«Блять! Да когда же конец!» - отчаянно завопил судья. От души так заорал.

Жюли оставалось спеть последнюю песню. Она знала, что будет дальше, только б Квазимодо передумал выходить из Собора.
Толпа заревела от восторга, когда она замолчала. Фигово, видать, пела.

-Хочешь, я тебе спою…
- Да, пожалуйста… Хозяин будет зол. Только б хозяину досадить.

- Как прикажете, Ваша Честь. А со второй девицей, что делать? – глаза капитана похотливо загорелись, что не ускользнуло от судьи.
«Похотливый ублюдок! Даже не смей, в противном случае, я из тебя чучело сделаю, засуну твой похотливый член тебе в рот. Или натяну мошонку тебе на голову, а фантазии у меня хватит, уж поверь!» Ещё вопрос, кто тут похотливый ублюдок.

- Спасенья нет, прощенья нет! Признайтесь, тоже пропели это голосом Маракулина?

Более того, он распорядился доставить одеяла и тюфяк, сомневаясь, что пастель Квазимодо будет подходить для нее. Закрыв глаза на "пастель" и некую двусмысленность этой фразы, хочется уточнить: чем принципиально доставленный тюфяк отличался от тюфяка Квазимодо? Солома что ли мягче?

«Ну, конечно, брошу перстень, благо, у меня их до хера на пальцах», - захихикал судья, словно мальчишка. Какие длинные у него пальцы.

Ветряная мельница Филиппа Клари и его поля славились на весь Париж отменным вином и пшеницей. Просто мельник наладил производство пшеничного самогона.

На виноградниках Бургундии, Иль-де-Франса, Мозели, Дофине, Лангедока и Юго-Запада им были созданы лучшие сорта превосходного вина. Поразителен размах этого мельника. Когда он пшеницу-то молоть успевал? И странно, что виноградники Турени не охватил.

Капитан Феб де Шатопер, арестовать эту дрянь, бросить в каменный мешок, где холодно и сыро! Пусть сдыхает, как собака! А потом выпороть за оскорбление судьи. Кажется, у судьи не всё в порядке с логикой.

Он обработал все раны и зашил, корчась от боли. Намазал мазью, выпил обезболивающий отвар и погрузился в сон. Точно не всё в порядке, поскольку ничто, казалось, не мешало выпить обезболивающее до хирургического вмешательства. Кстати, это уже не первый фик, где судья сам себе зашивает раны без анестезии. МужЫг, чё.

Небо хмурилось, а вместе с ними и Фролло. Вспомнилось: "За окном шёл снег и рота красноармейцев".

Клод, но для того, чтобы намазать ребра, спину, тебе придется снять сутану.
И что с того?
Ну а если кто войдет - ты в одной тунике и шоссах. Ну не голышом же.

Ну, дорогуша, он тебя убьет на месте, а нет, сначала отымеет, а потом, бросит в пыточную. Нет-нет, судя по вышеупомянутым алгоритмам действий, сперва таки убьёт, а уж потом всё остальное.

Щеки Эсмеральды запылали от гнева:
- Да пошла ты на хер! Речь истинной дочери Двора чудес слышу я.

- Мари? Неужели. Я помню ее прекрасно. И вы с ней почти не похожи. - Заметил архидьякон.
- Да, я это, я! Я просто изменилась за пять лет! Из серии "Гермиона очень изменилась за лето".

Он целовал каждую клеточку ее тела, словно исследуя его, словно он хотел впиться в каждую молекулу, каждый ее атом. "Ты смотри, какое интересное сочетание атомов!" - думал Клод, обнимая очередную Сьюху.

- Послушай сына моего, дщерь моя. Лучше не спорь. А то кадилом засвечу.

Мари вышла в гостиную с приятного орехового цвета мебелью: двумя комодами, тремя платяными шкафами, четырьмя книжными шкафами, которые были доверху забиты книгами, большим обеденным столом. Посередине стоял черный рояль, на котором любила поиграть иногда Мари. Диван был такого же орехового цвета. Рядом с ним стоял небольшой столик с золотым обрамлением и такими же ножками. На нем лежала пара книг, которые сейчас и читала Мари. Образ завершали два кресла светло-коричневатого цвета и камин, в котором дрова горели только зимой. А в спальне у неё, наверное, пять кроватей и десять платяных шкафов, такого же орехового цвета, как чёрный рояль.

Архидьякон Жозасский легкой походкой направлялся в сторону Бастилии. Именно там сейчас находился Людовик XI, король Франции.
(...)
- Я хотел с вами поговорить кое о чем... вы не против? Присаживайтесь, - предложил король Лет на десять.

- Я вам предлагаю вам снять сан и стать коннетаблем Франции Представляю картину: войско марширует, знамёна реют, а впереди Фролло такой, в доспехах, на ронсене, лысиной сверкает.

Теперь я тайный советник короля. Об этом знаем только я, теперь ты и король. Король, видно, узнал в последнюю очередь.

Корсаж все никак не хотел поддаваться, и коннетабль решил пойти по более легкому пути. Несколько попыток - и платье дало трещину. Он перерубил шнуровку мечом, да?

Он улыбнулся, продолжая разрывать ее одежду, испепеляя ее шею обжигающими поцелуями. Так он ей весь гардероб изнахратит.

потная грудь уже не священника вдавила несчастную девушку Уже не девушку.

...его движения были ритмичны и четки, как хорошо натренированного танцора. Гдей-то он так натренировался? Истязая плоть, он заставил ее быть точной. А, ясно, самообразованием занимался, если вы поняли, о чём я.

...дабы не закричать, Клод злостно вцепился зубами в ее плечо. Действительно, злостный тип. Себе бы лучше впился.