безумной улыбке.
- Вот и всё… - шептал штабс-капитан сам себе. – Пусть теперь приходят…
- Открывайте! – взывал из-за двери ужасно знакомый голос. Нарышкин щёлкнул замком.
- Где корона? – в запальчивости крикнул ворвавшийся в каюту Валерка. Глаза его грозно сверкали за стёклами очков, щёки раскраснелись в азарте погони. Вид молодой чекист имел самый решительный.
- Короны больше нет, Валерий Михайлович. Она там, в море, - бесцветным голосом уставшего от жизни человека проговорил Овечкин, тяжело опускаясь на койку. – Пусть лучше она достанется ему, чем вам…
- Что?! – Валерка ринулся к иллюминатору.
- О, да, о, да, господин штабс-капитан считает, что перехитрил всех! – затараторил невозмутимый Нарышкин. – Я пытался помешать ему, но увы…
Валерка, мгновенно осознав весь ужас произошедшего, так и застыл на месте, оторопело глядя на старого врага, не веря, не желая верить его словам. Перед царской регалией, волей штабс-капитана навеки погребенной в волнах, бывший гимназист, а ныне сотрудник ОГПУ не испытывал ни малейшего пиетета, но мысль о проваленной операции и неизбежных её последствиях буквально прихлопнула молодого человека. Плечи его горестно поникли. Всё кончено. На сей раз Овечкин победил. Проклятому контрразведчику не уйти от возмездия, но он до последнего своего часа будет торжествовать, посмеиваясь над раззявами, назвавшими себя мстителями! Валерка хотел хоть какой-нибудь язвительной фразой задеть штабс-капитана, но все слова застревали в горле. Впрочем, Овечкин, закрывший лицо ладонями, победе совершенно не радовался.
Один только князь Нарышкин (надо сказать, досконально неизвестно, был ли он в действительности князем и являлась ли фамилия Нарышкин полученной им при рождении) не утратил бодрости духа. Он деликатно улыбался, посматривая на присутствующих с таким видом, будто готовился сообщить нечто ошеломляющее, но выжидал удобного момента. А никто, как назло, не обращал на него внимания. Взаимное напряжение сделалось невыносимым.
Овечкин медленно, словно пьяный, поднял голову и в чёрных воспалённых глазах его на миг сверкнули злорадные бесики. Только на миг – и тут же угасли.
- Но всё-таки согласитесь, Валерий Михайлович, - усмехнулся офицер, глядя на растерянного соперника, – что этот бой выиграли мы.
Салютуя его словам, в нагрудном кармане княжеского жилета нежно прозвенел репетир. Валерка вздрогнул. Вещи – и те против него!
- Весьма символично! – прокомментировал происшествие не растерявшийся Нарышкин и никто не одёрнул его за неуместное замечание.
Чекист и офицер, ещё недавно бившиеся насмерть, теперь не находили в себе сил для завершающей схватки, понимая, что, в сущности, проиграли они оба, дальнейший их поединок никому не нужен, и лишь обменивались взглядами, но ярости не было в их глазах – только усталость, холод, пустота. Не хотелось более ничего. Где-то там остались друзья, хлопали выстрелы – а здесь, в каюте, воцарилась мёртвая, насквозь пропитанная человеческой трагедией тишина.
Из оцепенения Валерку вывел торжествующий голос Нарышкина.
- И всё же мечта всей моей жизни сбылась!
- Что? – мгновенно повернулись к нему оба врага, не понимая, к чему клонит аферист. Сама фраза казалась кощунственной, произнесённой совершенно не к месту, и присутствие в каюте самозваного князя было каким-то ненужным, лишним.
- Я всё-таки украл её!
С этими словами Нарышкин наклонился, пошарил под столом и с сияющим видом извлёк и водрузил на столешницу величайшую реликвию и первопричину разматывавшейся в течение последних месяцев цепочки трагических событий - Большую императорскую корону.
Валерка ахнул от неожиданности. Он готов был от радости кинуться на шею виртуозному вору, спасшему репутацию мстителей. И, надо сказать, не одних только мстителей. Мрачная каюта "Глории" озарилась игрой множества солнечных зайчиков, пускаемых бриллиантовыми гранями. Валерка невольно залюбовался диковинным сокровищем, увиденным не на фотографии, не за толстенным музейным стеклом, а так близко. А вот штабс-капитан, судя по всему, испытывал чувства совершенно противоположные. Он готов был растерзать не в меру ловкого князя.
- Вы… Какая же вы сволочь, Нарышкин! – в бешенстве взревел Овечкин, вскакивая с койки и охлопывая себя по карманам. – Чёрт…
- Вы ищете это? – фокусник Нарышкин невозмутимо продемонстрировал штабс-капитану его револьвер.
- Да… - еле слышно прошептал поражённый офицер, снова опускаясь на место. Нервное напряжение и лишения сыграли свою роль. Воля к сопротивлению окончательно покинула штабс-капитана.
Вся скорчившаяся фигура Овечкина выражала такое безнадёжное отчаяние, что Валерке стало жалко врага. Он бы многое сейчас отдал, лишь бы всё это – корона, погоня, заговор, перестрелка на "Глории" - оказалось фантастическим сном. Ну какой чёрт надоумил Овечкина принять участие в безумной авантюре? Сидел бы себе в Париже! Нет, Валерка никогда не понимал и не поймёт мотивов, руководивших поступками штабс-капитана. Так же и Овечкин не постигнет, какие вихри занесли неугомонного гимназиста в гущу революционных событий. Непреодолимая пропасть навсегда разделила их лагери и ни о каком взаимопонимании и перемирии между ними речи быть не могло.
- Я прошу вас… Последнее одолжение, - умоляющим голосом заговорил вдруг штабс-капитан, нервно теребя лохмотья рубашки. – Дайте мне револьвер. С одним патроном.
На последней фразе он сделал особое ударение. За время знакомства Валерка повидал штабс-капитана всяким – восторженным, растерянным, разъярённым, сосредоточенным, пьяным, но таким – разбитым, опустошённым - видел впервые и никак не мог уразуметь ужасную суть его просьбы. Где-то забухали выстрелы и раздался отчаянный предсмертный крик.
- Вы слышали? – насторожился Овечкин. – Скорее!
- Что вы задумали... - Валерка на мгновение замялся, не зная, как обратиться (не называть же, в самом деле, классового врага гражданином и уж тем более господином!), – Пётр Сергеевич?
- Не беспокойтесь, - натянуто ухмыльнулся штабс-капитан, дёрнув головой. – Вам-то ничто не угрожает. Один патрон. Всего один.
- Господин штабс-капитан хочет избавить себя от позора, - пояснил враз посуровевший Нарышкин. – Я считаю – бесчеловечно отказывать ему в сём желании.
Овечкин ничего не ответил. Он не сводил напряжённого взгляда с револьвера, который князь по-прежнему держал в руках. Валерка вытащил из кармана платок и принялся протирать очки, хотя в том и не было надобности. Он не знал, как поступить.
- Князь весьма догадлив, - ощерился штабс-капитан. – Я буду ему очень благодарен, если он покинет каюту. Я хотел бы говорить не с ним.
- Разумеется, разумеется, - засуетился Нарышкин, делая вид, что не замечает многозначительного взгляда Валерки. – Я с удовольствием позволю вам побеседовать. С одним условием.
Овечкин хмуро смотрел на холёные руки князя, производящие некие манипуляции над револьвером.
- Не волнуйтесь, господин штабс-капитан, - успокоил великий авантюрист, - я знаю, как обращаться с этой штуковиной.
Оружие глухо стукнуло о столешницу и осталось лежать рядом с короной.
- Вот так. В нём теперь ровно один патрон. Вы, Валерий Михайлович, - поклонился молодому чекисту Нарышкин, - сами решите, как им распорядиться.
С этими словами он вышел из каюты, оставив заклятых врагов наедине.
Часть втораяВалерка шагнул к столику, загородив собой от штабс-капитана револьвер и корону. Офицер угрюмо наблюдал. Это был уже не прежний бравый контрразведчик, которого бывший гимназист помнил по Крыму. Перед Валеркой сидел осунувшийся, состарившийся, сломленный человек с погасшими глазами, с нервно подёргивающимися уголками губ. И только совершаемое время от времени характерное движение головой - память о давней контузии - казалось прежним, штабс-капитанским. Но всё же кому, как не Валерке, знать, на какие хитрости пускался Овечкин – и прежде, под началом Кудасова, и теперь, в эпопее с кражей короны? Не кроется ли за уязвлённым самолюбием очередная уловка? Нет, со штабс-капитаном нужно держать ухо востро! И если даже он действительно жаждет избавить себя от позорного плена – правильно ли содействовать ему? Валерку за такие дела тоже, вероятно, не похвалят.
Молодой чекист выжидал, боясь пропустить возможный выпад врага. Апатия офицера в любую секунду могла смениться живой энергией. Овечкин улучит момент и бросится - и тогда любая оплошность будет стоить Валерке если не жизни, то навек загубленной репутации. Но контрразведчик не хотел больше бороться.
Время замерло и налилось зловещей грозовой тяжестью. Валерка чувствовал, как бьётся маленькая жилка у виска и сердце неумолимо отсчитывает секунды жизни. Каюта превратилась в ад для заточённых в ней людей.
- Прошу вас, скорее, Валерий Михайлович! – почти умолял Овечкин.
- Вам благоразумнее сдаться… - Валерка сглотнул, - Пётр Сергеевич.
Предложение сдаться человеку, в чьём лексиконе не имелось такого слова, прозвучало несколько глупо, но более гимназисту нечего оказалось противопоставить ужасному намерению Овечкина.
- И какую же участь готовите мне вы? – без тени заинтересованности спросил штабс-капитан.
- Вас будут судить, а потом… - замялся мститель и, чтобы скрыть смущение, закашлялся. Действительно, ну что потом?
- Не продолжайте, Валерий Михайлович! – отмахнулся Овечкин. – Вы же сами не верите в то, о чём говорите.
Валерка возмущённо надул щёки.
- Не верю? Я не верю? Да наша власть, если хотите знать…
- Неужели же вы думаете, будто они помилуют меня? - перебил гневную тираду юноши офицер, выделив голосом слово "они". - Почему бы не избавить советскую власть от лишних хлопот? А?
Валерка не знал, что ответить. Штабс-капитан попал в точку.
- Вот видите? Вы сами всё прекрасно понимаете. Уж лучше судите Нарышкина. У него, по крайней мере, есть шанс.
Овечкин по-волчьи осклабился, ощерив зубы, и из горла его неожиданно вырвался булькающий полубезумный хохот. Валерка вздрогнул. Неужели штабс окончательно свихнулся? Скорее бы пришли ребята! Где они там запропастились? И подлый Нарышкин, как назло, ретировался, оставив его самостоятельно решать задачу, оказавшуюся для рано повзрослевшего юноши слишком сложной.
Князь Нарышкин между тем далеко не ушёл, но остался дежурить возле каюты, охраняя уединение чекиста и контрразведчика. Не пропустил он к Валерке и подоспевшую на выручку троицу мстителей. Ребята попробовали возмутиться, но князь в ответ на их гневные взгляды и возгласы только приложил палец к губам.
- Т-с-с… Не нужно мешать им.
- Да как вы смеете?! – взвился Яшка, успевший на собственной шкуре убедиться в коварстве и быстроте реакции Овечкина. – Он может…
- Господин штабс-капитан не тронет вашего товарища, - грустно ответил непреклонный Нарышкин, решивший ни за что не покидать своего поста, - а нам следует уважать выбор достойного соперника. Пусть он уйдёт так, как хочет сам.
Овечкин, оборвав смех, поднялся с койки и шагнул к Валерке. Мститель почувствовал, как кожа его покрывается липкой холодной испариной. Ещё шаг. Валерка вздрогнул. Теперь он видел немигающие глаза штабс-капитана совсем близко и поразился царящей в них мёртвой пустоте. Живые люди так не смотрят. Это глаза уже мертвеца. Гимназист не выдержал и отвёл взгляд.
- Испугались, Валерий Михайлович? Не бойтесь, - хрипло зашептал штабс-капитан. – Загнанный волк обречён.
- Ни с места, Овечкин! – запоздало прикрикнул мститель.
- А то что, Валерий Михайлович? Вы тогда сами меня убьёте? Так давайте, - офицер указал на свой висок, - стреляйте прямо сюда. Только не промахнитесь.
Ещё шаг. Последний. Пространство, разделяющее врагов, преодолено.
Больше всего на свете бесстрашному мстителю хотелось сейчас бежать прочь из проклятой каюты. Он почувствовал внезапно, насколько в душе Овечкина всё порушено и смято. С такой душой человеку жить невозможно. Те люди и та страна, которым штабс-капитан поклялся служить, не щадя живота своего, до последней капли крови, сгинули, рассыпались в прах, а неподкупный офицер вплоть до этого дня оставался верен им даже уже несуществующим. Сегодня последняя надежда на перемену иссякла и он, разбитый и опустошённый, не видит смысла в существовании без всего того, что было для него свято. Валерка просто не имеет права мешать ему. В подтверждение его догадок Овечкин заговорил:
- Поймите, Валерий Михайлович, я хочу поступить так не из трусости и знаю, какой грех совершаю перед Господом Богом. Но иного пути у меня нет. Мне в любом случае умирать. Но не безразлично, где и как. На этом корабле погибли мои товарищи по оружию. Я хочу сейчас уйти вместе с ними. Я всё потерял и не смогу вернуть. Партия моя окончательно проиграна. Мне незачем теперь жить. У меня ничего не осталось.
Штабс-капитан положил ладонь на плечо Валерки и мститель не отшатнулся, не сбросил её. Даже сейчас контрразведчик сохранял над ним непонятную власть. Овечкин ободряюще похлопал оробевшего юношу по плечу и убрал руку.
- Верьте мне, Валерий Михайлович. Я не причиню вам зла, слово офицера. Забирайте корону и уходите. Вы победили. Идите и… и… прощайте!
Овечкин отвернулся. Молодой чекист, повинуясь, взял в руки корону, несколько подивившись её тяжести, и медленно, не спуская глаз со штабс-капитана, спиной вперёд двинулся к выходу. Револьвер остался на столе и офицер не предпринимал попыток схватить его. Добравшись до двери, Валерка тихонько постучал ногой и проскользнул в приоткрывшуюся щель. В последний момент он услышал произнесённое шёпотом одно только слово:
- Спасибо!
Дверь захлопнулась. Штабс-капитан остался один на один со своей судьбой. Словно во сне он протянул руку, взял револьвер и приставил дуло к виску. Прошептав ставшими непослушными губами молитву, зажмурился и нажал на курок. Раздался оглушительный грохот, мир раскололся на части, под накрепко сомкнутыми веками промелькнула ослепительная вспышка – и затем не стало ничего.
Валерка, побледнев, замер с короной в руках, не в силах отвечать на взволнованные вопросы друзей и соратников, слушал и не понимал ничего. Кто-то, отстранив его, бросился в каюту.
- Вот ведь сволочь!
- Туда ему и дорога!
Валерка молчал. Он знал, что всё правильно: задание выполнено, вражеский заговор провалился, корона спасена. Впереди слава и почёт. Столько всего сделано и сколько ещё предстоит свершить! Но почему же тогда щиплет глаза и муторно на душе?
@темы: фанфик, штабс-капитан Овечкин
-
-
24.09.2015 в 11:59-
-
04.10.2015 в 12:25Я недавно перечитывала этот фик и подумала, что теперь я бы его иначе завершила, без суицида. А тогда казалось, что из той каюты у штабс-капитана просто нет другого пути: или так, или позволить себя арестовать, соответственно с перспективой расстрела или заключения где-нибудь на Соловках, т.е. та же гибель, только более длительная и мучительная. Сейчас думается: надо было дать ему шанс спастись.