Передайте от меня привет Бродвею, когда попадёте на него.
Название: Кукла Адмирала
Автор: A-Neo
Фэндом: Институт Благородных Девиц (ИБД)
Персонажи: Вишневецкий/Лиза, Акира, Софья и другие
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Драма, AU
Предупреждения: OOC, Инцест, Ченслэш
Размер: планируется Миди
Описание: Лиза отведала-таки приворотного зелья Акиры
Примечание: То, что могло случиться, не вмешайся вовремя Софья. Гм, какие предупреждения в шапке вылезли, а ведь всего-навсего AU канона. Сразу говорю - написание может растянуться надолго.
Пролог, или Запоздалое раскаяниеМышеловка! Птичья клетка! Лиза, метавшаяся по комнате, нервно сцепив пальцы, самой себе казалась не то мышонком, трясущимся перед безжалостным котом, не то пленённой пичужкой. А хуже всего то, что виновата в сложившемся положении она и никто более. Снова ей придётся хитрить, дабы избежать подлостей коварного дядюшки. Запирать дверь на ночь. Отказываться от пищи. Нет ничего ужаснее, чем оказаться полностью во власти этого страшного человека и не иметь достаточно сил противостоять ему.
И она во всём виновата сама.
Девушка опустилась на кровать и сжала виски холодными пальцами. Должен же найтись выход! Мысли обрывались и путались. Представилось лицо начальницы со светлыми глазами, в которых мелькнула насмешка в ответ на Лизину угрозу написать Императрице.
Сообщить Императрице! Конечно же! Однако блестящий способ вырваться из дядюшкиной хватки при вдумчивом рассмотрении оказался не так уж и хорош. О чём писать Императрице? Разумеется, нельзя открывать правду. Огласка навлечёт позор на Эжени. Тогда что? "Ваше Императорское Величество! Меня исключили из числа воспитанниц института за то, что я ночью в мансарде находилась в обществе молодого человека, не являющегося моим родственником… Он, изволите ли видеть, приносил мне конфекты, кои правилами запрещены, а мадам начальница…" Императрица, разумеется, ответит: "А на какое же наказание Вы, милочка, рассчитывали?"
Значит, надежда на высочайшее покровительство отпадает. Разве только дядюшку им припугнуть. Да и как, в конце концов, отправить письмо, если она заперта в комнате и шагу не может ступить без присмотра дядиного слуги? Ах, этот страшный Акира с чёрными раскосыми глазами и вкрадчивыми кошачьими движениями! Его можно провести, но переманить на свою сторону нельзя.
Что ж – решила Лиза – если никакого выхода нет, остаётся вести себя достойно. Она и так достаточно глупостей натворила. Мадам Шестакова полностью права в оценке её поступка. Вела себя, словно капризная девчонка! Она – отпрыск знатного рода Вишневецких и должна достойно принимать все невзгоды, держаться с гордо поднятой головой, что бы ни случилось. Отныне никто не увидит её слёз, не услышит жалоб. Она станет другой, будет сильной, как мадам начальница. Вот уж кто обладает настоящей выдержкой! А воля и мужество Лизе ещё понадобятся.
Девушка вытянулась на кровати как была, в одежде, и почти сразу провалилась в сон.
Глава 1. Двуликий дядюшка.* * *
Лизе приснились объятия, о которых она наяву вспоминала со смесью страха, гадливости и смущения. Горячие цепкие пальцы держали крепко – не вырваться, да девушка и не пыталась бежать – так её напугал неожиданный порыв Вишневецкого. Взволнованный голос настойчиво повторял, вбивая слова в виски:
- Люби меня, Лизонька, люби! Представь, какие дела мы сможем свершить вдвоём!
Другой голос, женский, незнакомый, но кажущийся родным, умолял:
- Он опасный человек, Лизонька! Берегись его!
- Да ведь это же мама зовёт! – догадалась Лиза и - проснулась. Рывком села на кровати. Сразу вспомнила, что произошло и где она находится. В предусмотрительно запертую дверь постучали и голос из сна, на сей раз вполне реальный, воззвал:
- Лиза! Лиза, открой! Ты слышишь?!
- Простите, дядюшка, я не могу впустить вас! – решила было потянуть время девушка.
- Опять за свои фокусы? – разозлился Вишневецкий, но, тут же смягчившись, приторно-ласковым тоном произнёс. – Или ты боишься, что я стану бранить тебя за исключение?
- Вовсе не боюсь, дядюшка! – как можно беспечнее отозвалась Лиза.
- Тогда отопри, наконец, дверь! – попросил Вишневецкий. – Ох, Лиза, забила ты себе голову разными глупостями, избегаешь меня.
Смирившись с тем, что неприятного общения всё равно не избежать, Лиза состроила на лице самую приветливую улыбку и отперла дверь. Сияющий Вишневецкий тут же заключил не успевшую отскочить девушку в объятия, прижал к себе сильнее, чем следовало.
- Ах, Лизонька, если бы мне сразу сообщили, прислал бы экипаж. Так всё совершенно неожиданно… Знаешь, дела, возвращаюсь под вечер, а тут такой сюрприз. Ну-ну, девочка моя, прости, я не хотел…
Лизе не понравилось, каким тоном было произнесено слово "сюрприз", приторно пахнущие духами дядюшкины усы и бородка неприятно кололи щёки. Бывшая институтка поспешила вывернуться из его рук. Вишневецкий тут же отпустил её, девушка, обиженно надувши губки, снова уселась на кровать. Неподдельная радость дяди насторожила Лизу. Как обычно ведут себя родные исключённых за неуспеваемость и дурное поведение институток? Бранятся, мечут громы и молнии, стыдят непутёвое дитя, но уж никак не встречают с распростёртыми объятиями. С чего это дядюшка так возликовал? Он очень, очень странный и опасный, недаром мама предупреждала. Какую игру он затеял?
- Как же так можно, Лиза? С дороги, не переодевшись, не разобрав постели, - увещевал тем временем Вишневецкий, оглядывая комнату. – Где твои манеры, племянница? У меня складывается впечатление, будто годы обучения прошли для тебя даром. Да что с тобой такое?
- Вы мне снились, дядюшка… - потупилась бывшая институтка.
- В роли сказочного чудовища? – усмехнулся Вишневецкий.
- Почти, - подумала девушка и отчего-то покраснела.
От пронзительного взора Вишневецкого не укрылось её смущение.
- Я пришлю горничную. Переоденься и спускайся к ужину.
Лиза вздрогнула. Принимать пищу, да ещё в обществе дядюшки, она ни в коем случае не собиралась. В дорожном сундучке лежал кулёк с пирожками, сунутый тайком на прощание жалостливой Зейнаб, ими Лиза и надеялась утолить сегодняшний голод, а в дальнейшем полагаться лишь на собственную хитрость. Скажем, можно снова попросить Акиру принести яблок. Ими, конечно, особо не наешься, да и на самочувствие, как показал прошлый плачевный опыт, влияют пагубно, но всё же лучше, чем отведать приготовленной слугой-японцем отравы. Итак, Лиза покачала головой, вознамерившись увильнуть от ужина:
- Благодарю, дядюшка, я не голодна.
Однако князь Вишневецкий на сей раз был настроен весьма решительно.
- Ну уж нет, Лизонька, довольно с меня твоих чудачеств. Совершенно отбилась от рук! – застрожничал он. – Чёрт знает что вбила себе в голову! Изволь немедленно переодеться и ступай ужинать! Иначе я прикажу Акире силой вытащить тебя из комнаты!
И вышел, хлопнув дверью. Первым побуждением Лизы было тут же накинуть крючок, дабы никто не смог потревожить её, но угроза князя прибегнуть к силе Акиры подействовала. Покорно вздохнув, девушка с помощью услужливой горничной переменила платье и отправилась в столовую, где уже ожидал Вишневецкий. За ужином им прислуживал безмолвный Акира. Лиза опасливо косилась на него, едва прикасалась к еде и тайком обнюхивала каждый поднесённый ко рту кусок. Нет, по запаху еда как еда. На вкус ничего необычного. Однако, кто знает, на что способен страшный японец? Он и сейчас замечает все Лизины маневры, усмехается одними глазами. Дядя – тот, кажется, ничего не видит. А, может, просто делает вид. Разговор едва теплился, Лиза вяло отвечала на вопросы, ковыряя вилкой в тарелке. Ужин превратился для неё в сущую пытку.
- Ладно уж, ступай! – сжалился наконец Вишневецкий. – О твоём исключении поговорим завтра.
Лиза невинно улыбнулась и сделала книксен.
- Доброй ночи, дядюшка!
- Доброй ночи!
Лиза выпорхнула из столовой.
- Какова чертовка! – усмехнулся в усы князь. - Видел, как она боится твоего зелья?
- Её предосторожности не спасут её, господин! – почтительно склонился Акира. – Мой отвар не имеет вкуса и запаха. Она ничего не почувствует. Прикажете приготовить?
Бритое жёлтое лицо японца выражало полнейшую преданность.
- Не нужно, - отмахнулся князь и тут же поправился. - Пока не нужно. Я должен сначала завоевать её доверие. Ах, Акира, как бы я хотел, чтобы она стала моей добровольно, безо всяких зелий!
Князь вздохнул. Как же несправедлива жизнь, в самом деле! Он, тайный владыка преступного мира, жестокий Адмирал, чьи приказы всегда исполняются беспрекословно, не может совладать со строптивой девчонкой! Чем она околдовала его? Не красавица, с вечно надутыми губками и ангельскими глазами. Лицо как у… Да, как у куклы, фарфоровой куклы. И всё же князя непреодолимо тянуло к ней вопреки законам родства и доводам благоразумия. А она, видите ли, что-то подозревает, дичится. Вот баронесса, девка, вытащенная им из грязи, отдаётся добровольно. Эта, Кулакова, беглая каторжница с волчьим взглядом, всерьёз собиралась принести своё тело ему в жертву, словно Адмиралу такая жертва нужна. А та, которой он готов отдать свою последнюю страсть, выдумала любовь к жалкому поручику Орлову, не зная, от чего отказывается.
- Почему так несправедлива жизнь, Акира?
- Увы, мой господин, судьба не всегда благоволит нам, так устроен мир, - отозвался японец, разгадавший мысли хозяина.
- Судьба, говоришь? Ничего, мы поспорим и с судьбой.
Адмирал хищно усмехнулся, в прищуренных глазах мелькнули волчьи огни. Сегодня удача благоволила ему. Новая начальница института, сама того не зная, оказала князю громадную услугу, вернув племянницу под отчий кров. Теперь-то Лизе не укрыться за институтскими стенами! Прежняя начальница не скоро вернётся из Туркестана, если вернётся вообще. Рано или поздно Лиза Вишневецкая будет принадлежать Адмиралу, а уж добровольно или нет – значения не имеет. Вопрос времени. Адмирал всегда добивался желаемого.
Глава 2. Ночной гость.* * *
Оставшись в одиночестве, порядком проголодавшаяся Лиза съела пирожки Зейнаб. Встала на молитву. Испросила Царствия Небесного для усопших родителей, здравия для пропавшего брата и поручика Орлова. Пусть её горячая молитва найдёт возлюбленного за сотни вёрст, в далёком Туркестане, укроет, обережёт от пуль и сабельных ударов.
Дом погрузился в ночную тишину, нарушаемую лишь боем часов. Спокойствия в душе не наступало. Сон не шёл. Девушка в одной рубашке замерла у окна, вглядываясь во тьму стылых ноябрьских улиц, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Она не знала толком, как могло бы на неё подействовать зелье Акиры, но пока чувствовала только волнение и тоску. Впрочем, вряд ли дядюшка станет что-нибудь предпринимать против неё в первый же вечер. А вдруг она действительно зря накручивает себя, наслушавшись предположений заигравшейся в сыщицу Полины? Может, никто и не собирается травить еду и напрасно она морит себя голодом? Всё вздор?
Но ведь потайной ход в Неглинку действительно существует. Да ещё эта подозрительная дядюшкина скрытность. Не зря матушка предупреждала и в дневнике и в сегодняшнем сне. А она, Лиза, не уберегла дорогую сердцу вещь! И не узнает никогда, что мама хотела сообщить ей, тогда ещё не родившейся. Мысли об украденном дневнике как по заколдованному кругу вернулись к поведению князя Вишневецкого.
Ах, дядюшка! Лиза втайне трепетала, вспоминая его прикосновения и срывающийся голос. Признание князя смутило и испугало её по нескольким причинам. Во-первых, Вишневецкий всё же был её кровным родственником. Во-вторых, произошедшее выходило за рамки имевшихся у Лизы представлений об отношениях мужчины и женщины. И, наконец, в-третьих, она поклялась ждать возвращения поручика Орлова, которого, несмотря ни на что, упрямо продолжала любить.
От стены противоположного дома неожиданно отделилась тёмная фигура. Княжна испуганно отпрянула от окна и задула свечу. Двигаясь на ощупь, поставила подсвечник на ночной столик, проверила крючок на двери и юркнула под одеяло. Долго лежала, напряжённо ловя каждый шорох. Кажется, всё спокойно, но уснуть после сегодняшних событий всё равно не удастся. Вместо привычного дортуара – тесная комната, нет перешёптывающихся подруг, волосы не убраны по правилам под чепец, а распущены по плечам, кровать, хоть и превосходит жёсткую институтскую, не даёт окунуться в забвение. А тут ещё загадочная фигура за окном. Возможно, припозднившийся прохожий, а, может, и негодяй, задумавший чёрное дело.
Тихий, но настойчивый стук по стеклу заставил Лизу ойкнуть и нырнуть с головой под одеяло. Стук повторился. Девушка не на шутку перепугалась. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Может быть, закричать, разбудить слуг? А если наведался не злоумышленник? Грабитель не станет же стучать по стеклу. Пересилив страх, девушка набросила на плечи шаль, на цыпочках прокралась к окну и осторожно приподняла штору. Снаружи маячило юное знакомое лицо.
- Олеко! – успокоено вздохнула Лиза и отдёрнула штору совсем.
Цыган знаками потребовал открыть окно. Повозившись с двойными рамами, девушка впустила верхолаза в комнату вместе с порывом холодного ветра. Княжна зябко поёжилась и прикрыла створки. Цыган, не побоявшийся взобраться на второй этаж, тем временем смущённо топтался на одном месте. Лиза сообразила наконец, в каком виде предстала перед посторонним мужчиной, но, решив, что сейчас не до приличий, приготовилась слушать ночного гостя.
- Слава Богу, барышня, не ошибся я окном, - ободряюще улыбнулся Олеко, сверкая белоснежными зубами. – Не хотелось бы к вашему дядюшке попасть.
- Это ты следил за мной с улицы? Господи, как я напугалась!
- Я, барышня, вы уж извиняйте, - зашептал цыган. - Вижу, вы в окне, вот и постучал. Просьба у меня к вам важная, вы уж не откажите.
- Погоди, Олеко, - перебила Лиза, - расскажи, как тебе удалось уйти от полиции. Да ты присядь!
- Наслежу на полу, барышня, да и ненадолго я, - отказался визитёр. – Да что тут рассказывать? Старик-сторож здорово меня прикладом огрел, до сих пор голова гудит. Ну, в полиции продержали, всё про какую-то кражу допытывались. Потом отец залог за меня внёс, выпустили. Только нельзя теперь табору в Москве оставаться. Завтра с места снимаемся. Я к вам пришёл, вы последняя моя надежда.
Лизе показалось обидным, что цыган даже не спросил о её положении. А ведь она, пока шло выяснение личности нарушителя спокойствия института, приняла на себя вину его возлюбленной. Пусть решение скрыть преступление Эжени было осознанным, но оно ведь обернулось исключением, о котором Лиза теперь жалела. А косвенный виновник не только не посочувствовал, но ещё и посмел среди ночи явиться с какой-то неотложной просьбой!
Княжна хотела было высказать Олеко претензии, но вовремя прикусила язычок. Она ведь благовоспитанная барышня и, коли уж сама виновата в исключении, не имеет права осуждать других. Хорошо, что в темноте не видно, как запылали стыдливым румянцем щёки!
- Так что у тебя за просьба, Олеко? – спросила девушка, переводя разговор в иное русло.
Цыган тут же вытащил из-за пазухи помятый конверт и протянул его Лизе.
- Письмо вот прощальное Эжени… то есть госпоже Меньшиковой передать надобно. Она ведь не знает, что я уехать должен, подумает – бросил, не попрощался даже, - торопливо заговорил юноша. – А мне теперь в институт хода нет. Вы, барышня, как подруга, поспособствуйте, ради Христа!
- Как же я передам письмо, когда сама пленница здесь? – грустно улыбнулась Лиза, принимая, однако, конверт.
- Спаси вас Христос, барышня! – обрадовался её уступчивости цыган. – А всё же вы с Эжени скорее меня увидитесь. Мало ли как жизнь повернётся.
Где то в глубине дома раздался глухой бой часов.
- Пора мне, - забеспокоился Олеко, - а то, не ровен час, застанут нас вместе. Ну, прощевайте, барышня! Храни вас Бог!
- Прощай, Олеко! – прошептала Лиза.
Цыган, словно кошка, скользнул за подоконник и растворился во тьме. Заперев окно, девушка спрятала письмо под подушку, в компанию к хранившемуся там сокровищу – детской деревянной сабельке, единственной вещи, оставшейся от брата. Свернувшись калачиком в постели, Лиза принялась прокручивать в памяти разговор с Олеко, пытаясь отогнать мысли о предстоящей беседе с дядюшкой. Что-то в рассказе цыгана не сходилось. Он не спросил, почему она дома, а не в институте. Выходит, знал об исключении? Откуда? Ведь в институт, по его словам, Олеко проникнуть не мог, в полиции сказать не могли, поскольку мадам Шестакова решила не выносить сор из избы и не предала огласке историю со свиданием. Цыгана судили как воришку. Значит, не знал? Тогда почему же явился с письмом не куда-нибудь, а к особняку Вишневецких?
Да к ней ли он вообще приходил? Может, надеялся на встречу с другим человеком, но увидел Лизу в окне и на ходу переменил планы? Кто этот "другой человек" и какие дела у него с цыганом, Лиза решила не думать. И без того накопилось немало загадок.
Глава 3. Словесная дуэль.***
К завтраку после тревожно проведённой ночи юная княжна Вишневецкая спустилась совершенно усталой и разбитой. К счастью, дядюшка не пожелал составить ей компанию, но вездесущий Акира всё же присутствовал при трапезе. Таким образом, Лиза не могла по сложившейся традиции отправить содержимое тарелки за окно, а также стеснялась открыто проверять пищу на предмет зелья. Тем не менее, она старалась обнюхивать кусочки и жевать как можно тщательнее – такой способ хоть и не давал полной гарантии, но всё же немного успокаивал.
Безмолвный Акира, наконец, не выдержал:
- Госпоже не нравится?
- Нет, нет, - пробормотала застигнутая врасплох Лиза, - всё приготовлено превосходно.
Японец понимающе кивнул. В глубине сознания на миг мелькнуло крамольное решение сказать девушке, что ей пока нечего бояться и незачем фокусничать с едой, но страх перед Адмиралом пересилил благое намерение. Тем временем Лиза допила кофе и со вздохом отставила пустую чашку. Акира поклонился и произнёс:
- Господин приказал проводить вас в его кабинет сразу же после завтрака.
Лиза покорно проследовала за желтокожим слугой, раздумывая, как бы половчее соврать дядюшке.
Вишневецкий ожидал племянницу, сидя в кресле, нога на ногу. Пропустив девушку, Акира привычно откланялся и исчез. Князь, мрачный, как туча, указал Лизе на соседнее кресло:
- Садись.
Княжна присела и принялась исподволь разглядывать обстановку кабинета. Хранящиеся здесь диковинные вещи, привезённые Вишневецким из путешествий по странам Востока, всегда вызывали у неё жгучий интерес. Манило своей загадочностью развешанное по стенам оружие. Интересно, оно для красоты здесь или же дядюшка умеет с ним обращаться? О тайне стеллажей Лиза знала. Стоит тронуть определённую книгу, как тяжеленный шкаф бесшумно повернётся на шарнирах, открывая проход в таинственное русло Неглинки. Как только представится случай, нужно будет непременно исследовать подземный коридор.
- Итак, Елизавета, - официальным тоном заговорил Вишневецкий, - расскажи-ка мне о твоём исключении. Конечно, в общих чертах я знаю всё из письма мадам начальницы, но хотелось бы услышать подробности так сказать из первых уст.
- Но… Коли уж вы всё знаете, зачем мне рассказывать ту же историю? – обворожительно улыбнулась Лиза.
Глаза Вишневецкого гневно блеснули.
- Тебя застали ночью в обществе неизвестного молодого человека. Кто он и зачем приходил?
- Он приносил мне конфекты, - настаивала на своей версии девушка.
- Не лги мне, Елизавета! – прикрикнул Вишневецкий, гневно раздувая ноздри. – Конфеты ты легко могла достать другим способом. Попросить сторожа, как его там…
- Палыча, - подсказала Лиза.
- Вот-вот, Палыча. А ты якобы просишь купить конфект какого-то незнакомца, да ещё и велишь принести их ночью. Позор на всю Москву! Неужели ты думаешь, будто я поверю твоим басням?! Вы устроили свидание? Отвечай же!
Вишневецкий сорвался на крик так неожиданно, что Лиза испуганно вжалась в кресло и не сразу справилась с собой. Но всё же и она была Вишневецкой и, следовательно, обладала определённой долей дерзости в характере. Пускай противный дядюшка беснуется, она найдёт, как ответить!
- А хотя бы и свидание, что вам до этого?
- Бог ты мой! Да ты… Ты осознаёшь ли всю мерзость своего поступка? – почти простонал Вишневецкий, сжимая пальцами виски. – Благовоспитанная барышня, из знатного рода, в обществе какого-то пройдохи… Вела себя, как падшая женщина!
- Как кто-о?! – вспыхнула Лиза, вскакивая. Обидные слова дядюшки жгли её, словно удар хлыста. Она готова была броситься на оскорбившего её мужчину, изо всех сил молотить маленькими кулачками по его груди, царапать лицо ногтями.
- Как прикажешь назвать девицу, подобную тебе? – поднялся и Вишневецкий. – А ещё говорила о любви к поручику Орлову! Который, как тебе известно, женат!
Их взгляды пересеклись. Лиза не выдержала и опустилась в кресло. Удар пришёлся по больному месту и сердце тут же жалобно заныло. Нет, одёрнула себя девушка, раскисать нельзя, поединок необходимо довести до конца. Пусть и дядюшка испытает боль!
- Кто он, Лиза? Кто? – вопрошал князь, возвышаясь над племянницей. – Не бойся, я не заявлю на него в полицию. Так кто?
- Олеко! Тот цыган, что приходил к вам, помните? – с вызовом ответила девушка.
Вишневецкий отшатнулся.
- Нет, Лизонька, ты не можешь с ним… Он ведь…
- Почему, дядюшка? – перешла в наступление племянница, сообразив, что князь едва не проговорился.
- Он человек не твоего круга, - совладал с волнением ошарашенный сообщением Вишневецкий. – Ты только представь, что произойдёт, если история станет известна в свете! Твоя репутация навеки погублена. Неужели ты не понимаешь?
Лиза мысленно переводила сказанное на Эжени. Да уж, перспектива не радужная. Но что поделаешь, ведь любовь не спрашивает, когда и к кому явиться. Противиться ей бессмысленно, бороться за неё необходимо.
- Скажи-ка мне, Лизонька, ведь он приходил не к тебе? – продолжал допрашивать проницательный Вишневецкий. – Ты взяла на себя чью-то вину, надеясь на Высочайшее покровительство и безнаказанность?
Возможно, сыграл роль умоляющий тон дядюшки, а, может, Лиза просто устала лгать. Она решилась открыть правду.
- Вы обещаете, что всё сказанное останется между нами?
- Конечно, конечно, Лизонька! – забожился Вишневецкий.
- Да, дядюшка, я… Я приняла на себя вину другой воспитанницы. Простите, я не могу назвать её имени. Олеко приходил к ней, а не ко мне. Если бы в институте узнали имя настоящей виновницы, ей грозил бы позор. А мне Императрица обещала покровительство, вот я и решила сказаться виновной, в надежде, что меня-то не накажут. Я не предполагала, чем обернётся мой поступок.
- Выходит, моя племянница – крайне недальновидная особа, - задумчиво протянул Вишневецкий, вновь устраиваясь в кресле. – Печётся о благе других, не думая о себе. Собственная судьба поломана, зато подруга спасена!
- Нас учили выручать других в беде, дядюшка! – горячо возразила Лиза, в глубине души ощущая правоту слов князя.
- Приходить на помощь не значит наплевать на себя, вдобавок лгать. Виновный должен понести заслуженное наказание, а не прятаться за чужими спинами. Можешь упиваться благородством, которого в твоём поступке ни на грош нет.
- Право, дядюшка, я…
- Ты очень изменилась в последнее время. Воображаешь невесть что, избегаешь меня, голодаешь, не выходишь из комнаты, всё что-то выпытываешь. Вся в покойницу-матушку, та тоже любила выдумывать разные небылицы и носиться с ними.
- Не говорите дурно о маме! – настойчиво попросила Лиза.
- Вероятно, подруги на тебя дурно влияют. Все эти девчоночьи секреты, игры, - как ни в чём не бывало, продолжал Вишневецкий. – Но, Лизонька, детство закончилось, тебе пора задуматься о будущем. Я понимаю, я, как никто другой подхожу на роль коварного родственника, но игры пора бы закончить. Мне обидно твоё отношение, Лиза!
Княжна вцепилась в подлокотники кресла так, что пальцы побелели. С ней впервые говорили так жёстко и откровенно, и она не находила, как поступить. Душа Лизы словно бы распалась на две половинки. Одна настойчиво советовала не прекращать борьбу и сохранять бдительность, другая нашёптывала, что все подозрения относительно дядюшки – чушь и детское воображение. Девушка не знала, кому верить.
- Вы отправите меня под домашний арест, дядюшка? – спросила чуть слышно.
- Под арест?! – расхохотался Вишневецкий. – Пожалуй, надо бы, егоза, да ведь ты и без того шарахаешься от меня, словно от чумного. Нет уж, племянница, ступай себе.
- Я могу идти, дядюшка? – не поверила своим ушам юная княжна.
- Иди, иди… Агнеса! - словно невзначай обронил князь.
- Как вы меня назвали, дядюшка? – обернулась Лиза в дверях. – Кто такая Агнеса?
- Героиня пьесы господина Мольера "Школа жён", - деланно замялся Вишневецкий. – Да разве вы не изучали? Впрочем, понимаю.
- Нет, дядюшка, не изучали, - лукаво улыбнулась Лиза. – А я могу прочесть пьесу?
Надо же узнать, с кем её сравнили!
- Пожалуй… она не совсем подходит для девушки… А, впрочем…
Лизу бросило в жар от предвкушения чего-то неведомого, от чего её до сих пор всячески оберегали. Князь между тем взял с полки книгу и протянул ей.
- Мерси! – поблагодарила Лиза.
Глаза Адмирала задорно сверкнули – он заметил взволнованность племянницы.
- Дядюшка, а можно я буду приходить сюда и брать книги? – закрепила победу княжна, устроив заодно последнюю проверку.
- Разумеется, можно. Ну, ступай!
Довольная Лиза, прижимая к груди книгу, вышла из кабинета. Оставшись в одиночестве, Вишневецкий хмыкнул в усы и резким голосом позвал:
- Акира!
Японец материализовался мгновенно, будто находился за дверью на протяжении всего разговора.
- Да, мой господин?
- Как она поела за завтраком?
- Плохо, господин. Опять нюхала еду и почти ни к чему не притронулась.
- Значит, всё ещё не верит! – нахмурился Адмирал. – Но скажи-ка, она сама спустилась в столовую, без пререканий?
- Сама.
- Хорошая весть, Акира! – посветлел лицом Вишневецкий. – Лиза осторожничает, но постепенно начинает привыкать. Значит – первую партию выиграл я!
Глава 4. Бойся женщины, затаившей злобу, или О современности и своевременности Мольера* * *
В спальне графини Орловой, где, несмотря на отъезд и молодого мужа, и очередного любовника, а по большей части благодаря этому, не переставали ночевать мужчины, царило веселье.
- Ты что же, дал обет верности? – задорно хохотала молодая женщина, ничуть не смущаясь недовольного взгляда Вишневецкого.
- Позволь узнать, что тебя так развеселило? – нахмурился мужчина.
Проклятая бабёнка! Совершенно забыла своё место! Нет, голубушка, самозваная аристократка, не думай удержать в сетях своих сомнительных чар самого Адмирала! Уж ему-то досконально известно, кто по происхождению графиня Орлова, она же баронесса Каннингем, какой хвост притащила из Англии, и ей молиться бы на него, а не смеяться невесть над чем. Да, прелести коварной Натали Адмирала более не привлекают. В последние дни ему стала противна мысль о близости с другой женщиной, тем более с этой великосветской потаскухой, она оскорбляет его любовь к Лизе. Орлова совершенно напрасно усмотрела в его признании повод для насмешек.
- Как же… Ты… Ты… Влюбился в собственную племянницу и собрался хранить ей верность! – не унималась графиня. – Это ты-то! Скажи, что ты шутишь, Алекс!
- Замолчи, наконец! –окончательно потерял терпение князь. – Я не намерен более делить с тобой постель, даже не стану ревновать, если моё место займёт другой. Но это отнюдь не значит, что ты освобождаешься от выполнения моих поручений. Понятно?
Улыбка мгновенно слетела с губ графини, словно художник стёр её мазком волшебной кисти.
- Куда же яснее? Над моими чувствами, значит, можно потешаться, но зато твоя страсть к родной племяннице выше обсуждений. Я понимаю.
Натали демонстративно повернулась спиной к подельнику и отошла к окну, делая вид, будто её заинтересовало происходящее на улице. Князь едва сдержал желание ударить женщину тростью с тяжеленным набалдашником, выполненным в виде змеиной головы. Графиня, интуитивно почувствовав его порыв, невольно вжала голову в плечи.
- Ты и любовь – вещи несовместимые, Наташенька! – сказал, словно выплюнул, Вишневецкий.
- То же можно сказать и о тебе! – парировала не лезущая за словом в карман графиня, не отрывая взгляда от окна.
Молодой женщине показалось, что вот сейчас-то взбешённый мужчина точно набросится на неё, изобьёт страшной тростью. Пусть хоть убивает, пусть! Ей давно надоело быть его сообщницей, послушным орудием, постоянно опасаться разоблачения, выслушивать попрёки. По крайней мере теперь ей хоть не придётся ублажать стареющего авантюриста. Но почему бы ему не отпустить её совсем? Не нужна ей Корона Российской Империи, да и какая из вчерашней дворовой девки Императрица? Даже если безумная затея Вишневецкого и увенчается успехом, Корону он скорее водрузит на белокурую головку куколки-племянницы. Столь нелепо, что даже не смешно. Из глаз неожиданно выкатились и потекли по щекам злые слезинки.
Адмиралу действительно захотелось измолотить зарвавшуюся пособницу, вздумавшую насмехаться над его любовью. Где ей, вертихвостке, понять глубину страсти, которую он испытывал к покойной княгине Вишневецкой и перенёс на её дочь? Тоже, нашлась леди Винтер! Но окончательно терять расположение союзницы покамест невыгодно. Пускай ещё поработает на него, а погубить… Погубить её он всегда успеет.
- Не дуйся, свет-Натали! – заговорил он примирительно. – Я ведь не ссориться к тебе пришёл.
- Как? Разве у тебя есть ещё дело ко мне? – сквозь слёзы улыбнулась женщина, повернувшись к князю. Улыбка вышла крайне неискренней.
- Верно. Видишь ли, мне необходима твоя помощь в выборе платья. Чтоб по последней моде и вообще… Я ведь ни черта не смыслю в ваших нарядах.
- Для Лизы? – ухмыльнулась Орлова.
- Именно, душа моя, именно, так что собирайся скорее, - запел князь, - и помоги мне выбрать платье самое красивое.
Новенькое дело! Соблазнять мужчин, которых Вишневецкий стремился заполучить под своё влияние, ещё куда ни шло. Сейчас же ей предлагают выбирать обновки для очередной пассии Адмирала. Только что не ноги об неё вытирают. До чего противно!
Утерев слезинки тыльной стороной ладони, Натали кликнула компаньонку. Что ж, сегодня она в очередной раз поможет Вишневецкому. Даже притворится, будто простила его. Но всему есть предел. И терпение её тоже не бесконечно.
Тем временем Лиза, усевшись с ногами в кресло, погрузилась в изучение сочинений господина Мольера. В предоставленной дядюшкой книге содержались и другие пьесы, но бывшую институтку интересовала в первую очередь "Школа жён". В институте проходили лишь произведения по давным-давно утверждённому списку, всё лишнее, изредка попадавшее в руки воспитанниц, моментально изымалось бдительным начальством, а виновная несла наказание. Ой, кроткий Кузнечик пришёл бы в ужас, узнай он, какие книги дядюшка даёт Лизе!
Чтение затянуло девушку. Она сопереживала наивной Агнесе, научившейся виртуозно водить за нос противного опекуна, и действительно видела в литературной героине себя. Мольеровская Агнеса нашла счастье с красавцем Орасом. Лиза дождётся возвращения Орлова, поручик получит развод – и тогда никто и ничто не разлучит его с княжной Вишневецкой. Правда, писем от возлюбленного давно нет, но, возможно, дядюшка перехватывает их. Да и Лиза ежедневно молится о здравии поручика и, случись с ним беда, она сразу почувствует. У любимого всё хорошо.
Итак, Орас – это Орлов, Агнеса – сама Лиза, а Арнольф, выходит, дядюшка. Всё как в пьесе! Вот взбеленится старый князь, когда ловкая племянница ускользнёт из-под его надзора!
Арнольф… Он ведь тоже любил Агнесу. Лиза перечитала поразивший её монолог, где каждое слово буквально скребло по сердцу и так живо напоминало слова Вишневецкого:
Ты слышишь ли мой вздох? Как полон он огня!
Ты видишь тусклый взор? Я обливаюсь кровью!
Покинь же сопляка со всей его любовью.
Тебя приворожил его недобрый глаз,
Но будешь ты со мной счастливей во сто раз.
Всегда любила ты красивые наряды -
Со мною все тебе достанутся отрады,
Тебя и день и ночь я буду баловать,
Ласкать и миловать и крепко целовать.
И будешь делать ты все, что тебе угодно!
Не знаю, как сказать, но будет превосходно. (…)
Чем доказать тебе, как я люблю глубоко?
Заплакать пред тобой? Избить себя жестоко?
Иль вырвать клок волос? или, без дальних слов,
Убить себя? Скажи! О, я на все готов,
Чтоб ты, коварная, мой пламень понимала.*
Девушка призадумалась. Гнев князя после её побега с, как он выразился, «молодым повесой» получил новую окраску. Дядюшка любил маму, а в племяннице видит продолжение безвременно ушедшей женщины. А вдруг он любит её совсем не как тень другой? Но разве так не грешно? Да и матушка предупреждала…
Не все фразы в пьесе в силу неискушённости были понятны, а некоторые сцены вгоняли в краску, особенно девушку отчего-то смутил допрос Арнольфа, пытающегося выяснить, что именно взял у Агнесы Орас. Конечно, Лиза знала, что за любовными отношениями мужчины и женщины кроется нечто большее, чем томные взгляды и поцелуи. От этого, неизведанного, пылали щёки, замирало сердце и сладко ныло в животе. Мужчины в таком виде любви, конечно, осведомлённее. Лиза вспомнила порыв дядюшки, прикосновения Орлова тогда, на постоялом дворе, жаркое дыхание и дрогнувшую руку поручика, оглаживающую хрупкое девичье тело. Княжна смутно понимала, чего он хотел от неё, позже догадалась, что и фальшивое венчание было придумано лишь затем, чтобы успокоить её и перекрыть пути к отступлению. Жена ведь не может противиться желаниям мужа?
Нет, даже осознав низость поступка Орлова, девушка не винила его. Возможно, он и сам оказался обманут ушлым аферистом, выдавшим себя за священника? Не ворвись тогда в комнату чета Воронцовых, Лиза позволила бы поручику сделать то, что он хотел. Они ведь любят друг друга, какие ещё обстоятельства могут мешать им так соединиться, наплевав на все условности? По крайней мере, в себе Лиза не сомневалась. И сейчас не сомневается. Или…? Размышления о сюжете пьесы, переплетясь с реальностью, сместили устоявшиеся представления о любви.
Лиза воскресила в памяти все подробности ночи на постоялом дворе, но вместо Орлова представила Вишневецкого. Это он гладит её плечи, его горячее дыхание обжигает нежную кожу, его губы нашёптывают ласковые слова…
Лизе сделалось страшно - не приходись ей князь родным дядей, представленная картина не показалась бы столь отвратительной.
* Перевод Василия Гиппиуса. Ж.Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1, М., ГИХЛ, 1957
Прошу прощения, но текста перевода именно того времени не нашла, взяла тот, что был под рукой, к тому же версия Гиппиуса мне очень нравится.
Глава 5. День сюрпризов. Эжени возвращает долг. * * *
Шёл третий день проживания исключённой институтки в особняке Вишневецкого. Лиза, воспользовавшись отъездом князя и предоставленной свободой, решила посвятить свободное время исследованию потайного коридора. Благовидный предлог для посещения библиотеки в кабинете князя имелся – дядюшка сам же разрешил выбирать книги. Вот она и якобы и зачитается, не вызывая подозрений. Однако дерзкий план искательницы приключений едва не нарушил вездесущий Акира, словно Цербер охраняющий двери в кабинет.
- Куда, госпожа? – вежливо поинтересовался он, но таким ледяным тоном, что Лизе сделалось не по себе.
- Дядя разрешил мне брать книги! – нашлась не намеренная отступать от намеченной цели девушка. В конце концов она полноправная хозяйка в доме, а японец всего-навсего слуга и вообще не имеет права контролировать её действия!
- Хорошо! – кивнул немногословный страж и посторонился, дав пройти.
Одарив дядюшкиного клеврета полным благородного презрения взглядом, Лиза проследовала в кабинет. Прислушалась, пытаясь определить, ушёл ли японец, но безуспешно. Акира умел двигаться бесшумно и находится ли он у дверей или отправился по своим делам – понять было нельзя. Впрочем, затея с визитом в Неглинку всё равно оказалась проваленной: вредный японец обязательно станет следить и, вне всяких сомнений, доложит хозяину. Но другого удобного случая могло больше не представиться, потому Лиза, поплотнее прикрыв двери и жалея, что нельзя их запереть изнутри, подошла к секретному шкафу на шарнирах. Затаив дыхание, потянула к себе книгу-ключ, готовая тут же отпрянуть перед разверзшейся бездной. Но ничего не произошло – скрежета не раздалось, шкаф не сдвинулся с места, а книга осталась в руке Лизы и оказалась самым обыкновенным томиком.
Раздосадованная княжна прикусила губу. Быть может, она ошиблась? Нет, Лиза прекрасно помнила, как именно открыла потайной ход в прошлый раз. Значит, дядюшка после того случая приказал перебрать механизм. То-то он и разрешил ходить в библиотеку! Надеется, что племянница вновь не откроет проход, а свершившееся ранее посещение Неглинки сочтёт за дурной сон.
Сдаваться так просто Лиза не собиралась. Она принялась методично двигать одну книгу за другой, справедливо надеясь рано или поздно отыскать заветный ключ. Приближающиеся шаги заставили княжну прервать увлекательное занятие. Девушка поспешно отскочила к соседним полкам, сделав вид, будто поглощена изучением их содержимого. В кабинет вошёл Вишневецкий. Князь так и светился благодушием.
- Вот ты где, Лизонька! Обедала?
- Нет, дядюшка.
Действительно, до еды ли тут!
- Опять за своё? - всплеснул руками князь. – Мне что же, насильно тебя кормить?
- Я так увлеклась книгами, что совсем забыла о еде и о времени, - потупила взор княжна, на сей раз фактически даже не солгав.
- Ничего, пообедаем вместе, - кивнул Адмирал. – Я, видишь ли, за делами тоже ещё не ел. А пока накрывают на стол, хочу устроить тебе небольшой сюрприз.
Обедать вдвоём?! В присутствии дядюшки с подаваемыми на стол блюдами не очень-то поосторожничаешь. Тем более голод брал своё, а кухарка Вишневецких стряпала так вкусно! Уже и самой Лизе опасения начали казаться лишними. Она пила и ела – и всё-таки с ней ничего странного не происходило. Прав дядя, она сама себе придумала небылицу. Пора бы порвать с затянувшейся игрой в детство.
Обещанный сюрприз Лиза увидела сразу же, как вошла в комнату. На кровати красовалась нарядная подарочная коробка, перевязанная пышным бантом. Княжна, как и все юные девушки, любила подарки. Пусть даже этот и от дяди, но взглянуть на него захотелось.
- Открой же коробку, открой! – усмехнулся в усы князь.
Медленно и торжественно Лиза развязала бант, подняла крышку и извлекла подарок. Им оказалось великолепнейшее бальное платье. Не избалованная нарядами, привыкшая к строгой институтской форме княжна замерла от восторга, восхищённо рассматривая волны кружев и шёлка.
- Нравится? – спросил Адмирал.
- Дядюшка, очень! – искренне ответила Лиза. – Благодарю!
- Я рад. А теперь примерь-ка его. Надо знать, не ошибся ли я с размером.
Девушка вопросительно взглянула на мужчину, надеясь, что тот догадается позвать горничную и покинет комнату, позволив племяннице переодеться. Но у Вишневецкого были совсем другие планы.
- Я подожду за дверью. Позовёшь меня, когда оденешься.
И всё же вышел, предоставив девушке самостоятельно примерять обнову.
Повозившись, Лиза сбросила простенькое домашнее платье и облачилась в подаренное. Покружилась перед зеркалом, невольно залюбовавшись отражением. Ах, до чего хороша! Если бы только Андрей мог увидеть её сейчас! Но поручик Орлов пребывал в Туркестане и единственным зрителем оказался прибывший на зов князь Вишневецкий, не сумевший сдержать восторженного возгласа.
- Бог ты мой, какая краса! Вылитая, вылитая матушка! И платье словно на тебя и пошито. Вот только…
Лиза, кокетливо демонстрирующая наряд, замерла, сообразив, перед кем находится. Что "только"?
- Шнуровку нужно затянуть. Позволь-ка…
Благоразумие подсказывало девушке немедленно поднять шум, поскольку мужчине не совсем подобает затягивать шнурки на платье хоть бы и родственницы. Но поскольку князь преподнёс ей незаслуженный дорогой презент, Лиза из вежливости решила не противиться. То, что дядюшка сам же подстроил ситуацию, она совсем упустила из виду. Между тем Вишневецкий, удерживая рвущееся дыхание, вникал в тонкости дамского туалета. Ему хотелось коснуться губами шеи девушки, но Адмирал сдержал порыв. Не сейчас. Нельзя сломать едва сформировавшееся хрупкое доверие Лизы. Она и так уже достаточно много позволила ему. Мужчина шумно выдохнул.
- Воистину богиня!
- А чем я заслужила такой подарок, дядя?
- Как же, Лизонька! Разве ты хочешь всю жизнь просидеть затворницей? В свете уж и так судачат, будто я тебя намеренно прячу ото всех. Сколько впереди приёмов, Рождественские балы не за горами. Я хочу, чтобы моя племянница затмила всех. У тебя будут и другие наряды, ещё краше, обещаю. А теперь переоденься, я пришлю горничную. И приходи обедать.
Объяснение, особенно его будничное завершение, успокоило юную княжну. За обедом она уже не так дотошно дегустировала блюда. Свобода притупила её бдительность на радость стремительно движущемуся к победе Адмиралу. По окончании трапезы в столовую вошёл верный Акира и доложил:
- Её сиятельство княжна Меньшикова желает видеть молодую госпожу.
- Эжени! – вскрикнула Лиза. – Я могу идти?
Вишневецкий кивнул.
В гостиной ожидала неунывающая президентша Союза Горячих Сердец. С радостными возгласами Лиза заключила подругу в объятия.
- Боже, Эжени, какими судьбами?
- Погоди, душечка, этак ты меня задушишь. Нельзя ли нам поболтать в твоей комнате?
Перемигиваясь, союзницы проследовали в комнату Лизы. Только там княжна Меньшикова решила раскрыть цель своего визита и незамедлительно приступила к делу.
- А я ведь к тебе не просто так. У меня сюрприз. Ап!
Эжени извлекла из-под накидки потрёпанную тетрадку и победоносно помахала ей в воздухе, не отдавая сразу.
- Господи! Мамин дневник! Нашёлся! – засияла от счастья Вишневецкая, добывая из рук подруги законную собственность. Отобрав, наконец, дневник, спрятала в привычный тайник – под подушку. – Как же вы его отыскали?
- Очень просто, - улыбнулась Меньшикова, устраиваясь в кресле. – Ехидну Извольскую замучила совесть. Вот она и созналась, что из зависти взяла дневник и спрятала в котельной. Дальше я вызвалась его тебе передать.
- Как же тебе удалось покинуть институт? Мадам начальница отпустила?
- Эта змея отпустит, как же! – скривилась Эжени, отчего её точёное личико стало злым и некрасивым. – Она с утра укатила по своим делам. У нас сейчас должен быть урок словесности, да Кузнечик болен. Сегодня дежурит Надя, я и упросила её навестить тебя во время пустого урока.
Лиза с восхищением посмотрела на подругу. Евгения Меньшикова, для родных и друзей просто Эжени, благодаря именитым родителям и влиятельной тётушке пользовалась в институте некоторой свободой и не задумываясь совершала самые дерзкие поступки. Чего стоили, например, свидания с цыганом! И тут запросто взяла и отправилась навестить подругу. Классная дама Бутова хоть и чрезмерно добра к воспитанницам, не каждой позволит воспользоваться институтской каретой.
- Знаешь, Лиза, - призналась Эжени, - я ведь сказала начальнице, что Олеко приходил ко мне.
- Но зачем, душечка?!
- Ах, пустое! Она мне всё равно не поверила. А он, Лиза, он… Он исчез, не попрощался со мной.
- Вот и нет! Смотри!
Настал черёд Вишневецкой устраивать сюрпризы. Лиза выхватила из-под подушки письмо цыгана и торжественно вручила подруге, присовокупив рассказ о ночном визите Олеко. Судя по тому, как своенравная княжна торопливо схватила послание, цыган значил для неё много.
Союзницы, бурно обменивающиеся новостями, не подозревали о присутствии за дверями человека с грацией кошки и слухом летучей мыши. Бесшумно подкравшийся Акира жадно ловил каждое произнесённое слово и представлял происходящее в комнате так ясно, словно видел собственными глазами. Очередная фраза Эжени заставила его насторожиться.
- Знаешь, душечка, я от пепиньерок слыхала. Говорят, мадам Воронцова скоро вернётся. Уж она тогда непременно восстановит тебя в институте. Держись, недолго тебе осталось терпеть противного дядюшку!
- Дай то Бог! – вздохнула Лиза. С тем, что Вишневецкого следует считать противным, она ещё пару дней назад согласилась бы. Но теперь мысли приняли иное направление.
Акира отошёл от дверей и отправился с докладом к хозяину. Истории с передачей письма и возвращением дневника не столь сильно взволновали Адмирала, сколь известие о грядущем приезде Софьи Воронцовой из Туркестана и вступлении её на пост начальницы института.
- Чёрт бы её побрал! – выругался Адмирал. – Ты понимаешь, чем грозит её возвращение?
- Да, господин. Она вернёт молодую госпожу в институт.
- Проклятье! Как всё не вовремя! И Лиза ещё не привыкла ко мне, упорхнёт в свой институт при первой же возможности! – Вишневецкий закусил губу. – Медлить больше нельзя, Акира. Готовь свой отвар. Я хотел завоевать её любовь, но раз так получилось – пусть Лиза станет моей хоть таким путём!
Глава 6. Роковой глоток.Преданный Акира постарался на славу. Адмирал задумчиво рассматривал чашку с приготовленным слугой-азиатом отваром, призванным пробудить в юной княжне Вишневецкой пылкую любовь к родному дяде. Снадобье имело нежный зелёный цвет, а насчёт отсутствия запаха японец соврал: от напитка исходил едва уловимый терпкий аромат неведомых трав. Впрочем, стоит лишь подать острое блюдо с приправами - тогда жертва ничего не заподозрит. Родственные узы и сама нечистоплотность метода покорения девичьего сердца князя Вишневецкого ничуть не смущали. Ему доводилось совершать поступки и пострашнее.
Глупая девчонка толком не знает, чего именно опасаться. По крайней мере хоть поняла, что за свою драгоценную жизнь может быть спокойна. Адмирал скорее позволит отрубить себе руку, чем причинит вред Лизе. Когда-то давно он, конечно, без колебаний разделался бы с ней, как избавился от старшего брата и малолетнего племянника с целью сделаться единственным наследником состояния Вишневецких. С тех пор много воды утекло. Тогда не смог убить, нынче – не сможет тем более. Угловатая писклявая девчонка выросла, расцвела и стала до боли похожей на ту, которую он любил, но не смог добиться. Лиза, сама того не зная, приобрела над ним власть, затмив образ ушедшей матери. Адмирал не мог сказать, когда полюбил Лизу отдельно от той, на кого девушка имела несчастье походить и чью жизнь невольно забрала.
Как знать, ответь тогда та женщина на его чувства, и Алексей Вишневецкий не стал бы Адмиралом. Она оттолкнула его – и падение в преступную пропасть продолжилось.
Этим летом Лиза воспротивилась неусыпному дядюшкиному контролю. Всё началось с визитов лейб-гвардии поручика Орлова, кутилы и повесы. Слишком часто навещал он их дом и тайком от князя успел вскружить девице голову. Лиза, обладая развитым воображением, из ни к чему не обязывающих фраз и дежурных комплиментов тут же создала образ великой взаимной любви, о которой пишут в романах. Вишневецкий не переставал корить себя за то, что не уследил за молодыми людьми. В отсутствии у Орлова искренних чувств к княжне можно было не сомневаться: поручик был связан далеко не платоническими отношениями с некоей актрисой. Но вот Лиза… Та всерьёз собралась под венец с красавцем-офицером. Вместе с девушкой из дома грозило уплыть немалое приданое. Да чёрт с ними, с деньгами! Именно тогда князь понял в полной мере, насколько ему дорога племянница и застрадал от ревности. Адмирал не собирался ждать, когда поручик пойдёт навстречу Лизе, соблазнившись приданым, и начал действовать. На шее Орлова висел аркан – крупный карточный долг, а конец верёвки крепко держал в руках князь. Молодому человеку ничего не оставалось, кроме как выполнять приказы Адмирала.
Тогда-то Вишневецкий и надумал убить сразу двух зайцев: выбить из белокурой головки племянницы любовь к поручику и опорочить её репутацию. Пусть все отвернутся от девицы, пусть её с позором выгонят из института, тогда у неё не останется никого ближе дяди. А уж он не замедлит оказать девушке поддержку. Поначалу всё шло по-задуманному. Лиза бежала с Орловым, да ещё из стен института, что не могло положительно сказаться на отношении света к учебному заведению и его начальнице. Затем блестящий план потерпел крушение. Во-первых, в действие вмешался ряженый Кузьма, едва не испортивший похищение незапланированной самодеятельностью. Во-вторых, Орлов, в чью задачу входило лишь увезти Лизу и оставаться с ней, пока парочку не обнаружат верные люди Вишневецкого, едва не перешёл границы дозволенного, покусившись на честь девушки. Не появись вовремя на сцене вездесущая чета Воронцовых, Вишневецкий мог бы смело расстаться с мечтой стать первым мужчиной Лизаветы.
Из задумки ничего не вышло. Мадам Воронцова приложила все силы для сокрытия истории. Лиза не прониклась подлостью Орлова. Вдобавок поручик не на шутку увлёкся девушкой. Князь Вишневецкий буквально рычал от чёрной злобы, но поделать ничего не мог.
Сегодня вечером всё переменится. Японец клятвенно уверил, что отвар подействует мгновенно. Адмирал сладострастно дрогнул, представив картину, не раз виденную во сне. Лиза будет принадлежать ему, только ему и никакие силы не смогут помешать задуманному. Даже Корона Российской Империи не манила главаря московских бандитов так настойчиво, как жажда обладания телом и душой бывшей институтки Елизаветы Вишневецкой. Значит, сегодня… Больше он не в силах ждать. Нужно поступить вот как…
- Акира!
- Да, господин?
- Слушай мой приказ…
Хрупкая танцовщица из шкатулки кружилась под раз навсегда навязанную ей мелодию. Ничего не подозревающая девушка поверяла дневнику сердечные тайны. Бумажный друг покорно сносил очередное излияние любви к Орлову и смуту чувств, вызываемых Вишневецким. Дом, откуда Лиза так стремилась вырваться, оказался вовсе не тюрьмой, слова, которым прежде не придала значения, приобрели смысл. Ей, не привыкшей задумываться о завтрашнем дне, пришлось столкнуться с настоящей, взрослой жизнью. И эта жизнь оказалась совсем непохожей на ту, что мерещилась за надёжными институтскими стенами. Княжна, привыкшая к постоянной опеке, толком не умела держать удар. Одно прибежище у неё и осталось, да и то зыбкое и коварное – Алексей Сергеевич Вишневецкий. Верить ему или бояться? Девушка окончательно запуталась.
В дверь комнаты осторожно постучали. Лиза поспешно спрятала дневник, поскольку знала наверняка, кто хочет её видеть. Благодушно улыбающийся князь – лёгок на помине! – нарушил уединение племянницы.
- Всё киснешь, Елизавета? А это что? – кивнул на всё ещё играющую шкатулку.
- Подарок Императрицы, дядюшка! - исключённая институтка не упустила возможности лишний раз напомнить о Высочайшем покровительстве. Адмирал пропустил намёк мимо ушей.
- М-м-м, интересная вещица. Знаешь, Лизонька, давай сбежим сегодня от кухаркина ужина и наведаемся в ресторан. Говорят, "Авдо", что рядом с вокзалом, великолепен, не мешает проверить слухи, да и тебе полезно развеяться. Собирайся, едем!
Известие о скором возвращении Софьи неожиданно сыграло на руку князю. Лиза уверилась, что мадам Воронцова не оставит её без помощи и поднимет шум, если вдруг случится дурное. Поэтому княжна без колебаний согласилась на необычное приглашение дяди. Уж в ресторанную-то еду он ничего не подсыплет! Мелодия из шкатулки оборвалась, танцовщица замерла. Княжна принялась за сборы.
Горничная, помогая девушке одеться, неожиданно огорошила Лизу:
- Видно, барышня, любит вас барин-то.
- Что? Ты о ком , Маша? - опешила девушка. - О господине Орлове?
- Один у нас барин, его сиятельство, - усмехнулась субретка. - А тот офицер, барышня, вы уж меня простите…
И запнулась, будто только сейчас сообразила, что сболтнула лишнее. А Лиза купилась на уловку.
- Нет-нет, Маша, говори!
- Вам бы опасаться его, нехороший он человек. В долгах как в шелках, вот и надумал вашим приданым поживиться.
- Откуда ты знаешь?! – вспыхнула княжна, свято верившая в бескорыстие Орлова.
- Да уж знаю. Летом, когда приходил, всё тайком меня выспрашивал, когда князя дома не бывает, да где ваша комната, да и так, всякое. Увезти вас хотел, знамо. Вы остерегайтесь его.
- Хорошо, Маша, - вздохнула в ответ Лиза. Ну что толку спорить с глупой прислугой, на всё имеющей своё суждение! Разве возлюбленного интересуют деньги? Он готов был забрать её так, без приданого и благословения.
В коридоре болтливую горничную перехватил под локоток Вишневецкий.
- Всё сделала?
- Да, барин, - поклонилась Маша, - всё, как вы приказали, сказала.
- Хорошо, ступай.
Служанка хихикнула и упорхнула. Адмирал самодовольно ухмыльнулся. Ещё одно зерно сомнения в Лизиной душе посеяно.
Юной Вишневецкой странным казалось ехать по Москве не в институтской карете под надзором классной дамы, а в дядюшкином экипаже, но вскоре она справилась с волнением и ощутила сопричастность к кругу беззаботных нарядных людей. Ей нравилась обстановка ресторана, обходительность официантов, вкусные блюда. В институте разносолами особо не баловали. Пожалуй, в исключении есть плюсы. Увлекшись ролью светской дамы, княжна позабыла все страхи и опасения, дядюшка показался милым и добрым. И, когда Вишневецкий предложил выпить бокал шампанского в честь нежданного возвращения под отчий кров, она, одержимая любопытством, не смогла отказаться.
- Не бойся, Лизонька, всего один глоток!
Нежно прозвенел хрусталь и Лиза, никогда и близко не видевшая алкоголь, зажмурившись, сделала этот глоток. Обольстительный напиток тотчас же заставил быстрее забиться сердце, разгорячил кровь, вскружил голову. Перед глазами всё поплыло, девушка повеселела, щёки её раскраснелись.
- О-о, племянница, да ты захмелела! – заволновался князь. – Пожалуй, нам пора.
- Я пьяная! Боже, какая я пьяная! – крутилось в голове Лизы. Ей бы самой себе показаться распутной и гадкой, но странное дело – состояние, вызванное шампанским, оказалось дурманяще-приятным, во всём теле стало так тепло, словно она выпила частичку пламени. Качалась карета, цокали копыта и стучала кровь в висках.
- Что со мной такое?
- Не бойся, Лизонька, всё хорошо! – уговаривал Вишневецкий, осторожно поддерживая девушку.
- Дядюшка, я могу идти сама, - улыбнулась Лиза.
- Эх, какой же я дурак! Акира! Где ты там запропастился?
Они дома? Неужели уже приехали? Лиза не успела удивиться. Перед Вишневецкими возник подобострастно улыбающийся японец и привычно поклонился.
- Оставь церемонии, болван! – грозно прикрикнул Адмирал, усаживая племянницу в кресло. – Видишь, госпоже плохо?! Есть у тебя лекарство?
Лекарство? Зачем? Лиза же совсем хорошо себя чувствует! Ей так тепло и весело! Но раз нужно лекарство…
- Сию минуту, господин!
Акира исчез и моментально явился снова, держа в руках чашку с непонятным напитком нежного зелёного цвета.
- Вот, Лизонька, выпей, тебе сразу станет легче!
Девушка вдохнула терпкий аромат и, уже мало что понимая, глотнула отвар, лишь слегка поморщившись – горький! А стало ли лучше? Нет, скорее стало иначе. Голова перестала кружиться, глаза призывно заблестели, кровь всё так же кипела, но где-то внутри зародилось новое ощущение. Томление и приятное ожидание неведомого. Совсем как тогда, на постоялом дворе в компании Орлова, только во много раз сильнее. И теперь рядом не было поручика, но княжна, внутренне сгорая, и не желала его общества. Рядом оказался другой, ничуточки не страшный, заботливо склонившийся к ней.
- Дядюшка…
- Пойдём, Лиза!
Княжна с готовностью обвила руками его шею. Адмирал бережно взял на руки захмелевшую от адской смеси шампанского и зелья девушку и понёс вверх по лестнице. Лиза, склонив голову на его плечо, не протестовала. Пусть несёт куда угодно, делает что хочет, лишь бы это не прекращалось, лишь бы утолить безжалостно пожирающее пламя. Будь что будет! Как здорово слышать биение двух сердец сразу – своего и чужого! Или… Не такого уж чужого. На секунду в её сознании мелькнуло бледное лицо поручика Орлова, но тут же растворилось в темноте.
Автор: A-Neo
Фэндом: Институт Благородных Девиц (ИБД)
Персонажи: Вишневецкий/Лиза, Акира, Софья и другие
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст, Драма, AU
Предупреждения: OOC, Инцест, Ченслэш
Размер: планируется Миди
Описание: Лиза отведала-таки приворотного зелья Акиры
Примечание: То, что могло случиться, не вмешайся вовремя Софья. Гм, какие предупреждения в шапке вылезли, а ведь всего-навсего AU канона. Сразу говорю - написание может растянуться надолго.
Пролог, или Запоздалое раскаяниеМышеловка! Птичья клетка! Лиза, метавшаяся по комнате, нервно сцепив пальцы, самой себе казалась не то мышонком, трясущимся перед безжалостным котом, не то пленённой пичужкой. А хуже всего то, что виновата в сложившемся положении она и никто более. Снова ей придётся хитрить, дабы избежать подлостей коварного дядюшки. Запирать дверь на ночь. Отказываться от пищи. Нет ничего ужаснее, чем оказаться полностью во власти этого страшного человека и не иметь достаточно сил противостоять ему.
И она во всём виновата сама.
Девушка опустилась на кровать и сжала виски холодными пальцами. Должен же найтись выход! Мысли обрывались и путались. Представилось лицо начальницы со светлыми глазами, в которых мелькнула насмешка в ответ на Лизину угрозу написать Императрице.
Сообщить Императрице! Конечно же! Однако блестящий способ вырваться из дядюшкиной хватки при вдумчивом рассмотрении оказался не так уж и хорош. О чём писать Императрице? Разумеется, нельзя открывать правду. Огласка навлечёт позор на Эжени. Тогда что? "Ваше Императорское Величество! Меня исключили из числа воспитанниц института за то, что я ночью в мансарде находилась в обществе молодого человека, не являющегося моим родственником… Он, изволите ли видеть, приносил мне конфекты, кои правилами запрещены, а мадам начальница…" Императрица, разумеется, ответит: "А на какое же наказание Вы, милочка, рассчитывали?"
Значит, надежда на высочайшее покровительство отпадает. Разве только дядюшку им припугнуть. Да и как, в конце концов, отправить письмо, если она заперта в комнате и шагу не может ступить без присмотра дядиного слуги? Ах, этот страшный Акира с чёрными раскосыми глазами и вкрадчивыми кошачьими движениями! Его можно провести, но переманить на свою сторону нельзя.
Что ж – решила Лиза – если никакого выхода нет, остаётся вести себя достойно. Она и так достаточно глупостей натворила. Мадам Шестакова полностью права в оценке её поступка. Вела себя, словно капризная девчонка! Она – отпрыск знатного рода Вишневецких и должна достойно принимать все невзгоды, держаться с гордо поднятой головой, что бы ни случилось. Отныне никто не увидит её слёз, не услышит жалоб. Она станет другой, будет сильной, как мадам начальница. Вот уж кто обладает настоящей выдержкой! А воля и мужество Лизе ещё понадобятся.
Девушка вытянулась на кровати как была, в одежде, и почти сразу провалилась в сон.
Глава 1. Двуликий дядюшка.* * *
Лизе приснились объятия, о которых она наяву вспоминала со смесью страха, гадливости и смущения. Горячие цепкие пальцы держали крепко – не вырваться, да девушка и не пыталась бежать – так её напугал неожиданный порыв Вишневецкого. Взволнованный голос настойчиво повторял, вбивая слова в виски:
- Люби меня, Лизонька, люби! Представь, какие дела мы сможем свершить вдвоём!
Другой голос, женский, незнакомый, но кажущийся родным, умолял:
- Он опасный человек, Лизонька! Берегись его!
- Да ведь это же мама зовёт! – догадалась Лиза и - проснулась. Рывком села на кровати. Сразу вспомнила, что произошло и где она находится. В предусмотрительно запертую дверь постучали и голос из сна, на сей раз вполне реальный, воззвал:
- Лиза! Лиза, открой! Ты слышишь?!
- Простите, дядюшка, я не могу впустить вас! – решила было потянуть время девушка.
- Опять за свои фокусы? – разозлился Вишневецкий, но, тут же смягчившись, приторно-ласковым тоном произнёс. – Или ты боишься, что я стану бранить тебя за исключение?
- Вовсе не боюсь, дядюшка! – как можно беспечнее отозвалась Лиза.
- Тогда отопри, наконец, дверь! – попросил Вишневецкий. – Ох, Лиза, забила ты себе голову разными глупостями, избегаешь меня.
Смирившись с тем, что неприятного общения всё равно не избежать, Лиза состроила на лице самую приветливую улыбку и отперла дверь. Сияющий Вишневецкий тут же заключил не успевшую отскочить девушку в объятия, прижал к себе сильнее, чем следовало.
- Ах, Лизонька, если бы мне сразу сообщили, прислал бы экипаж. Так всё совершенно неожиданно… Знаешь, дела, возвращаюсь под вечер, а тут такой сюрприз. Ну-ну, девочка моя, прости, я не хотел…
Лизе не понравилось, каким тоном было произнесено слово "сюрприз", приторно пахнущие духами дядюшкины усы и бородка неприятно кололи щёки. Бывшая институтка поспешила вывернуться из его рук. Вишневецкий тут же отпустил её, девушка, обиженно надувши губки, снова уселась на кровать. Неподдельная радость дяди насторожила Лизу. Как обычно ведут себя родные исключённых за неуспеваемость и дурное поведение институток? Бранятся, мечут громы и молнии, стыдят непутёвое дитя, но уж никак не встречают с распростёртыми объятиями. С чего это дядюшка так возликовал? Он очень, очень странный и опасный, недаром мама предупреждала. Какую игру он затеял?
- Как же так можно, Лиза? С дороги, не переодевшись, не разобрав постели, - увещевал тем временем Вишневецкий, оглядывая комнату. – Где твои манеры, племянница? У меня складывается впечатление, будто годы обучения прошли для тебя даром. Да что с тобой такое?
- Вы мне снились, дядюшка… - потупилась бывшая институтка.
- В роли сказочного чудовища? – усмехнулся Вишневецкий.
- Почти, - подумала девушка и отчего-то покраснела.
От пронзительного взора Вишневецкого не укрылось её смущение.
- Я пришлю горничную. Переоденься и спускайся к ужину.
Лиза вздрогнула. Принимать пищу, да ещё в обществе дядюшки, она ни в коем случае не собиралась. В дорожном сундучке лежал кулёк с пирожками, сунутый тайком на прощание жалостливой Зейнаб, ими Лиза и надеялась утолить сегодняшний голод, а в дальнейшем полагаться лишь на собственную хитрость. Скажем, можно снова попросить Акиру принести яблок. Ими, конечно, особо не наешься, да и на самочувствие, как показал прошлый плачевный опыт, влияют пагубно, но всё же лучше, чем отведать приготовленной слугой-японцем отравы. Итак, Лиза покачала головой, вознамерившись увильнуть от ужина:
- Благодарю, дядюшка, я не голодна.
Однако князь Вишневецкий на сей раз был настроен весьма решительно.
- Ну уж нет, Лизонька, довольно с меня твоих чудачеств. Совершенно отбилась от рук! – застрожничал он. – Чёрт знает что вбила себе в голову! Изволь немедленно переодеться и ступай ужинать! Иначе я прикажу Акире силой вытащить тебя из комнаты!
И вышел, хлопнув дверью. Первым побуждением Лизы было тут же накинуть крючок, дабы никто не смог потревожить её, но угроза князя прибегнуть к силе Акиры подействовала. Покорно вздохнув, девушка с помощью услужливой горничной переменила платье и отправилась в столовую, где уже ожидал Вишневецкий. За ужином им прислуживал безмолвный Акира. Лиза опасливо косилась на него, едва прикасалась к еде и тайком обнюхивала каждый поднесённый ко рту кусок. Нет, по запаху еда как еда. На вкус ничего необычного. Однако, кто знает, на что способен страшный японец? Он и сейчас замечает все Лизины маневры, усмехается одними глазами. Дядя – тот, кажется, ничего не видит. А, может, просто делает вид. Разговор едва теплился, Лиза вяло отвечала на вопросы, ковыряя вилкой в тарелке. Ужин превратился для неё в сущую пытку.
- Ладно уж, ступай! – сжалился наконец Вишневецкий. – О твоём исключении поговорим завтра.
Лиза невинно улыбнулась и сделала книксен.
- Доброй ночи, дядюшка!
- Доброй ночи!
Лиза выпорхнула из столовой.
- Какова чертовка! – усмехнулся в усы князь. - Видел, как она боится твоего зелья?
- Её предосторожности не спасут её, господин! – почтительно склонился Акира. – Мой отвар не имеет вкуса и запаха. Она ничего не почувствует. Прикажете приготовить?
Бритое жёлтое лицо японца выражало полнейшую преданность.
- Не нужно, - отмахнулся князь и тут же поправился. - Пока не нужно. Я должен сначала завоевать её доверие. Ах, Акира, как бы я хотел, чтобы она стала моей добровольно, безо всяких зелий!
Князь вздохнул. Как же несправедлива жизнь, в самом деле! Он, тайный владыка преступного мира, жестокий Адмирал, чьи приказы всегда исполняются беспрекословно, не может совладать со строптивой девчонкой! Чем она околдовала его? Не красавица, с вечно надутыми губками и ангельскими глазами. Лицо как у… Да, как у куклы, фарфоровой куклы. И всё же князя непреодолимо тянуло к ней вопреки законам родства и доводам благоразумия. А она, видите ли, что-то подозревает, дичится. Вот баронесса, девка, вытащенная им из грязи, отдаётся добровольно. Эта, Кулакова, беглая каторжница с волчьим взглядом, всерьёз собиралась принести своё тело ему в жертву, словно Адмиралу такая жертва нужна. А та, которой он готов отдать свою последнюю страсть, выдумала любовь к жалкому поручику Орлову, не зная, от чего отказывается.
- Почему так несправедлива жизнь, Акира?
- Увы, мой господин, судьба не всегда благоволит нам, так устроен мир, - отозвался японец, разгадавший мысли хозяина.
- Судьба, говоришь? Ничего, мы поспорим и с судьбой.
Адмирал хищно усмехнулся, в прищуренных глазах мелькнули волчьи огни. Сегодня удача благоволила ему. Новая начальница института, сама того не зная, оказала князю громадную услугу, вернув племянницу под отчий кров. Теперь-то Лизе не укрыться за институтскими стенами! Прежняя начальница не скоро вернётся из Туркестана, если вернётся вообще. Рано или поздно Лиза Вишневецкая будет принадлежать Адмиралу, а уж добровольно или нет – значения не имеет. Вопрос времени. Адмирал всегда добивался желаемого.
Глава 2. Ночной гость.* * *
Оставшись в одиночестве, порядком проголодавшаяся Лиза съела пирожки Зейнаб. Встала на молитву. Испросила Царствия Небесного для усопших родителей, здравия для пропавшего брата и поручика Орлова. Пусть её горячая молитва найдёт возлюбленного за сотни вёрст, в далёком Туркестане, укроет, обережёт от пуль и сабельных ударов.
Дом погрузился в ночную тишину, нарушаемую лишь боем часов. Спокойствия в душе не наступало. Сон не шёл. Девушка в одной рубашке замерла у окна, вглядываясь во тьму стылых ноябрьских улиц, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Она не знала толком, как могло бы на неё подействовать зелье Акиры, но пока чувствовала только волнение и тоску. Впрочем, вряд ли дядюшка станет что-нибудь предпринимать против неё в первый же вечер. А вдруг она действительно зря накручивает себя, наслушавшись предположений заигравшейся в сыщицу Полины? Может, никто и не собирается травить еду и напрасно она морит себя голодом? Всё вздор?
Но ведь потайной ход в Неглинку действительно существует. Да ещё эта подозрительная дядюшкина скрытность. Не зря матушка предупреждала и в дневнике и в сегодняшнем сне. А она, Лиза, не уберегла дорогую сердцу вещь! И не узнает никогда, что мама хотела сообщить ей, тогда ещё не родившейся. Мысли об украденном дневнике как по заколдованному кругу вернулись к поведению князя Вишневецкого.
Ах, дядюшка! Лиза втайне трепетала, вспоминая его прикосновения и срывающийся голос. Признание князя смутило и испугало её по нескольким причинам. Во-первых, Вишневецкий всё же был её кровным родственником. Во-вторых, произошедшее выходило за рамки имевшихся у Лизы представлений об отношениях мужчины и женщины. И, наконец, в-третьих, она поклялась ждать возвращения поручика Орлова, которого, несмотря ни на что, упрямо продолжала любить.
От стены противоположного дома неожиданно отделилась тёмная фигура. Княжна испуганно отпрянула от окна и задула свечу. Двигаясь на ощупь, поставила подсвечник на ночной столик, проверила крючок на двери и юркнула под одеяло. Долго лежала, напряжённо ловя каждый шорох. Кажется, всё спокойно, но уснуть после сегодняшних событий всё равно не удастся. Вместо привычного дортуара – тесная комната, нет перешёптывающихся подруг, волосы не убраны по правилам под чепец, а распущены по плечам, кровать, хоть и превосходит жёсткую институтскую, не даёт окунуться в забвение. А тут ещё загадочная фигура за окном. Возможно, припозднившийся прохожий, а, может, и негодяй, задумавший чёрное дело.
Тихий, но настойчивый стук по стеклу заставил Лизу ойкнуть и нырнуть с головой под одеяло. Стук повторился. Девушка не на шутку перепугалась. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Может быть, закричать, разбудить слуг? А если наведался не злоумышленник? Грабитель не станет же стучать по стеклу. Пересилив страх, девушка набросила на плечи шаль, на цыпочках прокралась к окну и осторожно приподняла штору. Снаружи маячило юное знакомое лицо.
- Олеко! – успокоено вздохнула Лиза и отдёрнула штору совсем.
Цыган знаками потребовал открыть окно. Повозившись с двойными рамами, девушка впустила верхолаза в комнату вместе с порывом холодного ветра. Княжна зябко поёжилась и прикрыла створки. Цыган, не побоявшийся взобраться на второй этаж, тем временем смущённо топтался на одном месте. Лиза сообразила наконец, в каком виде предстала перед посторонним мужчиной, но, решив, что сейчас не до приличий, приготовилась слушать ночного гостя.
- Слава Богу, барышня, не ошибся я окном, - ободряюще улыбнулся Олеко, сверкая белоснежными зубами. – Не хотелось бы к вашему дядюшке попасть.
- Это ты следил за мной с улицы? Господи, как я напугалась!
- Я, барышня, вы уж извиняйте, - зашептал цыган. - Вижу, вы в окне, вот и постучал. Просьба у меня к вам важная, вы уж не откажите.
- Погоди, Олеко, - перебила Лиза, - расскажи, как тебе удалось уйти от полиции. Да ты присядь!
- Наслежу на полу, барышня, да и ненадолго я, - отказался визитёр. – Да что тут рассказывать? Старик-сторож здорово меня прикладом огрел, до сих пор голова гудит. Ну, в полиции продержали, всё про какую-то кражу допытывались. Потом отец залог за меня внёс, выпустили. Только нельзя теперь табору в Москве оставаться. Завтра с места снимаемся. Я к вам пришёл, вы последняя моя надежда.
Лизе показалось обидным, что цыган даже не спросил о её положении. А ведь она, пока шло выяснение личности нарушителя спокойствия института, приняла на себя вину его возлюбленной. Пусть решение скрыть преступление Эжени было осознанным, но оно ведь обернулось исключением, о котором Лиза теперь жалела. А косвенный виновник не только не посочувствовал, но ещё и посмел среди ночи явиться с какой-то неотложной просьбой!
Княжна хотела было высказать Олеко претензии, но вовремя прикусила язычок. Она ведь благовоспитанная барышня и, коли уж сама виновата в исключении, не имеет права осуждать других. Хорошо, что в темноте не видно, как запылали стыдливым румянцем щёки!
- Так что у тебя за просьба, Олеко? – спросила девушка, переводя разговор в иное русло.
Цыган тут же вытащил из-за пазухи помятый конверт и протянул его Лизе.
- Письмо вот прощальное Эжени… то есть госпоже Меньшиковой передать надобно. Она ведь не знает, что я уехать должен, подумает – бросил, не попрощался даже, - торопливо заговорил юноша. – А мне теперь в институт хода нет. Вы, барышня, как подруга, поспособствуйте, ради Христа!
- Как же я передам письмо, когда сама пленница здесь? – грустно улыбнулась Лиза, принимая, однако, конверт.
- Спаси вас Христос, барышня! – обрадовался её уступчивости цыган. – А всё же вы с Эжени скорее меня увидитесь. Мало ли как жизнь повернётся.
Где то в глубине дома раздался глухой бой часов.
- Пора мне, - забеспокоился Олеко, - а то, не ровен час, застанут нас вместе. Ну, прощевайте, барышня! Храни вас Бог!
- Прощай, Олеко! – прошептала Лиза.
Цыган, словно кошка, скользнул за подоконник и растворился во тьме. Заперев окно, девушка спрятала письмо под подушку, в компанию к хранившемуся там сокровищу – детской деревянной сабельке, единственной вещи, оставшейся от брата. Свернувшись калачиком в постели, Лиза принялась прокручивать в памяти разговор с Олеко, пытаясь отогнать мысли о предстоящей беседе с дядюшкой. Что-то в рассказе цыгана не сходилось. Он не спросил, почему она дома, а не в институте. Выходит, знал об исключении? Откуда? Ведь в институт, по его словам, Олеко проникнуть не мог, в полиции сказать не могли, поскольку мадам Шестакова решила не выносить сор из избы и не предала огласке историю со свиданием. Цыгана судили как воришку. Значит, не знал? Тогда почему же явился с письмом не куда-нибудь, а к особняку Вишневецких?
Да к ней ли он вообще приходил? Может, надеялся на встречу с другим человеком, но увидел Лизу в окне и на ходу переменил планы? Кто этот "другой человек" и какие дела у него с цыганом, Лиза решила не думать. И без того накопилось немало загадок.
Глава 3. Словесная дуэль.***
К завтраку после тревожно проведённой ночи юная княжна Вишневецкая спустилась совершенно усталой и разбитой. К счастью, дядюшка не пожелал составить ей компанию, но вездесущий Акира всё же присутствовал при трапезе. Таким образом, Лиза не могла по сложившейся традиции отправить содержимое тарелки за окно, а также стеснялась открыто проверять пищу на предмет зелья. Тем не менее, она старалась обнюхивать кусочки и жевать как можно тщательнее – такой способ хоть и не давал полной гарантии, но всё же немного успокаивал.
Безмолвный Акира, наконец, не выдержал:
- Госпоже не нравится?
- Нет, нет, - пробормотала застигнутая врасплох Лиза, - всё приготовлено превосходно.
Японец понимающе кивнул. В глубине сознания на миг мелькнуло крамольное решение сказать девушке, что ей пока нечего бояться и незачем фокусничать с едой, но страх перед Адмиралом пересилил благое намерение. Тем временем Лиза допила кофе и со вздохом отставила пустую чашку. Акира поклонился и произнёс:
- Господин приказал проводить вас в его кабинет сразу же после завтрака.
Лиза покорно проследовала за желтокожим слугой, раздумывая, как бы половчее соврать дядюшке.
Вишневецкий ожидал племянницу, сидя в кресле, нога на ногу. Пропустив девушку, Акира привычно откланялся и исчез. Князь, мрачный, как туча, указал Лизе на соседнее кресло:
- Садись.
Княжна присела и принялась исподволь разглядывать обстановку кабинета. Хранящиеся здесь диковинные вещи, привезённые Вишневецким из путешествий по странам Востока, всегда вызывали у неё жгучий интерес. Манило своей загадочностью развешанное по стенам оружие. Интересно, оно для красоты здесь или же дядюшка умеет с ним обращаться? О тайне стеллажей Лиза знала. Стоит тронуть определённую книгу, как тяжеленный шкаф бесшумно повернётся на шарнирах, открывая проход в таинственное русло Неглинки. Как только представится случай, нужно будет непременно исследовать подземный коридор.
- Итак, Елизавета, - официальным тоном заговорил Вишневецкий, - расскажи-ка мне о твоём исключении. Конечно, в общих чертах я знаю всё из письма мадам начальницы, но хотелось бы услышать подробности так сказать из первых уст.
- Но… Коли уж вы всё знаете, зачем мне рассказывать ту же историю? – обворожительно улыбнулась Лиза.
Глаза Вишневецкого гневно блеснули.
- Тебя застали ночью в обществе неизвестного молодого человека. Кто он и зачем приходил?
- Он приносил мне конфекты, - настаивала на своей версии девушка.
- Не лги мне, Елизавета! – прикрикнул Вишневецкий, гневно раздувая ноздри. – Конфеты ты легко могла достать другим способом. Попросить сторожа, как его там…
- Палыча, - подсказала Лиза.
- Вот-вот, Палыча. А ты якобы просишь купить конфект какого-то незнакомца, да ещё и велишь принести их ночью. Позор на всю Москву! Неужели ты думаешь, будто я поверю твоим басням?! Вы устроили свидание? Отвечай же!
Вишневецкий сорвался на крик так неожиданно, что Лиза испуганно вжалась в кресло и не сразу справилась с собой. Но всё же и она была Вишневецкой и, следовательно, обладала определённой долей дерзости в характере. Пускай противный дядюшка беснуется, она найдёт, как ответить!
- А хотя бы и свидание, что вам до этого?
- Бог ты мой! Да ты… Ты осознаёшь ли всю мерзость своего поступка? – почти простонал Вишневецкий, сжимая пальцами виски. – Благовоспитанная барышня, из знатного рода, в обществе какого-то пройдохи… Вела себя, как падшая женщина!
- Как кто-о?! – вспыхнула Лиза, вскакивая. Обидные слова дядюшки жгли её, словно удар хлыста. Она готова была броситься на оскорбившего её мужчину, изо всех сил молотить маленькими кулачками по его груди, царапать лицо ногтями.
- Как прикажешь назвать девицу, подобную тебе? – поднялся и Вишневецкий. – А ещё говорила о любви к поручику Орлову! Который, как тебе известно, женат!
Их взгляды пересеклись. Лиза не выдержала и опустилась в кресло. Удар пришёлся по больному месту и сердце тут же жалобно заныло. Нет, одёрнула себя девушка, раскисать нельзя, поединок необходимо довести до конца. Пусть и дядюшка испытает боль!
- Кто он, Лиза? Кто? – вопрошал князь, возвышаясь над племянницей. – Не бойся, я не заявлю на него в полицию. Так кто?
- Олеко! Тот цыган, что приходил к вам, помните? – с вызовом ответила девушка.
Вишневецкий отшатнулся.
- Нет, Лизонька, ты не можешь с ним… Он ведь…
- Почему, дядюшка? – перешла в наступление племянница, сообразив, что князь едва не проговорился.
- Он человек не твоего круга, - совладал с волнением ошарашенный сообщением Вишневецкий. – Ты только представь, что произойдёт, если история станет известна в свете! Твоя репутация навеки погублена. Неужели ты не понимаешь?
Лиза мысленно переводила сказанное на Эжени. Да уж, перспектива не радужная. Но что поделаешь, ведь любовь не спрашивает, когда и к кому явиться. Противиться ей бессмысленно, бороться за неё необходимо.
- Скажи-ка мне, Лизонька, ведь он приходил не к тебе? – продолжал допрашивать проницательный Вишневецкий. – Ты взяла на себя чью-то вину, надеясь на Высочайшее покровительство и безнаказанность?
Возможно, сыграл роль умоляющий тон дядюшки, а, может, Лиза просто устала лгать. Она решилась открыть правду.
- Вы обещаете, что всё сказанное останется между нами?
- Конечно, конечно, Лизонька! – забожился Вишневецкий.
- Да, дядюшка, я… Я приняла на себя вину другой воспитанницы. Простите, я не могу назвать её имени. Олеко приходил к ней, а не ко мне. Если бы в институте узнали имя настоящей виновницы, ей грозил бы позор. А мне Императрица обещала покровительство, вот я и решила сказаться виновной, в надежде, что меня-то не накажут. Я не предполагала, чем обернётся мой поступок.
- Выходит, моя племянница – крайне недальновидная особа, - задумчиво протянул Вишневецкий, вновь устраиваясь в кресле. – Печётся о благе других, не думая о себе. Собственная судьба поломана, зато подруга спасена!
- Нас учили выручать других в беде, дядюшка! – горячо возразила Лиза, в глубине души ощущая правоту слов князя.
- Приходить на помощь не значит наплевать на себя, вдобавок лгать. Виновный должен понести заслуженное наказание, а не прятаться за чужими спинами. Можешь упиваться благородством, которого в твоём поступке ни на грош нет.
- Право, дядюшка, я…
- Ты очень изменилась в последнее время. Воображаешь невесть что, избегаешь меня, голодаешь, не выходишь из комнаты, всё что-то выпытываешь. Вся в покойницу-матушку, та тоже любила выдумывать разные небылицы и носиться с ними.
- Не говорите дурно о маме! – настойчиво попросила Лиза.
- Вероятно, подруги на тебя дурно влияют. Все эти девчоночьи секреты, игры, - как ни в чём не бывало, продолжал Вишневецкий. – Но, Лизонька, детство закончилось, тебе пора задуматься о будущем. Я понимаю, я, как никто другой подхожу на роль коварного родственника, но игры пора бы закончить. Мне обидно твоё отношение, Лиза!
Княжна вцепилась в подлокотники кресла так, что пальцы побелели. С ней впервые говорили так жёстко и откровенно, и она не находила, как поступить. Душа Лизы словно бы распалась на две половинки. Одна настойчиво советовала не прекращать борьбу и сохранять бдительность, другая нашёптывала, что все подозрения относительно дядюшки – чушь и детское воображение. Девушка не знала, кому верить.
- Вы отправите меня под домашний арест, дядюшка? – спросила чуть слышно.
- Под арест?! – расхохотался Вишневецкий. – Пожалуй, надо бы, егоза, да ведь ты и без того шарахаешься от меня, словно от чумного. Нет уж, племянница, ступай себе.
- Я могу идти, дядюшка? – не поверила своим ушам юная княжна.
- Иди, иди… Агнеса! - словно невзначай обронил князь.
- Как вы меня назвали, дядюшка? – обернулась Лиза в дверях. – Кто такая Агнеса?
- Героиня пьесы господина Мольера "Школа жён", - деланно замялся Вишневецкий. – Да разве вы не изучали? Впрочем, понимаю.
- Нет, дядюшка, не изучали, - лукаво улыбнулась Лиза. – А я могу прочесть пьесу?
Надо же узнать, с кем её сравнили!
- Пожалуй… она не совсем подходит для девушки… А, впрочем…
Лизу бросило в жар от предвкушения чего-то неведомого, от чего её до сих пор всячески оберегали. Князь между тем взял с полки книгу и протянул ей.
- Мерси! – поблагодарила Лиза.
Глаза Адмирала задорно сверкнули – он заметил взволнованность племянницы.
- Дядюшка, а можно я буду приходить сюда и брать книги? – закрепила победу княжна, устроив заодно последнюю проверку.
- Разумеется, можно. Ну, ступай!
Довольная Лиза, прижимая к груди книгу, вышла из кабинета. Оставшись в одиночестве, Вишневецкий хмыкнул в усы и резким голосом позвал:
- Акира!
Японец материализовался мгновенно, будто находился за дверью на протяжении всего разговора.
- Да, мой господин?
- Как она поела за завтраком?
- Плохо, господин. Опять нюхала еду и почти ни к чему не притронулась.
- Значит, всё ещё не верит! – нахмурился Адмирал. – Но скажи-ка, она сама спустилась в столовую, без пререканий?
- Сама.
- Хорошая весть, Акира! – посветлел лицом Вишневецкий. – Лиза осторожничает, но постепенно начинает привыкать. Значит – первую партию выиграл я!
Глава 4. Бойся женщины, затаившей злобу, или О современности и своевременности Мольера* * *
В спальне графини Орловой, где, несмотря на отъезд и молодого мужа, и очередного любовника, а по большей части благодаря этому, не переставали ночевать мужчины, царило веселье.
- Ты что же, дал обет верности? – задорно хохотала молодая женщина, ничуть не смущаясь недовольного взгляда Вишневецкого.
- Позволь узнать, что тебя так развеселило? – нахмурился мужчина.
Проклятая бабёнка! Совершенно забыла своё место! Нет, голубушка, самозваная аристократка, не думай удержать в сетях своих сомнительных чар самого Адмирала! Уж ему-то досконально известно, кто по происхождению графиня Орлова, она же баронесса Каннингем, какой хвост притащила из Англии, и ей молиться бы на него, а не смеяться невесть над чем. Да, прелести коварной Натали Адмирала более не привлекают. В последние дни ему стала противна мысль о близости с другой женщиной, тем более с этой великосветской потаскухой, она оскорбляет его любовь к Лизе. Орлова совершенно напрасно усмотрела в его признании повод для насмешек.
- Как же… Ты… Ты… Влюбился в собственную племянницу и собрался хранить ей верность! – не унималась графиня. – Это ты-то! Скажи, что ты шутишь, Алекс!
- Замолчи, наконец! –окончательно потерял терпение князь. – Я не намерен более делить с тобой постель, даже не стану ревновать, если моё место займёт другой. Но это отнюдь не значит, что ты освобождаешься от выполнения моих поручений. Понятно?
Улыбка мгновенно слетела с губ графини, словно художник стёр её мазком волшебной кисти.
- Куда же яснее? Над моими чувствами, значит, можно потешаться, но зато твоя страсть к родной племяннице выше обсуждений. Я понимаю.
Натали демонстративно повернулась спиной к подельнику и отошла к окну, делая вид, будто её заинтересовало происходящее на улице. Князь едва сдержал желание ударить женщину тростью с тяжеленным набалдашником, выполненным в виде змеиной головы. Графиня, интуитивно почувствовав его порыв, невольно вжала голову в плечи.
- Ты и любовь – вещи несовместимые, Наташенька! – сказал, словно выплюнул, Вишневецкий.
- То же можно сказать и о тебе! – парировала не лезущая за словом в карман графиня, не отрывая взгляда от окна.
Молодой женщине показалось, что вот сейчас-то взбешённый мужчина точно набросится на неё, изобьёт страшной тростью. Пусть хоть убивает, пусть! Ей давно надоело быть его сообщницей, послушным орудием, постоянно опасаться разоблачения, выслушивать попрёки. По крайней мере теперь ей хоть не придётся ублажать стареющего авантюриста. Но почему бы ему не отпустить её совсем? Не нужна ей Корона Российской Империи, да и какая из вчерашней дворовой девки Императрица? Даже если безумная затея Вишневецкого и увенчается успехом, Корону он скорее водрузит на белокурую головку куколки-племянницы. Столь нелепо, что даже не смешно. Из глаз неожиданно выкатились и потекли по щекам злые слезинки.
Адмиралу действительно захотелось измолотить зарвавшуюся пособницу, вздумавшую насмехаться над его любовью. Где ей, вертихвостке, понять глубину страсти, которую он испытывал к покойной княгине Вишневецкой и перенёс на её дочь? Тоже, нашлась леди Винтер! Но окончательно терять расположение союзницы покамест невыгодно. Пускай ещё поработает на него, а погубить… Погубить её он всегда успеет.
- Не дуйся, свет-Натали! – заговорил он примирительно. – Я ведь не ссориться к тебе пришёл.
- Как? Разве у тебя есть ещё дело ко мне? – сквозь слёзы улыбнулась женщина, повернувшись к князю. Улыбка вышла крайне неискренней.
- Верно. Видишь ли, мне необходима твоя помощь в выборе платья. Чтоб по последней моде и вообще… Я ведь ни черта не смыслю в ваших нарядах.
- Для Лизы? – ухмыльнулась Орлова.
- Именно, душа моя, именно, так что собирайся скорее, - запел князь, - и помоги мне выбрать платье самое красивое.
Новенькое дело! Соблазнять мужчин, которых Вишневецкий стремился заполучить под своё влияние, ещё куда ни шло. Сейчас же ей предлагают выбирать обновки для очередной пассии Адмирала. Только что не ноги об неё вытирают. До чего противно!
Утерев слезинки тыльной стороной ладони, Натали кликнула компаньонку. Что ж, сегодня она в очередной раз поможет Вишневецкому. Даже притворится, будто простила его. Но всему есть предел. И терпение её тоже не бесконечно.
Тем временем Лиза, усевшись с ногами в кресло, погрузилась в изучение сочинений господина Мольера. В предоставленной дядюшкой книге содержались и другие пьесы, но бывшую институтку интересовала в первую очередь "Школа жён". В институте проходили лишь произведения по давным-давно утверждённому списку, всё лишнее, изредка попадавшее в руки воспитанниц, моментально изымалось бдительным начальством, а виновная несла наказание. Ой, кроткий Кузнечик пришёл бы в ужас, узнай он, какие книги дядюшка даёт Лизе!
Чтение затянуло девушку. Она сопереживала наивной Агнесе, научившейся виртуозно водить за нос противного опекуна, и действительно видела в литературной героине себя. Мольеровская Агнеса нашла счастье с красавцем Орасом. Лиза дождётся возвращения Орлова, поручик получит развод – и тогда никто и ничто не разлучит его с княжной Вишневецкой. Правда, писем от возлюбленного давно нет, но, возможно, дядюшка перехватывает их. Да и Лиза ежедневно молится о здравии поручика и, случись с ним беда, она сразу почувствует. У любимого всё хорошо.
Итак, Орас – это Орлов, Агнеса – сама Лиза, а Арнольф, выходит, дядюшка. Всё как в пьесе! Вот взбеленится старый князь, когда ловкая племянница ускользнёт из-под его надзора!
Арнольф… Он ведь тоже любил Агнесу. Лиза перечитала поразивший её монолог, где каждое слово буквально скребло по сердцу и так живо напоминало слова Вишневецкого:
Ты слышишь ли мой вздох? Как полон он огня!
Ты видишь тусклый взор? Я обливаюсь кровью!
Покинь же сопляка со всей его любовью.
Тебя приворожил его недобрый глаз,
Но будешь ты со мной счастливей во сто раз.
Всегда любила ты красивые наряды -
Со мною все тебе достанутся отрады,
Тебя и день и ночь я буду баловать,
Ласкать и миловать и крепко целовать.
И будешь делать ты все, что тебе угодно!
Не знаю, как сказать, но будет превосходно. (…)
Чем доказать тебе, как я люблю глубоко?
Заплакать пред тобой? Избить себя жестоко?
Иль вырвать клок волос? или, без дальних слов,
Убить себя? Скажи! О, я на все готов,
Чтоб ты, коварная, мой пламень понимала.*
Девушка призадумалась. Гнев князя после её побега с, как он выразился, «молодым повесой» получил новую окраску. Дядюшка любил маму, а в племяннице видит продолжение безвременно ушедшей женщины. А вдруг он любит её совсем не как тень другой? Но разве так не грешно? Да и матушка предупреждала…
Не все фразы в пьесе в силу неискушённости были понятны, а некоторые сцены вгоняли в краску, особенно девушку отчего-то смутил допрос Арнольфа, пытающегося выяснить, что именно взял у Агнесы Орас. Конечно, Лиза знала, что за любовными отношениями мужчины и женщины кроется нечто большее, чем томные взгляды и поцелуи. От этого, неизведанного, пылали щёки, замирало сердце и сладко ныло в животе. Мужчины в таком виде любви, конечно, осведомлённее. Лиза вспомнила порыв дядюшки, прикосновения Орлова тогда, на постоялом дворе, жаркое дыхание и дрогнувшую руку поручика, оглаживающую хрупкое девичье тело. Княжна смутно понимала, чего он хотел от неё, позже догадалась, что и фальшивое венчание было придумано лишь затем, чтобы успокоить её и перекрыть пути к отступлению. Жена ведь не может противиться желаниям мужа?
Нет, даже осознав низость поступка Орлова, девушка не винила его. Возможно, он и сам оказался обманут ушлым аферистом, выдавшим себя за священника? Не ворвись тогда в комнату чета Воронцовых, Лиза позволила бы поручику сделать то, что он хотел. Они ведь любят друг друга, какие ещё обстоятельства могут мешать им так соединиться, наплевав на все условности? По крайней мере, в себе Лиза не сомневалась. И сейчас не сомневается. Или…? Размышления о сюжете пьесы, переплетясь с реальностью, сместили устоявшиеся представления о любви.
Лиза воскресила в памяти все подробности ночи на постоялом дворе, но вместо Орлова представила Вишневецкого. Это он гладит её плечи, его горячее дыхание обжигает нежную кожу, его губы нашёптывают ласковые слова…
Лизе сделалось страшно - не приходись ей князь родным дядей, представленная картина не показалась бы столь отвратительной.
* Перевод Василия Гиппиуса. Ж.Б. Мольер. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1, М., ГИХЛ, 1957
Прошу прощения, но текста перевода именно того времени не нашла, взяла тот, что был под рукой, к тому же версия Гиппиуса мне очень нравится.
Глава 5. День сюрпризов. Эжени возвращает долг. * * *
Шёл третий день проживания исключённой институтки в особняке Вишневецкого. Лиза, воспользовавшись отъездом князя и предоставленной свободой, решила посвятить свободное время исследованию потайного коридора. Благовидный предлог для посещения библиотеки в кабинете князя имелся – дядюшка сам же разрешил выбирать книги. Вот она и якобы и зачитается, не вызывая подозрений. Однако дерзкий план искательницы приключений едва не нарушил вездесущий Акира, словно Цербер охраняющий двери в кабинет.
- Куда, госпожа? – вежливо поинтересовался он, но таким ледяным тоном, что Лизе сделалось не по себе.
- Дядя разрешил мне брать книги! – нашлась не намеренная отступать от намеченной цели девушка. В конце концов она полноправная хозяйка в доме, а японец всего-навсего слуга и вообще не имеет права контролировать её действия!
- Хорошо! – кивнул немногословный страж и посторонился, дав пройти.
Одарив дядюшкиного клеврета полным благородного презрения взглядом, Лиза проследовала в кабинет. Прислушалась, пытаясь определить, ушёл ли японец, но безуспешно. Акира умел двигаться бесшумно и находится ли он у дверей или отправился по своим делам – понять было нельзя. Впрочем, затея с визитом в Неглинку всё равно оказалась проваленной: вредный японец обязательно станет следить и, вне всяких сомнений, доложит хозяину. Но другого удобного случая могло больше не представиться, потому Лиза, поплотнее прикрыв двери и жалея, что нельзя их запереть изнутри, подошла к секретному шкафу на шарнирах. Затаив дыхание, потянула к себе книгу-ключ, готовая тут же отпрянуть перед разверзшейся бездной. Но ничего не произошло – скрежета не раздалось, шкаф не сдвинулся с места, а книга осталась в руке Лизы и оказалась самым обыкновенным томиком.
Раздосадованная княжна прикусила губу. Быть может, она ошиблась? Нет, Лиза прекрасно помнила, как именно открыла потайной ход в прошлый раз. Значит, дядюшка после того случая приказал перебрать механизм. То-то он и разрешил ходить в библиотеку! Надеется, что племянница вновь не откроет проход, а свершившееся ранее посещение Неглинки сочтёт за дурной сон.
Сдаваться так просто Лиза не собиралась. Она принялась методично двигать одну книгу за другой, справедливо надеясь рано или поздно отыскать заветный ключ. Приближающиеся шаги заставили княжну прервать увлекательное занятие. Девушка поспешно отскочила к соседним полкам, сделав вид, будто поглощена изучением их содержимого. В кабинет вошёл Вишневецкий. Князь так и светился благодушием.
- Вот ты где, Лизонька! Обедала?
- Нет, дядюшка.
Действительно, до еды ли тут!
- Опять за своё? - всплеснул руками князь. – Мне что же, насильно тебя кормить?
- Я так увлеклась книгами, что совсем забыла о еде и о времени, - потупила взор княжна, на сей раз фактически даже не солгав.
- Ничего, пообедаем вместе, - кивнул Адмирал. – Я, видишь ли, за делами тоже ещё не ел. А пока накрывают на стол, хочу устроить тебе небольшой сюрприз.
Обедать вдвоём?! В присутствии дядюшки с подаваемыми на стол блюдами не очень-то поосторожничаешь. Тем более голод брал своё, а кухарка Вишневецких стряпала так вкусно! Уже и самой Лизе опасения начали казаться лишними. Она пила и ела – и всё-таки с ней ничего странного не происходило. Прав дядя, она сама себе придумала небылицу. Пора бы порвать с затянувшейся игрой в детство.
Обещанный сюрприз Лиза увидела сразу же, как вошла в комнату. На кровати красовалась нарядная подарочная коробка, перевязанная пышным бантом. Княжна, как и все юные девушки, любила подарки. Пусть даже этот и от дяди, но взглянуть на него захотелось.
- Открой же коробку, открой! – усмехнулся в усы князь.
Медленно и торжественно Лиза развязала бант, подняла крышку и извлекла подарок. Им оказалось великолепнейшее бальное платье. Не избалованная нарядами, привыкшая к строгой институтской форме княжна замерла от восторга, восхищённо рассматривая волны кружев и шёлка.
- Нравится? – спросил Адмирал.
- Дядюшка, очень! – искренне ответила Лиза. – Благодарю!
- Я рад. А теперь примерь-ка его. Надо знать, не ошибся ли я с размером.
Девушка вопросительно взглянула на мужчину, надеясь, что тот догадается позвать горничную и покинет комнату, позволив племяннице переодеться. Но у Вишневецкого были совсем другие планы.
- Я подожду за дверью. Позовёшь меня, когда оденешься.
И всё же вышел, предоставив девушке самостоятельно примерять обнову.
Повозившись, Лиза сбросила простенькое домашнее платье и облачилась в подаренное. Покружилась перед зеркалом, невольно залюбовавшись отражением. Ах, до чего хороша! Если бы только Андрей мог увидеть её сейчас! Но поручик Орлов пребывал в Туркестане и единственным зрителем оказался прибывший на зов князь Вишневецкий, не сумевший сдержать восторженного возгласа.
- Бог ты мой, какая краса! Вылитая, вылитая матушка! И платье словно на тебя и пошито. Вот только…
Лиза, кокетливо демонстрирующая наряд, замерла, сообразив, перед кем находится. Что "только"?
- Шнуровку нужно затянуть. Позволь-ка…
Благоразумие подсказывало девушке немедленно поднять шум, поскольку мужчине не совсем подобает затягивать шнурки на платье хоть бы и родственницы. Но поскольку князь преподнёс ей незаслуженный дорогой презент, Лиза из вежливости решила не противиться. То, что дядюшка сам же подстроил ситуацию, она совсем упустила из виду. Между тем Вишневецкий, удерживая рвущееся дыхание, вникал в тонкости дамского туалета. Ему хотелось коснуться губами шеи девушки, но Адмирал сдержал порыв. Не сейчас. Нельзя сломать едва сформировавшееся хрупкое доверие Лизы. Она и так уже достаточно много позволила ему. Мужчина шумно выдохнул.
- Воистину богиня!
- А чем я заслужила такой подарок, дядя?
- Как же, Лизонька! Разве ты хочешь всю жизнь просидеть затворницей? В свете уж и так судачат, будто я тебя намеренно прячу ото всех. Сколько впереди приёмов, Рождественские балы не за горами. Я хочу, чтобы моя племянница затмила всех. У тебя будут и другие наряды, ещё краше, обещаю. А теперь переоденься, я пришлю горничную. И приходи обедать.
Объяснение, особенно его будничное завершение, успокоило юную княжну. За обедом она уже не так дотошно дегустировала блюда. Свобода притупила её бдительность на радость стремительно движущемуся к победе Адмиралу. По окончании трапезы в столовую вошёл верный Акира и доложил:
- Её сиятельство княжна Меньшикова желает видеть молодую госпожу.
- Эжени! – вскрикнула Лиза. – Я могу идти?
Вишневецкий кивнул.
В гостиной ожидала неунывающая президентша Союза Горячих Сердец. С радостными возгласами Лиза заключила подругу в объятия.
- Боже, Эжени, какими судьбами?
- Погоди, душечка, этак ты меня задушишь. Нельзя ли нам поболтать в твоей комнате?
Перемигиваясь, союзницы проследовали в комнату Лизы. Только там княжна Меньшикова решила раскрыть цель своего визита и незамедлительно приступила к делу.
- А я ведь к тебе не просто так. У меня сюрприз. Ап!
Эжени извлекла из-под накидки потрёпанную тетрадку и победоносно помахала ей в воздухе, не отдавая сразу.
- Господи! Мамин дневник! Нашёлся! – засияла от счастья Вишневецкая, добывая из рук подруги законную собственность. Отобрав, наконец, дневник, спрятала в привычный тайник – под подушку. – Как же вы его отыскали?
- Очень просто, - улыбнулась Меньшикова, устраиваясь в кресле. – Ехидну Извольскую замучила совесть. Вот она и созналась, что из зависти взяла дневник и спрятала в котельной. Дальше я вызвалась его тебе передать.
- Как же тебе удалось покинуть институт? Мадам начальница отпустила?
- Эта змея отпустит, как же! – скривилась Эжени, отчего её точёное личико стало злым и некрасивым. – Она с утра укатила по своим делам. У нас сейчас должен быть урок словесности, да Кузнечик болен. Сегодня дежурит Надя, я и упросила её навестить тебя во время пустого урока.
Лиза с восхищением посмотрела на подругу. Евгения Меньшикова, для родных и друзей просто Эжени, благодаря именитым родителям и влиятельной тётушке пользовалась в институте некоторой свободой и не задумываясь совершала самые дерзкие поступки. Чего стоили, например, свидания с цыганом! И тут запросто взяла и отправилась навестить подругу. Классная дама Бутова хоть и чрезмерно добра к воспитанницам, не каждой позволит воспользоваться институтской каретой.
- Знаешь, Лиза, - призналась Эжени, - я ведь сказала начальнице, что Олеко приходил ко мне.
- Но зачем, душечка?!
- Ах, пустое! Она мне всё равно не поверила. А он, Лиза, он… Он исчез, не попрощался со мной.
- Вот и нет! Смотри!
Настал черёд Вишневецкой устраивать сюрпризы. Лиза выхватила из-под подушки письмо цыгана и торжественно вручила подруге, присовокупив рассказ о ночном визите Олеко. Судя по тому, как своенравная княжна торопливо схватила послание, цыган значил для неё много.
Союзницы, бурно обменивающиеся новостями, не подозревали о присутствии за дверями человека с грацией кошки и слухом летучей мыши. Бесшумно подкравшийся Акира жадно ловил каждое произнесённое слово и представлял происходящее в комнате так ясно, словно видел собственными глазами. Очередная фраза Эжени заставила его насторожиться.
- Знаешь, душечка, я от пепиньерок слыхала. Говорят, мадам Воронцова скоро вернётся. Уж она тогда непременно восстановит тебя в институте. Держись, недолго тебе осталось терпеть противного дядюшку!
- Дай то Бог! – вздохнула Лиза. С тем, что Вишневецкого следует считать противным, она ещё пару дней назад согласилась бы. Но теперь мысли приняли иное направление.
Акира отошёл от дверей и отправился с докладом к хозяину. Истории с передачей письма и возвращением дневника не столь сильно взволновали Адмирала, сколь известие о грядущем приезде Софьи Воронцовой из Туркестана и вступлении её на пост начальницы института.
- Чёрт бы её побрал! – выругался Адмирал. – Ты понимаешь, чем грозит её возвращение?
- Да, господин. Она вернёт молодую госпожу в институт.
- Проклятье! Как всё не вовремя! И Лиза ещё не привыкла ко мне, упорхнёт в свой институт при первой же возможности! – Вишневецкий закусил губу. – Медлить больше нельзя, Акира. Готовь свой отвар. Я хотел завоевать её любовь, но раз так получилось – пусть Лиза станет моей хоть таким путём!
Глава 6. Роковой глоток.Преданный Акира постарался на славу. Адмирал задумчиво рассматривал чашку с приготовленным слугой-азиатом отваром, призванным пробудить в юной княжне Вишневецкой пылкую любовь к родному дяде. Снадобье имело нежный зелёный цвет, а насчёт отсутствия запаха японец соврал: от напитка исходил едва уловимый терпкий аромат неведомых трав. Впрочем, стоит лишь подать острое блюдо с приправами - тогда жертва ничего не заподозрит. Родственные узы и сама нечистоплотность метода покорения девичьего сердца князя Вишневецкого ничуть не смущали. Ему доводилось совершать поступки и пострашнее.
Глупая девчонка толком не знает, чего именно опасаться. По крайней мере хоть поняла, что за свою драгоценную жизнь может быть спокойна. Адмирал скорее позволит отрубить себе руку, чем причинит вред Лизе. Когда-то давно он, конечно, без колебаний разделался бы с ней, как избавился от старшего брата и малолетнего племянника с целью сделаться единственным наследником состояния Вишневецких. С тех пор много воды утекло. Тогда не смог убить, нынче – не сможет тем более. Угловатая писклявая девчонка выросла, расцвела и стала до боли похожей на ту, которую он любил, но не смог добиться. Лиза, сама того не зная, приобрела над ним власть, затмив образ ушедшей матери. Адмирал не мог сказать, когда полюбил Лизу отдельно от той, на кого девушка имела несчастье походить и чью жизнь невольно забрала.
Как знать, ответь тогда та женщина на его чувства, и Алексей Вишневецкий не стал бы Адмиралом. Она оттолкнула его – и падение в преступную пропасть продолжилось.
Этим летом Лиза воспротивилась неусыпному дядюшкиному контролю. Всё началось с визитов лейб-гвардии поручика Орлова, кутилы и повесы. Слишком часто навещал он их дом и тайком от князя успел вскружить девице голову. Лиза, обладая развитым воображением, из ни к чему не обязывающих фраз и дежурных комплиментов тут же создала образ великой взаимной любви, о которой пишут в романах. Вишневецкий не переставал корить себя за то, что не уследил за молодыми людьми. В отсутствии у Орлова искренних чувств к княжне можно было не сомневаться: поручик был связан далеко не платоническими отношениями с некоей актрисой. Но вот Лиза… Та всерьёз собралась под венец с красавцем-офицером. Вместе с девушкой из дома грозило уплыть немалое приданое. Да чёрт с ними, с деньгами! Именно тогда князь понял в полной мере, насколько ему дорога племянница и застрадал от ревности. Адмирал не собирался ждать, когда поручик пойдёт навстречу Лизе, соблазнившись приданым, и начал действовать. На шее Орлова висел аркан – крупный карточный долг, а конец верёвки крепко держал в руках князь. Молодому человеку ничего не оставалось, кроме как выполнять приказы Адмирала.
Тогда-то Вишневецкий и надумал убить сразу двух зайцев: выбить из белокурой головки племянницы любовь к поручику и опорочить её репутацию. Пусть все отвернутся от девицы, пусть её с позором выгонят из института, тогда у неё не останется никого ближе дяди. А уж он не замедлит оказать девушке поддержку. Поначалу всё шло по-задуманному. Лиза бежала с Орловым, да ещё из стен института, что не могло положительно сказаться на отношении света к учебному заведению и его начальнице. Затем блестящий план потерпел крушение. Во-первых, в действие вмешался ряженый Кузьма, едва не испортивший похищение незапланированной самодеятельностью. Во-вторых, Орлов, в чью задачу входило лишь увезти Лизу и оставаться с ней, пока парочку не обнаружат верные люди Вишневецкого, едва не перешёл границы дозволенного, покусившись на честь девушки. Не появись вовремя на сцене вездесущая чета Воронцовых, Вишневецкий мог бы смело расстаться с мечтой стать первым мужчиной Лизаветы.
Из задумки ничего не вышло. Мадам Воронцова приложила все силы для сокрытия истории. Лиза не прониклась подлостью Орлова. Вдобавок поручик не на шутку увлёкся девушкой. Князь Вишневецкий буквально рычал от чёрной злобы, но поделать ничего не мог.
Сегодня вечером всё переменится. Японец клятвенно уверил, что отвар подействует мгновенно. Адмирал сладострастно дрогнул, представив картину, не раз виденную во сне. Лиза будет принадлежать ему, только ему и никакие силы не смогут помешать задуманному. Даже Корона Российской Империи не манила главаря московских бандитов так настойчиво, как жажда обладания телом и душой бывшей институтки Елизаветы Вишневецкой. Значит, сегодня… Больше он не в силах ждать. Нужно поступить вот как…
- Акира!
- Да, господин?
- Слушай мой приказ…
Хрупкая танцовщица из шкатулки кружилась под раз навсегда навязанную ей мелодию. Ничего не подозревающая девушка поверяла дневнику сердечные тайны. Бумажный друг покорно сносил очередное излияние любви к Орлову и смуту чувств, вызываемых Вишневецким. Дом, откуда Лиза так стремилась вырваться, оказался вовсе не тюрьмой, слова, которым прежде не придала значения, приобрели смысл. Ей, не привыкшей задумываться о завтрашнем дне, пришлось столкнуться с настоящей, взрослой жизнью. И эта жизнь оказалась совсем непохожей на ту, что мерещилась за надёжными институтскими стенами. Княжна, привыкшая к постоянной опеке, толком не умела держать удар. Одно прибежище у неё и осталось, да и то зыбкое и коварное – Алексей Сергеевич Вишневецкий. Верить ему или бояться? Девушка окончательно запуталась.
В дверь комнаты осторожно постучали. Лиза поспешно спрятала дневник, поскольку знала наверняка, кто хочет её видеть. Благодушно улыбающийся князь – лёгок на помине! – нарушил уединение племянницы.
- Всё киснешь, Елизавета? А это что? – кивнул на всё ещё играющую шкатулку.
- Подарок Императрицы, дядюшка! - исключённая институтка не упустила возможности лишний раз напомнить о Высочайшем покровительстве. Адмирал пропустил намёк мимо ушей.
- М-м-м, интересная вещица. Знаешь, Лизонька, давай сбежим сегодня от кухаркина ужина и наведаемся в ресторан. Говорят, "Авдо", что рядом с вокзалом, великолепен, не мешает проверить слухи, да и тебе полезно развеяться. Собирайся, едем!
Известие о скором возвращении Софьи неожиданно сыграло на руку князю. Лиза уверилась, что мадам Воронцова не оставит её без помощи и поднимет шум, если вдруг случится дурное. Поэтому княжна без колебаний согласилась на необычное приглашение дяди. Уж в ресторанную-то еду он ничего не подсыплет! Мелодия из шкатулки оборвалась, танцовщица замерла. Княжна принялась за сборы.
Горничная, помогая девушке одеться, неожиданно огорошила Лизу:
- Видно, барышня, любит вас барин-то.
- Что? Ты о ком , Маша? - опешила девушка. - О господине Орлове?
- Один у нас барин, его сиятельство, - усмехнулась субретка. - А тот офицер, барышня, вы уж меня простите…
И запнулась, будто только сейчас сообразила, что сболтнула лишнее. А Лиза купилась на уловку.
- Нет-нет, Маша, говори!
- Вам бы опасаться его, нехороший он человек. В долгах как в шелках, вот и надумал вашим приданым поживиться.
- Откуда ты знаешь?! – вспыхнула княжна, свято верившая в бескорыстие Орлова.
- Да уж знаю. Летом, когда приходил, всё тайком меня выспрашивал, когда князя дома не бывает, да где ваша комната, да и так, всякое. Увезти вас хотел, знамо. Вы остерегайтесь его.
- Хорошо, Маша, - вздохнула в ответ Лиза. Ну что толку спорить с глупой прислугой, на всё имеющей своё суждение! Разве возлюбленного интересуют деньги? Он готов был забрать её так, без приданого и благословения.
В коридоре болтливую горничную перехватил под локоток Вишневецкий.
- Всё сделала?
- Да, барин, - поклонилась Маша, - всё, как вы приказали, сказала.
- Хорошо, ступай.
Служанка хихикнула и упорхнула. Адмирал самодовольно ухмыльнулся. Ещё одно зерно сомнения в Лизиной душе посеяно.
Юной Вишневецкой странным казалось ехать по Москве не в институтской карете под надзором классной дамы, а в дядюшкином экипаже, но вскоре она справилась с волнением и ощутила сопричастность к кругу беззаботных нарядных людей. Ей нравилась обстановка ресторана, обходительность официантов, вкусные блюда. В институте разносолами особо не баловали. Пожалуй, в исключении есть плюсы. Увлекшись ролью светской дамы, княжна позабыла все страхи и опасения, дядюшка показался милым и добрым. И, когда Вишневецкий предложил выпить бокал шампанского в честь нежданного возвращения под отчий кров, она, одержимая любопытством, не смогла отказаться.
- Не бойся, Лизонька, всего один глоток!
Нежно прозвенел хрусталь и Лиза, никогда и близко не видевшая алкоголь, зажмурившись, сделала этот глоток. Обольстительный напиток тотчас же заставил быстрее забиться сердце, разгорячил кровь, вскружил голову. Перед глазами всё поплыло, девушка повеселела, щёки её раскраснелись.
- О-о, племянница, да ты захмелела! – заволновался князь. – Пожалуй, нам пора.
- Я пьяная! Боже, какая я пьяная! – крутилось в голове Лизы. Ей бы самой себе показаться распутной и гадкой, но странное дело – состояние, вызванное шампанским, оказалось дурманяще-приятным, во всём теле стало так тепло, словно она выпила частичку пламени. Качалась карета, цокали копыта и стучала кровь в висках.
- Что со мной такое?
- Не бойся, Лизонька, всё хорошо! – уговаривал Вишневецкий, осторожно поддерживая девушку.
- Дядюшка, я могу идти сама, - улыбнулась Лиза.
- Эх, какой же я дурак! Акира! Где ты там запропастился?
Они дома? Неужели уже приехали? Лиза не успела удивиться. Перед Вишневецкими возник подобострастно улыбающийся японец и привычно поклонился.
- Оставь церемонии, болван! – грозно прикрикнул Адмирал, усаживая племянницу в кресло. – Видишь, госпоже плохо?! Есть у тебя лекарство?
Лекарство? Зачем? Лиза же совсем хорошо себя чувствует! Ей так тепло и весело! Но раз нужно лекарство…
- Сию минуту, господин!
Акира исчез и моментально явился снова, держа в руках чашку с непонятным напитком нежного зелёного цвета.
- Вот, Лизонька, выпей, тебе сразу станет легче!
Девушка вдохнула терпкий аромат и, уже мало что понимая, глотнула отвар, лишь слегка поморщившись – горький! А стало ли лучше? Нет, скорее стало иначе. Голова перестала кружиться, глаза призывно заблестели, кровь всё так же кипела, но где-то внутри зародилось новое ощущение. Томление и приятное ожидание неведомого. Совсем как тогда, на постоялом дворе в компании Орлова, только во много раз сильнее. И теперь рядом не было поручика, но княжна, внутренне сгорая, и не желала его общества. Рядом оказался другой, ничуточки не страшный, заботливо склонившийся к ней.
- Дядюшка…
- Пойдём, Лиза!
Княжна с готовностью обвила руками его шею. Адмирал бережно взял на руки захмелевшую от адской смеси шампанского и зелья девушку и понёс вверх по лестнице. Лиза, склонив голову на его плечо, не протестовала. Пусть несёт куда угодно, делает что хочет, лишь бы это не прекращалось, лишь бы утолить безжалостно пожирающее пламя. Будь что будет! Как здорово слышать биение двух сердец сразу – своего и чужого! Или… Не такого уж чужого. На секунду в её сознании мелькнуло бледное лицо поручика Орлова, но тут же растворилось в темноте.
@темы: фанфик
