Припала я к версии Протазанова. Честно говоря, эта экранизация мне нравится меньше всех. Я уже писала, почему недолюбливаю довоенное кино. Здесь мне мешает громкая, бьющая по ушам музыка, мельтешение героев (понятно, что иллюзия резких движений актёров возникла из-за кинокамер тех лет, но всё равно подбешивает, что все постоянно бегают и дёргаются), и - главное - перекройка сюжета. Весь фильм состоит из быстро сменяющих друг дружку рваных сцен с короткими репликами, перемежающихся довольно длинными картинами природы. Такое ощущение, что смотришь фильм в быстрой перемотке, точно режиссёр пытался упихнуть две серии в одну, выбросив кучу диалогов, а оставшееся прогнав впопыхах. Реплики раскидали как попало и их произносят совсем не те персонажи, что у Островского. В игре актёров есть что-то от немого кино. Харита Игнатьевна ведёт себя как базарная баба, не в обиду будь сказано. Карандышев совсем какой-то суслик. Паратов жалкий позёр с дешёвыми понтами. Шубу в лужу кинул, эге. Шубу, которая ему ничего не стоит и которую не он будет чистить. Вот если б Карандышев единственную шинелишку подстелил, это был бы номер. На Капитоныча наехал ни за что ни про что, да ещё требует извинений. Кнуров и Вожеватов отвратительны. Лариса натуральная истеричка, но зато эфирна. Актриса временами переигрывает. Особенно неприятен момент, когда она в кровати заламывает руки:"Уехал! Уехал!", а потом лезет с узелком в подворотню. Ё-моё, ты ж взрослый человек, а не подросток! Немножко по саду погуляли и уже такая любовь. Хотя внешне для меня это лучшая Лариса. И поёт, в отличие от остальных версий, сама. Доставил щенячий восторг, с каким Карандышев слушал пение Лары. Говоря о внешности Ларисы - меня весь фильм поражала метаморфоза: смотреть с одного ракурса - страшненькая, но чуть другой ракурс - и она становится раскрасавицей. А как Ларисе идёт платье, в котором она сбегает с Паратовым! (Судя по афише, оно синее, но мне упорно видится бордовым.)



Начало с попыткой познакомить зрителя с героями вышло немного странное. Все стоят в церкви и обсуждают друг друга - этот такой, тот сякой - будто негде пообсуждать (для того, видать, и на службу пришли - языки почесать) и будто они сами первый раз людей видят.

"Ну что такое Карандышев? Живёт на одно жалованье, а тянется за людьми." Та ваще, негодяй.

Даже священники во время Таинства венчания стоят и сплетничают. Не надо так.

Некоторые сцены Рязанов явно скопипастил для "Жестокого романса". Ту же шубу, брошенную в лужу перед каретой (правда, у Рязанова Паратов всё же саму карету тягал, чтобы Лариса могла сесть, не замочив ног), ругань Огудаловой с горничной, гонку за "Святой Ольгой" (в пьесе "Самолёт"); Карандышева, на которого на дне рождения Лары не обращают внимания; сценку, когда Лариса сидит на качелях, а Карандышев подходит и целует ей руки. Наиболее искренним при целовании Ларисиных ручек Капитоныч выглядит в исполнении Джигарханяна. Там прямо страсть.

Как же мне жалко Карандышева! Внешностью не вышел, умом не блещет (хотя в пьесе нет ни слова о внешних данных Юлия Капитоновича, а что до ума, то он далеко не глуп) - так что ж теперь, заклевать его за это? Живёшь на одно жалованье - и всё, ты не человек, о тебя можно вытирать ноги. Ты не можешь любить, тебе не может быть плохо, больно, стыдно - эти ощущения - прерогатива "сильных" Ларисы, Паратова, Кнурова, Вожеватова. А даже если и можешь - кому до тебя дело? Ты чужой на празднике жизни. Как он потерянно мечется, когда увозят Ларису! Как он ждёт на пристани, жалкий, смешной и одинокий, уже и не помышляющий, наверное, ни о какой мести!



Во время розыгрыша в орлянку купцы толкаются, того и гляди подерутся. Кнуров суетится, противный похотливый старикашка.

Лариса примеряет подвенечное платье, в комнату входит Карандышев. Никто его не останавливает по дороге, Лариса не возмущается, да и сам он никак не реагирует на образ невесты. А ведь есть примета, если жених увидит невесту до свадьбы в подвенечном платье, плохо дело, свадьба не задастся. Сработала примета-то.

Карандышев, постоянно закладывающий руку за борт сюртука, мне неуловимо кого-то напоминал. Не, не Наполеона, хотя жест, скорее всего, подразумевался наполеоновский. Больше похоже на пародию на Керенского, копирующего Наполеона. Хотя и Керенский, и Наполеон закладывали руку по физиологической причине: первый прятал покалеченную кисть, второй облегчал желудочные боли, держа руку на животе.

- Они смотрят на вас, как (стучит по скамейке) на вещь!
- Вещь, вещь, вещь... Я вещь!!! (...) Наконец-то слово для меня найденооо!!!
Молодец, ты осознала то, что все понимали с начала фильма.

Финальная сцена не тронула. Может, потому, что здесь другие акценты, урезаны реплики и не видно чувств Карандышева. Он-то такой пафосный, "Я вам всё прощаю!", а Лариса не кинулась радостно в его объятия. Где тот порыв, где отчаяние, показанное Джигарханяном и Мягковым? Было там, но так сильно не поражает.

Я немножко по-другому вижу финал. Капитоныч всю пьесу сдерживался в проявлении любви, но в конце, когда он осознаёт, что теряет Лару, его прорывает. (Именно так, оказывается, играл Мартинсон.)
В "Бесприданнице" 1974 г. Карандышев в той сцене так страстно целовал и обнимал Ларису, что мне даже показалось: вот сейчас она ответит на его ласки. Мягков так жалобно просил остаться с ним, что его искренне жаль. А тут ползанье на коленях не вызывает такого сострадания. Он-то хотел поначалу сохранить лицо перед Ларисой, мол поругаю и прощу, но не выдержал и пополз перед ней - и должно выглядеть трогательно, но пафос сбивает. А Лариса ж дотоптала его. Назвала ничтожеством, так ещё и велела прислать к ней Кнурова. Нормально так: просить отвергнутого жениха позвать будущего любовника.

Натурные съёмки проходили в Кинешме, Калуге, Костроме и Плёсе. В Кинешме! В прототипе Бряхимова то бишь. Оо А я и не узнала местности, надо будет внимательней приглядеться. Хотя лет-то сколько прошло, вид мог измениться до неузнаваемости.