Вот такое объявление

Просматриваю местный форум в поисках вакансий и неожиданно взгляд упирается в такое объявление:

Возьму продавца на мясо.

Почему-то боюсь туда звонить.

@темы: наблюдашки

---

Задумка

Вынашиваю идею фика об Ороку Саки и юной Караи, которая на самом деле Мива. Скорее всего мини и POV. Ангст, конечно.
Даже название придумала - "Чёрный котёнок, или Колыбельная для Караи".

Лейтмотив:

Listen or download Сурганова и Оркестр А дочь моя for free on Prostopleer

@темы: фанфик

---

Кошачья преданность

В сентябре 2011 года в городе Монтаньяна на севере Италии в возрасте 71 года ушел из жизни Иоцелли Ренцо. При жизни он не привлекал внимания СМИ, однако после своей кончины прославился на весь мир благодаря преданному коту по кличке Тольдо. Мужчина взял Тольдо из приюта, когда котенку было всего три месяца от роду. С тех пор между котом и человеком установилась дружба, которая не прерывается даже после смерти Ренцо.

Тольдо присутствовал на похоронах хозяина, следуя за процессией. Уже на следующий день вдова Лозелли, Ада, придя на кладбище, увидела на могиле мужа ветку акации.

По словам женщины, она сразу решила, что здесь не обошлось без кота, однако ее дочь высмеяла это предположение.

На протяжении всего последнего года Тольдо приносит на могилу хозяина различные подарки - листья, веточки, палки, пластмассовые стаканчики или бумажные полотенца. Необычное поведение кота заметили члены семьи усопшего, которые часто навещают его могилу.

Члены семьи Лозелли, а также жители Монтаньяны неоднократно встречали на кладбище кота, который очень впечатляет своей верностью. "Мужчина был очень добр к Тольдо, возможно, кот благодарен ему за это", - рассказывает Ада Лозелли.

Впрочем, не все посетители кладбища довольны присутствием кота и часто прогоняют животное.

subscribe.ru/group/chelovek-priroda-vselennaya/...
www.newspax.ru/9471-kot-bolshe-goda-hodit-na-mo...

@музыка: Елена Камбурова - Будет ласковый дождь

@темы: кошки, преданность, трогательно

---

Мысля

Вышла 14-я серия ЧН-2012. И вот на форуме высказали мысль, что появившаяся в ней Караи - с огромной вероятностью Мива, пропавшая дочь Сплинтера. А Караи - приёмная доча Ороку Саки, не? А Мива вместе с матерью вроде как погибла при пожаре, возникшем (как?) во время поединка Сплинтера и Шреддера. Шреддер, вероятно, получил ожоги тогда же. Так вот. Кажись, я знаю, отчего он обгорел. Он же Миву полез спасать! Вытащил из огня, дал другое имя, воспитал как родную дочь. Интересная версия. Где-то это я, правда, видела. Ну да, "Маска Зорро".

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Впечатления от "Уида"

Взялась пересматривать "Легенду о Серебряном клыке Уиде". Вещи, не дающие покоя во время просмотра:

1) Анимация. Ни в коем случае нельзя смотреть "Уида" сразу после "Гина"! После аккуратно отрисованного ГНГ топорная анимация ГДВ воспринимается с трудом. Кривая рисовка, несоблюдение пропорций сплошь и рядом. Аниме "выезжает" за счёт сюжета - смотришь потому, что действительно интересно. Бюджет, видимо, был настолько мал, что вместо профессиональных художников наняли школьников. Более-менее прорисованы первая и заключительная серии. Фон, как ни странно, везде замечателен.

2) Расхождение с сюжетом ГНГ. В частности, битва с Акакабуто в сиквеле выглядит совсем иначе.

3) Внешность персонажей. Не сразу привыкла к тому, что персонажи ГНГ (Гин, Куротора, Джон и т.д.) поменяли окрас. Для сравнения:


Гин в ГНГ


Гин в ГДВ

Конечно, именно в ГДВ окрас персонажей соответствует манге. Тора-ге Гина выглядит именно так, как на втором скрине, а создатели ГНГ отступили от канона. В результате персонажи ГНГ, перекочевавшие в ГДВ, в сиквеле воспринимаются как совсем другие псы.

4) Куда пропал Чутора? Просто отдавая дань традиции, ибо только ленивый фанат Гинги не задавался этим вопросом. Отсутствие Чуторы в аниме никак не объясняется, насчёт манги сказать не могу. Скорее всего, Чутора умер/погиб/ушёл странствовать во временном промежутке, разделяющем ГНГ и ГДВ. Кто-то, правда, умудрился разглядеть искомого кай-кена в одной из сцен "Уида". На самом деле то один из солдат Хогена.

5) Завязка сюжета. События, определившие основной сюжет, раскрываются постепенно в течение нескольких серий. Попробуем расставить их в хронологическом порядке.
Лидеры Оу - Гин, Джон и Акаме - отправляются навестить ветеранов битвы с Акакабуто, оставив вместо себя двойников во главе с Токимуном, о чём знают только Смит и подруга Гина - Сакура. Сакура ждёт щенков. На перевал Футаго вторгается пёс-монстр Кайбутсу, убивая всех на своём пути. Смит по приказу Токимуна выводит Сакуру за пределы Оу. Спасая Джи Би, лишается правой передней лапы и теряет из поля зрения Сакуру, которую вновь находит лишь спустя полгода. У подруги вожака подрастает сын, которому мать почему-то до сих пор не дала имени (а щенку уже месяцев пять!). Сакура умирает, завещав Смиту отвести её сына в Оу. Джи Би даёт щенку имя Уид и вместе с ним и Смитом отправляется в Оу, где по-прежнему бесчинствует Кайбутсу. Проходит пара месяцев. Гин всё ещё продолжает своё путешествие! Он не знает, что у него дома делается?! Понадеялся на смекалку Токимуна? Ему плевать на подругу и щенков?! Он и о сыне узнал от совершенно постороннего пса. Хорош вожак, нечего сказать!

6) Возраст персонажей. События ГНГ и ГДВ разделяет 14 лет (по манге - 13). Таким образом, псам из старой гвардии должно быть около 20 лет. Если в ГНГ Кросс 8 лет, то в сиквеле - 22. Куроторе - 18 лет. Бену около 20 (он как минимум на пару лет старше Куроторы, которому в ГНГ 4 года). Господа! Бен - немецкий дог. Они столько не живут!!! Тесшину и Гину по 14 лет (ну это ладно). Акаме лет 20-25 (ну он же ж ниндзя, ведёт здоровый образ жизни, так что допустим). Джону (немецкая овчарка) лет 20 - нереально.
С новыми персонажами тоже не всё в порядке. Камакири (ирландский волкодав) как минимум 12-14 лет. Хиро (пиренейская горная собака) - 10 лет, и он ещё считается молодым. Кену (метис немецкого дога и салюки) - 14 лет, если, конечно, он один из тех щенков, что родились у Бена и Кросс накануне битвы с Акакабуто. При этом ведёт себя как молодой пёс. Возраст Мосса (породу не помню, то ли тоса, то ли испанский мастиф) боюсь даже представить, где-то под тридцатник. Мусаши (тоса) около 20-ти. Да не живут они столько! Не живу-ут!

7) Уши Кена. Как говорилось выше, Кен метис немецкого дога и салюки. Уши у него стоячие. Ни от матери, ни от отца такой фенотип он унаследовать, естественно, не мог. Может, уши купированы? Тогда вопрос - кем? У Кена был хозяин?


8) Кайбутсу. Он, разобраться, не такой уж и злодей. Искалеченный людьми пёс, ничего в жизни не видевший и не знавший, кроме лабораторных стен и жестоких опытов. Убивая каждого встречного, он мстит всем за годы мучений.
Кайбутсу сбежал из лаборатории за 4 года до основных событий ГДВ. Его поисками, фактически, занимается лишь свора псов, а люди пустили дело на самотёк.
Кайбутсу - он кто? Выращенный в пробирке монстр или изувеченная годами опытов собака? Вопрос даже не в том, как создали Кайбутсу/Пи-4, а - зачем? Какую цель преследовал опыт? На кой ляд выращивать сверхъестественных размеров пса, пересаживать ему кожу и вживлять в тело цепи? А?
Собственно, Пи-4:

Жертва, расправившаяся со своими мучителями, такой злыдень, да.

@темы: аниме, Гинга, Уид, собаки

---

Про Чапая

Оказывается, сериал "Страсти по Чапаю" уже вышел и раздаётся на торрентах. Завтра освобождаю флешку и качаю. Личность комдива меня нимало не интересует, а вот посмотреть на очередных кинобелогвардейцев охота. Вот на закуску пара скриншотов:





Интересно, кто этот генерал?

@темы: белые в кино

---

Черепашки-ниндзя против Тренидатов

А это ещё не самая дурная книжка от "Минска"! Но забавностей в ней хватает.

Мрачное убежище великого преступника Супермозга было окутано темнотой ночи.
Хо-хо, Супермозг! Автор не знаком с каноном, что поделать. Спросить первого встречного ребёнка:"Слышь, как зовут говорящие мозги из "Черепашек-ниндзя?" было, видимо, не судьба.

В комнату незаметно вошел Шредер. Он притаился у двери и наблюдал за хозяином. И только заметив, что тот находится в хорошем расположении духа, осмелился выйти из своего укрытия.
В каноне ШреДдер, конечно, побаивался Кренга, но не до такой же степени, чтобы ховаться от него по углам.

- Шредер приготовился внимательно слушать хозяина.
Надеюсь, это всё-таки опечатка, а не прямая речь...

- Я?! - переспросил Шредер.
Он совершенно растерялся.
- Да, ты, - подтвердил Супермозг.
- Хто? Я?!
- Ну ты, ты.
- А-а-а... (с)

Супермозг нахмурил брови и стал надвигаться на подчиненного.
Мозги с бровями. Обалдеть.

- Но во всем была виновата журналистка, - быстро заговорил Шредер, прижатый к стенке Супермозгом.
Вот с этого момента подробнее, пожалуйста.

В это время ничего не подозревавший Шредер терпеливо ждал, когда хозяин расскажет о своем новом плане. Ему и самому хотелось оправдаться в глазах Супермозга. С таким существом нужно дружить. Он прекрасно понимал, что если наживет врага в лице Супермозга, тогда ему несдобровать. Может быть, когда тот действительно достигнет вершины власти, поделится со своим помощником кусочком сладкого пирога?
Шреддер. Такой скромняжка.

Завтра ты со своими помощниками пойдешь на выставку, увидишь картину. Только постарайтесь не слишком бросаться в глаза.
Мужик в доспехах и кабан с носорогом - сама непалевность.

- Нужно ли мне посвящать во все детали моих помощников, Хряка и Гнюса?
Не везёт бедным злодеям на имена!

- Я хотел спросить о черепахах и их учителе.
- А при чем здесь эти мутанты?
- Ты не хотел бы заодно с ними расправиться, раз уж мы будем так близко к ним?
Музей и канализация совсем рядом, ага. Фиг ли, на обратном пути заскочим.

Вот кто действительно мог помешать осуществлению плана, так это черепашки ниндзя и их учитель Сплинтер. Предатели переметнулись во враждебный лагерь.
- Не спорьте с судьбой, присоединяйтесь!
- А жареных гвоздей не хочешь? Я спросил: гвоздей жареных не хочешь, нет? (с) Канон

Микеланджело уединился в зале и упражнялся с кинжалами-трезубцами.
Отнял оружие у Рафа?

Ту би континьед.

@темы: Минск, TMNT

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Почеркушки

Генерал Бат из манги об Уиде. Сканера нет, фото с мобильного, поэтому качество... какое есть.

Попутно накопала ещё наброски:

Это я училась изображать два объекта в движении.


А это был очень пушистый и злой маламут Стил (но, по-моему, он всё-таки хаски). Этап работы.

Ругать-смеяться.

@темы: почеркушки

---

"Be Prepared" на разных языках

В детстве при просмотре "Короля льва", дойдя до песенки "Be Prepared" в исполнении несравненного Джереми Айронса я слушала, затем перематывала кассету, слушала, перематывала опять... и так раза три. Теперь усложняем задачу: любимая мелодия на всех языках мира! Шрам шикарен в любом дубляже!

Вынос мозга

На польском. Я в восторге!

Listen or download Polish Be Prepared for free on Prostopleer

На французском:

Listen or download France Version Be Prepared for free on Prostopleer

Из французской версии мюзикла:

Listen or download Неизвестен Soyez pręts for free on Prostopleer

На немецком:

Listen or download German Version Be Prepared for free on Prostopleer

На японском:

Listen or download Japanese Version Be Prepared for free on Prostopleer

На норвежском:

Listen or download Norwegian Version Be Prepared for free on Prostopleer

На венгерском:

Listen or download Hungarian Version Be Prepared for free on Prostopleer

На китайском:

Listen or download Chinese Be Prepared for free on Prostopleer

@темы: песочница, ностальгия

---

Как зарождается зло

Часть пятая

***

В сгущающихся сумерках, не разбирая дороги, шёл одинокий мальчишка со щенком на руках. Он отрывисто дышал от боли в жестоко избитом теле. Душа его ныла от незаслуженной обиды. В глазах стояли слёзы. На сей раз он, Ороку Саки, не совершил никакого проступка, наоборот, взял на себя ответственность за живое существо. За это его отругали, побили и выгнали из дома.

Выходит, ответственность – преступление?! Где же ты,справедливость?

- Ведь это Кацуо принёс тебя, дал тебе имя, - хрипло шептал Саки, обращаясь к щенку, - а расплачиваюсь я один.

Кёсиро жалобно заскулил, выражая своё сочувствие. Это из-за него разозлились взрослые, а маленький хозяин оказался на улице на ночь глядя. Теперь их судьбы похожи. Или даже у них оказалась одна судьба на двоих. Вместе им и следует пережить так внезапно свалившуюся беду.

Ноги сами привели Саки на пустырь. Щурясь на мрачное тёмное пространство, маленький ниндзя спросил у Кёсиро:

- Значит, это здесь?

Белый щенок испуганно вздрогнул. В глубине пустыря ему померещились чьи-то жуткие тени. Тут даже днём неуютно, а во мраке и подавно. Неужели его сейчас бросят?! Нет, он ни за что не останется здесь один! Кёсиро задрожал от страха. Саки успокаивающе почесал его за ухом.

- Что ты, дурачок? Неужели думаешь, будто я оставлю тебя тут, как велел папаша? Нет, я просто хотел посмотреть, откуда тебя забрал Кацуо.

Сказав так, маленький ниндзя двинулся дальше. Ему было, в сущности, всё равно, куда идти. Он свободен и мир открыт перед ним. Бояться абсолютно нечего, ведь самое страшное с ним уже произошло.

- Так мы и будем с тобой путешествовать. Как в книгах с приключениями, - фантазировал Саки, бесшумной тенью скользя во мгле. - Сами станем добывать пропитание и никто больше нам не указ.

Кёсиро был согласен на всё. Путешествовать так путешествовать. На свете полным-полно мест и диковинных вещей, о которых они пока понятия не имеют, и раз уж им выпала такая судьба – что ж, они увидят, что скрывается за загадочной чертой горизонта.

Потом уже Шреддер, как ни старался, не мог вспомнить, где он бродил той ночью. Все пройденные им тогда дороги слились в одну – бесконечную, пустую и тёмную. Он помнил маленькое тёплое тельце на своих руках. И ещё – боль. В теле и в истерзанной душе. Всё-таки бамбуковая палка, что и говорить, оружие страшное даже для взрослого, а он был хоть и упрямым и сильным – но всего лишь мальчишкой. А уж осознать, что самым близким людям безразлична твоя судьба, страшно в любом возрасте.

Та ночь не прошла бесследно для Ороку Саки. То последнее наивное, детское, что ещё сохранялось в нём, исчезло, ушло навсегда из растравленной души. Образовавшуюся пустоту заполнила ненависть ко всем, кто унизил его. В ту ночь Ороку Саки плакал в первый и последний раз.

В жизни Шреддера было ещё много всяческих дорог, но ни одна не могла сравниться с той, путаной и тёмной . Он не любил вспоминать о ней, но забыть никак не мог.

Он тогда просто шёл и шёл, как заведённый, вполголоса разговаривая со своим Кёсиро, и глаза его сверкали в темноте.

Хамато Йоши лучше других знал, что глаза Шреддера светились всегда. Когда он быстрее других учеников усваивал новый приём – самодовольно. В бою – яростно. Когда… да, когда он пришпилил его кимоно кинжалом к стене – злорадно. Но никогда больше Йоши-сенсей не видел в глазах Ороку Саки такого тёплого света, как в те дни, когда маленький ниндзя общался со щенком по имени Кёсиро.

Сплинтеру было одновременно и приятно и горько наносить удары бывшему ученику, превратившемуся в лютого врага. Он надеялся сбить с него спесь. Достучаться до очерствевшего сердца Шреддера крысо-человек не мог. На это способен был кто-то другой, но не Хамато Йоши. Ведь Шреддер больше не верил ему, как доверял Ороку Саки, когда-то, много лет назад пришедший к сенсею со своей бедой.

Шреддер всеми силами старался забыть, а вот Хамато Йоши прекрасно помнил то утро, когда, выйдя на крыльцо, увидел сидящего на ступеньках худенького нахохлившегося мальчишку. Сенсей вздрогнул от неожиданности. Мальчик дремал, зябко подрагивая. Йоши осторожно тронул его плечо. От толчка мальчик тут же проснулся и уставился на сенсея мутными запавшими глазами.

- Саки-кун?!

Саки прерывисто вздохнул.

- Давно ты здесь?

- Не… не знаю, сенсей. Я не помню.

Откуда ему знать, как долго он сидит на чужом крыльце, если вообще не помнит, каким образом оказался здесь?! Тут раздалось сонное ворчание и из-за пазухи Саки вглянула сонная мордочка Кёсиро. Сенсей понял всё.

- Вот в чём дело! Пойдём-ка в дом. Расскажешь мне о случившемся.

Осматривая покрытое синяками и ссадинами тело Саки, Йоши выслушал его короткую печальную историю.

- Палкой, значит? Что же он за отец?!

Саки пожал плечами. Какой уж есть, как должен себя вести настоящий отец, он не знал.

От помощи юный ниндзя отказался. Ничего, рёбра не сломаны, а синяки – дело привычное. Поболит и заживёт. Уже сейчас намного лучше. Сенсей испытующе посмотрел ученику прямо в глаза, обрадовано заметив тот самый, так понравившийся ему мягкий свет.

- Говоришь, родители не знали? – хмыкнул мудрый ниндзя. - Они, должно быть, слепые, если не видели, как ты изменился в последние дни.

- Им совсем нет до меня дела, сенсей, - отмахнулся Саки.

Уловив в его голосе грусть, Хамато Йоши, повинуясь внезапному порыву, протянул было руку, чтобы погладить мальчишку по голове, а тот мягко, но решительно отстранился. Ороку Саки уже не нуждался в ласке, кроме того, пробудившийся в нём звериный инстинкт требовал оберегать голову.

- Ладно, - разочарованно вздохнул сенсей. - Ты ведь, наверняка, голоден?

- Я-то не очень, - помялся Саки, - а вот он, наверное…

Кёсиро заливисто тявкнул, подтверждая, что есть он действительно и давно хочет. Саки улыбнулся.

- Прости, ничего больше не могу предложить, - извинялся сенсей, ставя перед учеником мисочки с рисом и аппетитно пахнущим супом мисо. Саки мог бы поклясться, что вкуснее он в жизни ничего не пробовал. Он, конечно, проголодался, так как не ел толком со вчерашнего вечера, да и домашняя еда не шла ни в какое сравнение с той, что приготовил Йоши. Но маленький ниндзя был весьма горд. Он ел аккуратно и медленно, делая вид, что придерживается золотого правила "Хара хати бумнэ"*, и вообще принимает угощение, чтобы только не обидеть гостеприимного хозяина. На самом деле он просто не желал показывать сенсею, насколько голоден.

Свою порцию риса получил и Кёсиро.

- До сих пор мы давали ему только молоко! – запротестовал Саки, но, увидев, как щенок жадно принялся за трапезу, успокоился.

- Его уже можно приучать к другой пище,- пояснил Йоши. - Кстати, а как часто вы его кормили?

- Трижды в день, сенсей.

- Ну, для такого малыша этого мало. Ему нужно есть пять-шесть раз в день.

- Пять или шесть? – удивлённо протянул Саки. - Но, сенсей, я же не мог так часто забираться на кухню!

Йоши смутился, поняв.

- Что же мы будем делать дальше? – спросил он, скорее, самого себя, когда Саки, учтиво поблагодарив за угощение, отодвинул пустые миски.

- Идём в додзё, сенсей! – решительно заявил маленький ниндзя.

- Но, Саки-кун, в таком состоянии тебе не следует тренироваться, - возразил было Хамато Йоши. - Если уж отказываешься от моей помощи, то хотя бы отдохни, отлежись сегодня.

- Нет, сенсей, я готов тренироваться! – заупрямился Саки.

Он пойдёт сегодня в додзё во что бы то ни стало. Он сильный и помощь ему не нужна. Он пойдёт, потому что ярость, кипящая в его сердце, требует выхода.

Хамато Йоши не осталось ничего, кроме как уступить.

Оставив Кёсиро в доме Йоши, учитель и ученик отправились на занятие. Сенсей с восхищением посматривал на поджарого целеустремлённого воспитанника – что за характер!

Возле додзё, не решаясь войти, прогуливался Кацуо. Завидев брата и сенсея, он радостно кинулся им навстречу.

- Кацуо-тян? Плакса? Ты как здесь? – округлил глаза донельзя удивлённый Саки.

- Мать думала, что я пошёл в школу, а я сразу сюда. Я знал, что найду тебя здесь, - тараторил Кацуо. - Как ты, онии-тама? Я всю ночь не спал! А где…

- Кёсиро в порядке, - перебил Саки, догадавшись, о ком хочет спросить брат.

- Послушай, Кацуо-кун, тебе лучше сейчас пойти в школу,- решил вмешаться Йоши, увидев, как Саки, презрительно хмыкнув, отвернулся от брата.

- Но, Хамато-сан, я хотел сегодня… - попытался возразить Кацуо.

- Не годится пропускать уроки, Кацуо-кун, - мягко прервал его сенсей. - Да и родители твои ещё больше расстроятся.

Кацуо нерешительно потоптался на месте.

- Иди, малыш. С твоим братом ничего не случится, он пока поживёт у меня. У щенка всё хорошо. А с вашими родителями я сам поговорю.

- Хорошо, Хамато-сан!

Радостно блестнув глазёнками, Кацуо умчался. Саки так и не повернулся к нему.

В тот день, несмотря на все опасения сенсея, Ороку Саки занимался как никогда воодушевлённо. Он словно не чувствовал боли. С упоением юный ниндзя терзал боксёрскую грушу, прицельными ударами норовя разнести в пыль ни в чём не повинный гимнастический снаряд. Под конец, издав нечто среднее между криком и рычанием, Саки ударил ребром ладони со всей силы – и груша разошлась по шву, выпустив кучу песка.

- Жаль, что ты не папаша! – сказал юный ниндзя её останкам.

Остальные ученики с удивлением смотрели на него, но Саки ни до кого не было дела. Маленький бунтарь перевёл дыхание. Плескавшаяся в сердце ярость требовала чего-нибудь прочнее мешка с песком. Саки хотелось новой боли, словно ему мало было той, что переполняла сейчас его побитое тело. Оглядев додзё, он облюбовал трёхметровый деревянный барьер. Как маленький вихрь ниндзёнок налетел на преграду и замолотил кулачонками по доскам – безо всякой системы, просто бил, с радостью чувствуя, как дерево прогибается под ударами, ощущая резкую боль, хоть немного глушившую ту, что пожирала его изнутри. Саки рычал, как волчонок, не замечая ничего вокруг, кроме препятствия перед собой. Вот ещё немного – и он разобьёт его, и станет легче, словно он достучится до чего-то.

Ещё удар, ещё… Сейчас…

Хамато Йоши, поражённый силой своего воспитанника, в последний момент остановил его громким криком:

- Прекрати, Саки-кун! Этак ты тут всё переломаешь!

Саки послушался. Однако же способ срывать зло был им найден. Крушить и ломать он продолжал в будущем, наловчившись разбивать мебель в щепки с одного удара. Это успокаивало и одновременно служило средством устрашения. Единственным местом, где Шреддер сдерживал свои порывы, была лаборатория Технодрома, хотя Кренг в первое время на всякий случай выгонял рычащего от бешенства компаньона в коридор. Побушевав, Шреддер мгновенно успокаивался и готов был к новым походам и завоеваниям.

Решив, что сделано сегодня достаточно, Хамато Йоши постановил закончить занятия раньше времени, пока не на шутку разошедшийся воспитанник не навредил ни себе, ни окружающим. Ороку Саки охотно последовал за сенсеем.

Ему нравилось жилище Хамато Йоши, особенно огромный – от пола до самого потолка – шкаф с книгами по истории и искусству. Добраться до верхних полок можно было только при помощи стремянки. Маленькому ниндзя даже не верилось, что сенсей все эти книги прочёл. Стоила его библиотека наверняка целое состояние. Саки завистливо вздохнул – в доме Ороку книг практически не было. А мальчишка тянулся к знаниям.

Выбрав книгу о самураях, Саки устроился на полу рядом с дремавшим Кёсиро. Всё тело приятно ныло, в душе царили покой и умиротворение. Ниндзя расслабленно перелистывал страницы, рассматривая гравюры. Диковинные доспехи самураев завладели его вниманием. Он решил в будущем непременно завести себе нечто подобное – может, выглядеть будет несовременно, но пусть-ка попробует кто его тронуть! Узнает тогда папаша, как драться.

Саки ещё не были знакомы сословные предрассудки, и он пока не переживал, что занимает далеко не ту нишу, которая предназначена ему по рождению. Он смутно помнил семейное предание об обнищавшем дворянине и якобы даже сёгуне Ороку Санчо, которого в конце концов покинули собственные воины. С этого, как рассказывала мать, и начался упадок рода Ороку. Но неужели же его род до такой степени опустился, что он, Ороку Саки, очутился в обществе, вынесенном вообще изо всяких классов? Ни о каком восстановлении доброго имени не может идти и речи. Да и был ли тот Ороку Санчо достойным человеком? Просто так самураи его не бросили бы.

Конечно, все эти классы и предрассудки давно канули в прошлое, да и само додзё клана Фут окружающие воспринимали как спортивную школу. Но зачем всё же отец отдал его сюда? Чтобы унизить? Но ведь позор сына отразится и на нём тоже. Саки задумался. Падение рода Ороку как-то связано с сенсеем. Но каким образом? Не для того ли его и отдали в клан, чтобы он в отместку за давнего предка разрушил его? Пока ничего не подозревающий Йоши будет учить его всем тонкостям ниндзю-цу он, Ороку Саки, наберётся сил и в один прекрасный день сам встанет во главе клана. А там уж он найдёт применение своим навыкам. Этого хочет отец? Такие мысли внушила ему мать? Или он сам сейчас придумал?

В размышления Саки вклинилось смутное чувство. Опасность… Опасность! Маленький ниндзя поднял голову и прислушался. Шаги. Несомненно, они могут принадлежать только одному человеку. Опознав грозящую ему беду, Ороку Саки молниеносно сорвался с места и вылетел за двери. Хамато Йоши удивлённо посмотрел ему вслед.

- Я не ошибся в парнишке, - пробормотал он себе под нос. - Преступлением будет загубить такой талант.

И, встав в дверях, приготовился встречать того, вернее, ту, кого почуял ученик.

Госпожа Миоко поднялась по ступенькам крыльца и вежливо поклонилась:

- Доброго здоровья, Хамато-сан.

- Приветствую вас, Ороку-сама. Чем обязан вашим визитом?

- Я знаю, что сын мой у вас, Хамато-сан, вот и пришла, чтобы забрать его домой. Не годится ему ошиваться у чужих людей. Что о нас подумают?

- Так вы только за честь семьи волнуетесь, Ороку-сама, - хитро прищурился Йоши, - или же судьба Саки-куна вас хоть немного беспокоит?

- Как же вы можете такое говорить? – госпожа Миоко елейно улыбнулась. - Саки ведь сын мне и я тревожилась, когда он сбежал.

- Не сбежал, если уж на то пошло. Собственный отец избил его и выгнал из дома.

Госпожа Миоко напряглась. Разговор давался ей с большим трудом. Хотелось сорваться и высказать презрительно улыбающемуся собеседнику всё, что она о нём думает, но супруг постановил "вернуть маленького ублюдка домой во что бы то ни стало", поэтому приходилось терпеть почти не скрытую насмешку и заискивать перед ниндзя.

- Он вам такое сказал?! Ох, если бы вы знали, Хамато-сан, как тяжело нам справляться с этим двуличным лживым мальчишкой! – госпожа Миоко молитвенно сложила руки на груди. - Он долго испытывал наше терпение, но под конец отец – этот степеннейший человек! – не выдержал и сорвался. Да, побил он его, но чтобы уж избить и выгнать – такого не было. Этот маленький негодяй что угодно может наговорить.

Хамато Йоши недоверчиво хмыкнул. Синяки на теле Ороку Саки разбивали все материнские доводы в пух и прах.

- И он всегда был таким, - продолжала госпожа Миоко. - Мы отдали его в клан ниндзя, надеясь, что хоть вы научите его должному послушанию. Да видно, всё бесполезно. Он ведёт себя всё хуже и хуже. Придётся забрать его оттуда.

Хамато Йоши, несмотря на своё самообладание, вздрогнул. Вот госпожа Миоко и вытащила из рукава припрятанный там козырь! Забрать! Да, конечно, если довести дело до суда, закон будет на стороне родителей. Забрать сына из клана Фут они имеют полное право. Саки ещё мал и ничего за себя не решает. Он, Йоши, человек посторонний. Ороку Саки всё равно вернут домой, не добровольно, так силой. Но будет много хуже, если его заберут и из клана, лишив сенсея единственной возможности воздействовать на сложный характер воспитанника. Кто знает, куда родители упрячут Саки и как исковеркают ему душу? Кто из него вырастет?

Йоши вздохнул. Лучше уступить сейчас.

- Что ж, я не имею права удерживать Саки-куна, - тихим, но твёрдым голосом произнёс сенсей. - Но захочет ли он сам возвращаться домой?

- Вы бы поговорили с ним, Хамато-сан, - попросила госпожа Миоко.

Губы её расплылись в торжествующей улыбке. Она добилась своего.

- Поговорю, - процедил сенсей сквозь зубы, - и с вашим супругом тоже. Подождите пока в доме, я приведу Саки-куна.

И тогда только посторонился, позволив гостье войти в дом.

Госпожа Миоко недовольно сморщилась, заметив свернувшегося на циновке Кёсиро. Если ниндзя-наглец ценой возвращения Саки поставит водворение в её дом щенка, ей придётся уступить. Ну, что же с того? Хамато Йоши считает себя хитрецом, но она-то сумеет перемудрить его. Собаки в её доме не будет, особенно этой собаки и пусть сыновья не воображают, будто им удалось уговорить её.

Хамато Йоши наверняка знал, где искать Саки. И точно, мальчишка сидел на дереве в саду, нахохлившись, словно большая птица.

- Спускайся, Саки-кун.

Маленький ниндзя, сверкнув глазами, взобрался ещё выше.

- Это опасно, Саки-кун. Тонкие ветви могут не выдержать твоего веса.

Саки горестно усмехнулся. Опасно? Ха! Что может быть страшнее мамаши, пришедшей забрать его? Он ненавидит дом Ороку, ненавидит! Да он лучше сорвётся и разобъётся насмерть, чем вернётся туда!

- Спустись вниз, Саки-кун. Пожалуйста.

Слово "пожалуйста" прозвучало как "приказываю". И опять, как в случае с птицами, Ороку Саки не нашёл в себе сил сопротивляться и покорно заскользил вниз. Он проворно перебирался с ветки на ветку. Расстояние до земли всё сокращалось. Наконец, ухватившись обеими руками за самую нижнюю ветку, Саки раскачался и по-кошачьи мягко спрыгнул к ногам сенсея.

- Вот и хорошо, - одобрил Йоши, - а теперь давай присядем здесь. Нам нужно поговорить.

Ороку Саки отшатнулся, не желая слушать.

- И вы! И вы с ними заодно!

- Сядь и выслушай меня, Саки-кун. Я не желаю тебе зла.

Саки недоверчиво покосился на сенсея, но всё-таки опустился на траву рядом с ним. Противиться влиянию этого странного человека он не мог.

- Пойми, ученик мой, они твои родители. Как бы они ни были плохи, они дали тебе жизнь и заботятся о тебе по мере сил. Ты должен слушаться и почитать их.

Хамато Йоши умел уговаривать. Он смотрел прямо в глаза мальчишки и ровным спокойным голосом увещевал:

- Отец и мать желают тебе добра, но не всегда понимают, что будет лучше для тебя. Они часто ошибаются, но кто из нас не совершает ошибок?

Саки чувствовал, как мягкие слова обволакивают его, окутывают мозг туманом.

- Они ненавидят меня! – сделал он последнюю попытку вырваться.

Сенсей положил руку на плечо мальчишки, восстанавливая нарушенный было контакт. Он чувствовал, как нервно дрожит его маленький ученик.

- Вовсе нет, Саки-кун! Родители беспокоились о тебе. Твоя мама пришла, чтобы забрать тебя домой. У каждого человека должен быть свой дом, и тебе не годится расти безродным бродягой. Ты принадлежишь к славному роду Ороку, помни об этом!

Мысли в голове Саки путались. Размышления о связи фамилий Ороку и Хамато переплелись с настоящим. Мать пришла за ним! Она и отец – они оба хотят вернуть его, хотя сами приказали уходить. Если Саки вернётся, кто же будет победителем? Они, вынужденные отменить свой приказ, или же он, позволивший вернуть себя? А монотонный голос продолжал уговаривать:

- Домой, Саки-кун. Слышишь? Возвращайся домой.

Так и не разобравшись в мысленном хаосе, маленький ниндзя заявил:

- Без Кёсиро я к ним не вернусь!

- Разумеется, Саки-кун! Я сам буду говорить с твоими родителями, и они позволят оставить собаку. Даю тебе слово.

Добродушное лицо сенсея светилось уверенностью и Саки, заразившись ею, кивнул:

- Хорошо, сенсей. Я согласен.

Придёт время, и они оба пожалеют об опрометчиво принятом решении. Настанет день, и мирно беседующие учитель и ученик утратят всякое доверие друг к другу. Но это будет потом, а пока маленький Ороку Саки милостиво разрешил Хамато Йоши взять себя за руку и отвести к матери.

Кёсиро чувствовал себя неуютно в присутствии женщины, от которой так и веяло злом. Хотелось спрятаться, но щенок пересилил себя и остался лежать, выдерживая полный ненависти взгляд, готовый, казалось, испепелить его. Наконец пёсик с облегчением заслышал знакомые шаги и вскочил, радостно виляя хвостом.

Госпожа Миоко поднялась навстречу сыну, срочно построив на лице приветливую улыбку.

- Саки-тян! Как же я за тебя волновалась! ("- Не будь здесь этого напыщенного дурака, я бы тебе уши оборвала, гадёныш!").

Саки почувствовал исходящий от матери резкий запах табака. Обычно она всё-таки старалась, чтобы куревом от неё не разило.

- Ну что же ты, Саки-тян? – госпожа Миоко приветливо раскрыла объятия. - Мамочка любит тебя.(- Да что же в самом деле, поганец ты этакий? Долго ещё мне перед тобой вытанцовывать?").

Саки рад был отступить, но его руку крепко держал в своей сенсей. А мать подходила всё ближе и ближе.

- Что же ты… сынок?

Слово сорвалось с языка в общем-то случайно, но госпожа Миоко тут же поняла, что взяла правильный тон. Саки дрогнул. "Сынок!" Никогда ещё мать не называла его так. По телу побежали мурашки, а откуда-то из сердца поднялась тёплая волна и захлестнула, ослепила всё его существо. Обманутый неожиданной лаской, маленький ниндзя потянулся к матери. Он не слышал больше фальши в её голосе. Ему было приятно, когда мать погладила его по голове. Он не чувствовал, что она сдерживает желание вцепиться ему в волосы.

- Идём домой, сынок!

Да, он пойдёт домой, и теперь всё у них будет не как раньше. Всё переменится и они будут жить как нормальная семья. Вот только одно нужно сделать…

Сенсей выпустил руку ученика и тот, выскользнув из материнских объятий, двинулся вглубь комнаты. Взяв на руки вопросительно смотревшего Кёсиро, Ороку Саки с сияющим от счастья личиком победоносно провозгласил:

- Вот теперь я готов идти домой, мама!

* "Ешь, пока не насытишься на восемьдесят процентов"; "Ешь не досыта"

Часть шестая

***

Господин Ороку злился на старшего сына. Во-первых, дрянной мальчишка посмел выказать непослушание, чем вывел его из себя. Во-вторых, вопреки всем расчётам, не вернулся через два часа вымаливать прощение, да ещё и поселился в доме ненавистного Хамато Йоши. Это уже грозило неприятностями. Господин Ороку не любил своего сына, не интересовался его судьбой, но упускать из-под своего влияния не собирался. Пусть мальчишка растёт злым и подлым, но целиком покорным ему. А когда Саки достигнет совершеннолетия, можно будет и к делу приобщить. И проучить руками сына этого дерзкого ниндзя, чей предок повинен в падении влияния рода Ороку. Пусть, пусть пока ничего не подозревающий Йоши обучает Саки, пусть греет змеёныша на своей груди. Скоро уже ученик обратит приобретённые навыки против своего учителя. Свершится то, что должно было произойти ещё много лет назад. Род Хамато должен быть опозорен. Пусть Йоши на своей шкуре испытает, каково это – быть изгоем. Репутации рода Ороку терять уже практически нечего, пусть и честь Хамато погибает вместе с ней.

Йоши напрасно надеется воспитать из Саки такого же наивного телёнка, как он сам. Семена зла в душе мальчишки посеяны, и господин Ороку устранит всё, что способно помешать им прорасти. Потому необходимо до минимума ограничить общение Саки с сенсеем. Додзё – не более. А вот из дома Хамато мальчишку нужно немедленно изъять.
Господин Ороку выколотил пепел из погасшей трубки и задумался. Мысли его были тягучие, чёрные. Со стороны человек походил на каменное изваяние, только чуть заметное подрагивание век выдавало сейчас в нём живое существо. Лишь немногие из числа приближённых знали об обманчивости такого спокойствия. Оно мгновенно могло смениться неукротимым, ослепляющим бешенством, проходящим так же внезапно, как и возникло. Нужен был лишь раздражающий фактор - и кто-то или что-то, на чём можно выместить зло. Господин Ороку старался контролировать вспышки гнева, но преуспевал в том не всегда. Эту странность его характера унаследовал и Саки.

Господин Ороку ждал. Супруга должна привести сына домой, как он велел. Она приведёт, найдёт нужные слова и для Саки, и для Йоши, в жене он не сомневался. Другую просто не выбрал бы в спутницы жизни. Миоко вернёт сына. И тогда-то уж он найдёт управу на скверного мальчишку. Больше Саки не посмеет бунтовать.

Терпеливое ожидание было вскоре вознаграждено. На крыльце послышались долгожданные шаги. Но… слишком уж тяжёлые для женщины и ребёнка. Кто ещё заявился? Ах, ну конечно, премудрый сенсей решил лично проконтролировать, как примут Саки. Давай же, проходи, Хамато Йоши, а уж мы найдём, как тебя встретить!

Тихонько пропели раздвигаемые двери, и госпожа Миоко посторонилась, пропуская сына и гостя. Саки держал голову высоко, вместо того, чтобы съёжится под суровым взглядом отца, подобно побитому щенку, как и полагается провинившемуся. Нет, мальчишка и не думает выказывать страх. Совсем отбился от рук! Кстати о щенке. Ненавистный белый зверёныш сидит на руках у Саки и предостерегающе демонстрирует господину Ороку мелкие острые зубы. Человек неожиданно почувствовал, как заныла укушенная щиколотка. Дерзкая собачонка, надо же, даром что от земли не видать.

- Нагулялся, Саки-тян?

Маленький ниндзя кивнул. Опять-таки без тени боязни. Отец готов был ударить сына с криком: "Разве так полагается отвечать, ты, негодник?!" Но вспыхнувшую было ярость пришлось срочно притушить – сейчас ей не время.

- Мир вам, Ороку-сан, - вежливо, но не подобострастно поклонился Хамато Йоши.

- Приветствую вас, Хамато-сан, - едва заметно кивнул в ответ глава семейства Ороку.

Уходить гость явно собирался не скоро. Пришлось предложить ему сесть.

- Я пришёл, чтобы поговорить с вами, Ороку-сан, - молвил ниндзя, устраиваясь на предложенном ему почётном месте.

Хозяин дома перехватил адресованный сенсею умоляющий взгляд Саки. К’со, мальчишка так и не расстался с собачонкой. Неужели сенсей, эта изворотливая лисица, пришёл лишь затем, чтобы уговорить оставить зверёныша? Господин Ороку нахмурился.

- Пусти ты, наконец, щенка, - приказал он сыну, - и ступай отсюда.

Саки очень хотелось послушать разговор взрослых, но перечить сейчас отцу было по меньшей мере неразумно. Маленький ниндзя с сожалением опустил Кёсиро на пол и выскользнул из гостиной. Господин Ороку глазами подал жене знак. Та, поняв, тут же схватила щенка за загривок, вышвырнула на крыльцо и задвинула двери.

- Ты тоже иди, - повелел грозный супруг.

Окатив его сердитым взглядом, госпожа Миоко гордо удалилась, демонстративно ударив дверью. Впрочем, далеко она не ушла, а притаилась за тоненькой створкой, вслушиваясь в доносящиеся из гостиной приглушённые голоса.
Выпроводив домочадцев, господин Ороку повернулся к гостю.

- Я вас слушаю.

***
Войдя в детскую, Саки первым делом ухватил за ухо ничего такого не ожидавшего Кацуо.

- За что, онии-тама? – взвыл изобиженный братик.

- Это ты, трус, выболтал родителям, где меня искать! – шипел разъярённый Саки, терзая ухо младшего.

- Что ты, что ты, вовсе нет, онии-тама! – принялся оправдываться Кацуо. - Отец сам догадался!

- Верно говоришь?

- Провалиться мне на этом месте, если вру!

Поскольку младший не провалился, гром не грянул, и вообще никакая сверхъестественная сила не покарала предполагаемого лжеца, Саки счёл возможным ему поверить и выпустил потерзанное ухо.

- Смотри теперь, Кацуо-тян. Хамато-сенсей будет говорить с папашей. Он велит ему оставить Кёсиро и папаша не сможет теперь ослушаться.

Кацуо вымученно улыбнулся, потирая горящее ухо.

***
- Я вас слушаю, Хамато-сан.

Спокойный голос, пренебрежительный тон. Всем своим видом господин Ороку показывал, что оказывает гостю честь, снизойдя до беседы с ним. А Йоши всё говорил и говорил. Он не был уверен, доходят ли его слова до хозяина дома. Впервые у ниндзя не получалось запутать, внушить своё мнение и все его доводы разбивались, как волна о скалу.

- Из Саки-куна выйдет великий мастер. Он всё схватывает на лету и показывает великолепные результаты. Но есть одно обстоятельство, препятствующее его дальнейшему обучению.

Господин Ороку поднял левую бровь, что означало недоумение.

- В душе Саки-куна заложено злое начало. Пока он ещё ребёнок, зло внутри него дремлет. Но когда он вырастет, эти задатки вкупе с навыками шпиона и воина, что я ему преподам, могут привести к весьма плачевному результату. Скажу прямо – если не принять меры, то из мальчика выйдет великий преступник.

Губы господина Ороку сложились в неприятную ухмылку. Вот как? Значит, блаженный сенсей не так уж наивен.

- Что же вы предлагаете, Хамато-сан? Забрать парнишку из клана?

Забрать! Опять это слово, способное решить все проблемы. Или же усугубить ситуацию. Он, Йоши, не станет обучать потенциального злодея, но и не будет влиять на формирование его характера.

- Я этого не говорил. Заберёте вы Саки-куна или нет – преступником он всё равно станет, если не заниматься его воспитанием, - ниндзя выдержал паузу и продолжил, - Зло не должно проявить себя. Со своей стороны я делаю всё возможное, чтобы смягчить нрав мальчика. Но я не родной ему человек. Главная роль в воспитании принадлежит вам – самым близким людям. Вам следует изменить своё отношение к сыну. Оказывайте ему больше внимания. Вникайте в его проблемы. Не пытайтесь воздействовать руганью и побоями – такие меры ещё больше озлобят мальчишку.

- Благодарю покорно, - перебил господин Ороку. - Я предпочту придерживаться своих методов воспитания. Если потакать всем капризам мальчишки, мы скорее избалуем его, чем усыпим в нём – как вы там сказали? – врождённое зло.

- Уж чем-чем, а вниманием своего сына вы точно не балуете, - съязвил Йоши.

Господин Ороку скривился, глаза его сверкнули злым огнём:

- Вижу, вы, человек холостой, можете дать совет отцу семейства. Так не тяните, говорите уже, что хотели.

- Оставьте вашим сыновьям щенка! – ниндзя повысил голос до такой степени, что госпожа Миоко ясно его расслышала. - Собака благотворно влияет на характер Саки-куна и учит его ответственности.

Господин Ороку расхохотался.

- Уличный пёс помешает моему сыну стать преступником! Да вы шутник, Хамато-сан! Щенок учит ответственности! Надо же такое придумать!

- Оставьте щенка! – повторил ниндзя.

- Вы… вы мне угрожаете? – простонал господин Ороку, давясь смехом. - Угрожаете?

Йоши задрожал от негодования. Никогда и никого, казалось, он не презирал больше, чем этого человека. Ему захотелось надерзить, ранить собеседника словом в самое сердце.

"Если, конечно, у него вообще есть сердце" - подумал ниндзя, а вслух сказал, так громко, чтобы и госпожа Миоко, которая, как он знал, всё ещё прячется за дверьми, тоже слышала:

- Судьба порой распределяет свои блага весьма несправедливо. Тем, кто полжизни отдал бы за детей, она не даёт и шанса, а вам вот небеса неизвестно за какие заслуги послали сразу двоих замечательных сыновей.

- Что? – спросил господин Ороку, мгновенно оборвав смех.

- Ещё хоть пальцем тронете мальчишку – будете иметь дело с кланом Фут, - прошипел Йоши.

Собеседники поднялись на ноги и встали друг против друга, обмениваясь угрожающими взглядами. Госпожа Миоко притаилась в своём укрытии.

- Не очень-то пугайте меня. На каждую силу найдётся ещё большая, - понизив голос, произнёс господин Ороку и, подойдя вплотную к гостю, что-то прошептал ему на ухо.

- Я всё сказал. Щенок останется, я лично прослежу за этим, - ответил Йоши, не подавая виду, что задет или испуган. - Всего хорошего, Ороку-сан!

- И на чай не останетесь? – язвительно поинтересовался хозяин дома, но гость, не слушая, уже вышел.

Часть седьмая

***

Пребольно ударившись о ступеньки крыльца, Кёсиро встряхнулся, проковылял под дерево и обиженно свернулся там. Болел ушибленный бок и хотелось есть, но щенок терпел. Решалась его судьба. Кёсиро видел, как из дома вышел нахмуренный Хамато Йоши и, чеканя шаг, удалился. Щенок смотрел ему вслед, пока несгибаемая фигура сенсея не исчезла из виду. Он понял, что разговор не удался и несколько приуныл.

Госпожа Миоко, попыхивая папироской, вошла в гостиную. Глаза её метали молнии.

- Слышала всё? – усмехнулся супруг.

- Этакий наглец! В нашем доме над нами же и насмехается! – с места в карьер завелась женщина. – Почему ты не вышвырнул его? Почему не…

- Тихо ты! – оборвал господин Ороку. – Скандала захотела? Это он тебе устроит.

Но заткнуть рот госпоже Миоко было задачей не из лёгких. Словно фурия, она наступала на супруга, брезгливо отмахивающегося от папиросного дыма.

- Так как нам – подчиниться проклятому выскочке? Оставить мальчишкам собаку?

- Что ж, можно и оставить собаку… - задумчиво произнёс господин Ороку, набивая трубку.

Жена обомлела, едва не выронив папиросу:

- Вот ка-ак… Пустить в наш образцовый дом шелудивую дворнягу?!

- Это кисю, - поправил супруг, пуская к потолку дымное колечко.

- Да какая разница?! – возмущалась зарвавшаяся женщина. - Мы поступимся принципами, уступим мальчишкам – и всё потому, что ты испугался проклятого ниндзя!

Она-то понадеялась на изворотливого муженька, а тот пошёл на поводу у нахала Йоши! Где это видано, чтоб какие-то выскочки указывали почтенным людям?! Куда катится мир? Ладно же, она сама придумает, как убрать уличного пса.

- Замолчи, ты! – рявкнул господин Ороку.

Кажется, даже стены дрогнули от его крика. Поперхнувшись дымом, госпожа Миоко испуганно отпрянула и закашлялась. Почувствовать на своей шкуре силу мужниных кулаков ей не хотелось.

- Всё бы тебе действовать нахрапом, - скривился глава семьи, - а ещё носишь фамилию Ороку.

- Никак в толк не возьму: то хочешь оставить шавку, то меня же винишь, - недоумевала супруга. – Если затеял что, так и скажи, не то я сама…

Скептически посмотрев на жену, господин Ороку нехотя пояснил:

- Пойми, дурья голова, сейчас нельзя выгонять щенка. Он останется… пока останется здесь. А когда страсти улягутся…

Хозяин дома, конечно, не испугался угроз Хамато Йоши. И не собирался радовать сыновей водворением собаки. Но и усугублять натянутые отношения с дерзким ниндзя не хотел. Можно потерпеть зверька неделю-другую, пусть Йоши успокоится. Уж что-что, а ждать господин Ороку умел.

- А-а-а, - осклабилась госпожа Миоко, наконец постигшая замысел мужа. – Это ты хитро придумал. Шавка сгинет, а мы ни при чём.

Пару деньков она как-нибудь потерпит! Какой умница её муж! Как всё ловко устроил!

- Можешь сообщить сыновьям радостную весть, - хмыкнул глава семейства. – И выброси свои проклятые папиросы. Терпеть их не могу.

Сообщить? Это, конечно, можно. С каменным выражением на лице госпожа Миоко вошла в детскую. Две пары блестящих глазёнок тут же с надеждой уставились на неё.

- Кацуо, Саки, подойдите-ка ко мне, бездельники! – подозвала мать.

Сыновья с опаской подошли к матери, и та цепкими пальцами ухватила их за уши, показывая тем самым, что остерегались они не напрасно.

- Собаку, значит, захотели? – злорадно шипела госпожа Миоко, с усердием выкручивая уши мальчишек. – Так вот: если кто-то из вас хоть пикнет – не видать вам щенка!

Кацуо, уже подвергавшемуся сегодня подобной экзекуции, пришлось туго вдвойне. Но он молчал, плотно сжав зубы. Если он выиграет жестокую борьбу с матерью – у него будет собака! В выносливости брата Кацуо не сомневался.

Маленький ниндзя горевал. Совсем недавно его называли почти нежно "сынком", а теперь мать истязает, а отец только командует. Значит, всё обман? И семья, и ласковые слова, и уговоры сенсея – всё оказалось ложью. Саки больше ни за что не послушает Хамато Йоши. Белый щенок – вот правда, а остальное – мираж, в который нельзя верить. Он, Саки, отныне станет доверять только себе.

Братья, несмотря на все старания матери, не издали ни звука. Оттолкнув сыновей, госпожа Миоко, подбоченясь, объявила:

- Так и быть, маленькие негодяи! Шавка останется…

Кацуо, ликующе вскрикнув, хотел было на радостях ещё и подпрыгнуть, но стушевался под сердитым взглядом матери. Саки даже не шевельнулся, приняв весть как должное. Он одержал очередную маленькую победу. Пока крохотную, но вослед ей явятся и большие, настоящие. Саки подождёт (разве не сын он своего отца?). Настанет час, когда он рассчитается и с родителями-тиранами, и с обманщиком-сенсеем. Однажды клан Фут покорится ему. Нужно терпеть, стискивая зубы, никому не жаловаться и ни перед чем не пасовать.

Увлекшись такими мыслями, Саки не сразу услышал, какие условия диктует мать:

- Еды этому шелудивому бродяге я не уделю ни крошки. Если хотите – делитесь с ним своими порциями. Чтобы я не слышала ни визга, ни лая. Если шавка войдёт в комнаты – пеняйте на себя. В саду чтоб не смел пакостить. Пусть не попадается лишний раз мне на глаза. За каждую испорченную им вещь я с вас по три шкуры спущу, так и знайте.

- Да, матушка, - склонили головы братья.

- И помните, негодники, хоть одну жалобу на вас я услышу или вы вздумаете ослушаться меня – щенок вылетит из дома в два счёта, - дополнила госпожа Ороку, с превосходством поглядывая на сыновей.

- Да, матушка!

В эту ночь Саки долго не мог уснуть. Маленький ниндзя ворочался на своём футоне, завидуя безмятежно посапывающему брату. Впечатления прошедшего дня не давали ему покоя. Сколько всего уместилось в короткие двадцать четыре часа! Вспышка ярости в додзё, разговор с Хамато Йоши, возвращение домой, решение родителей оставить Кёсиро. А вчера отец побил его и прогнал на улицу. Он бродил по тёмным дорогам… И было что-то ещё, неясное. Да, Саки пытался вспомнить, как связан его сенсей с родом Ороку.

Семейное предание в падении репутации дома Ороку обвиняло не в меру удачливого ниндзя, нашедшего некие магические реликвии. И имя наглеца… Имя…

Его звали Хамато Коджи!

Вот частицы головоломки и сложились в единое целое! Сенсей, вне всяких сомнений, потомок того Коджи. Ему надлежит ответить за преступление предка и за сегодняшнюю ложь. Пожалуй, опозоренная фамилия будет прекрасным наказанием. Придёт день – и Ороку Саки добъётся своего. Не для отца – для себя.

Ещё вчера маленького ниндзя смутили бы подобные мысли, но сейчас на губах его играла довольная усмешка.

***

Для белого щенка настали относительно спокойные времена. Еду маленькие хозяева носили ему уже не таясь. Кёсиро, с аппетитом поглощая пищу, не знал, что мальчишки отдают ему часть своих порций. Днём, в отсутствие Саки и Кацуо, щенок отсиживался в глубине сада, опасаясь показываться взрослым людям. Крикливая женщина, вечно пахнущая табаком, и жестокий мужчина, которого он укусил, внушали пёсику инстинктивный страх.
Памятуя о проведённых в коробке днях, он старался и не лаять. А бегать, играть, звонко тявкать на птиц так хотелось!

Однажды в саду появился настоящий нарушитель. Огромный рыжий пёс с клочковатой шерстью и обрубленным левым ухом нагло лавировал между деревьями, выискивая съестное. На маленького охранника он не обращал ни малейшего внимания. Возмущённый Кёсиро зло залаял, приказывая незнакомцу убраться вон с чужой территории. Одноухий, не удостоив щенка даже взглядом, ленивой трусцой направился к дому. Такого белый щенок просто так оставить не мог. С негодующим тявканьем он устремился за бродягой, норовя ухватить того острыми зубками за лапы. Одноухий отбивал атаки, отшвыривая лёгкого, как пёрышко, противника, но защитник сада, перекувырнувшись, мгновенно вскакивал и вновь бросался в бой.

- У-у, мерзкая дрянь! – потрясала кулаками госпожа Ороку, слушая доносящийся из сада лай. – Вышвырну ко всем чертям! Сегодня же!

Судьба белоснежного щенка Кёсиро таким образом определилась. А сам он, ничего не подозревая, продолжал самоотверженно защищать свою территорию. Одноухий, отталкивая щенка, неуклонно пробивался вперёд. Вот он уже обогнул дом и приготовился взойти на крыльцо. Разозлённый Кёсиро, почувствовав знакомое отчаяние, как маленькая комета налетел на нарушителя и изо всех сил вцепился в правую заднюю лапу.

- Ай-я-айй! – взвыл от боли Одноухий, безуспешно пытаясь стряхнуть щенка.

- Да чтоб тебе провалиться! – яростно взвизгнула госпожа Ороку.

Решив положить конец несусветному собачьему воплю, женщина схватила бамбуковую палку (ту самую!) и ринулась восстанавливать нарушенный покой. Выскочив на крыльцо, она увидела не одну собаку, а целых две. Мерзкий щенок уже и чужих псов приваживает!

- Сейчас я вам задам!

Не разобравшись в ситуации, женщина со всей силы огрела Одноухого палкой по спине. Завизжав, рыжий пёс рванулся, оторвал-таки от себя щенка и бросился бежать со всех ног. Обрадовавшись подоспевшей подмоге, Кёсиро бросился вслед отступающему врагу, продолжая злобно лаять. Вслед за ним, с палкой в руках, следовала госпожа Миоко.

Упиваясь победой, в пылу погони, Кёсиро не сразу понял, почему вдруг померк свет в глазах, перехватило дыхание и стало так больно. Какая сила обрушилась на него, опрокинула на землю? Он лежал, судорожно перебирая лапами, жалобно скуля. Когда ощущение реальности потихоньку вернулось, щенок разглядел над собой злую женщину с бамбуковой палкой. Жгучая обида сдавила маленькой сердечко. За что?! Ведь он исполнял долг, как всякий порядочный пёс защищал вверенную ему территорию. Почему мать маленьких хозяев ударила его? Чем недовольна?

С трудом поднявшись на дрожащие лапы, Кёсиро понуро поплёлся в сад, чтобы не видеть, не знать противной женщины, с гадкой усмешкой на губах смотрящей ему вслед. Голова кружилась, всё тело налилось страшной усталостью. Нужно отлежаться, переждать.

- Ишь ты, оправился, живучий, - удивилась госпожа Миоко. - Я-то думала хребет тебе переломить. Ничего, я от тебя избавлюсь. Сегодня же!

Вечером белый щенок не притронулся к еде, не стал играть.

- Да у него нос горячий! – испуганно крикнул Кацуо.

- Нужно скорее врача! – беспокоился Саки, осторожно ощупывая тельце щенка. – Ну, где болит?

Кёсиро жалобно повизгивал. Что он мог сказать?

- Я вам покажу врача! – возмутилась мать. – Сейчас же оставьте в покое собаку и марш в дом!

- Но, мама, Кёсиро заболел, ему нужно… - запротестовал Кацуо.

- Ничего ему не нужно! – перебила госпожа Миоко. – Отлежится и поправится.

- Ну мама, пожалуйста! – в унисон затянули братья.

- Забыли уговор, паршивцы? Так я мигом напомню! – вскинулась мать, отвешивая сыновьям подзатыльники.

***

Ночью Кёсиро свернулся калачиком на крыльце, временами погружаясь в дрёму. Боль от удара немного отступила, но в сердце затаилась другая, ещё более невыносимая. Справедливости нет! Отныне белый щенок не будет доверять людям, не станет служить им. Два маленьких человека удостоятся его дружбы, но более – никто. Зачем только они с маленьким хозяином вернулись? Лучше бы уж действительно отправились странствовать по свету!
Во сне Кёсиро тревожил смутный зов. Тёмные тени вольных, никому не подчиняющихся псов манили за собой.

- Мир велик, он не ограничивается этим садом, - вещали призраки. – Идём с нами, идём! Ты увидишь, как огромен и прекрасен мир, в котором ты – сам себе хозяин!

Спящий щенок нервно подрагивал, шерсть на загривке вздыбилась. Ему и хотелось присоединиться к бродячей ночной стае, и пугал тёмный пустырь.

- Свет не сошёлся клином на одном пустыре! – лаяли призраки.

И в самом деле – он ведь защитил маленького хозяина, прогнал Одноухого. Ему ли бояться пустыря?

- Я иду! – тявкнул щенок.

В сон неожиданно вторглись цепкие пальцы, сграбаставшие Кёсиро за загривок. Щенок не сразу оценил степень опасности, не решил, следует ли сопротивляться. А ведь он узнал эту руку! Когда белый пёсик понял, что бороться всё-таки нужно было, его уже затолкали в душный мешок. Госпожа Миоко не любила откладывать дела в долгий ящик.

Рыча, щенок барахтался в зыбкой тюрьме, но всё без толку. Его куда-то несли сквозь ночь.

Лёгкое потряхивание, потом резкое падение, от которого сердце замерло, а потом – чёрная пустота.

Часть восьмая

***

Услышав весёлый птичий гомон, Кёсиро понял две вещи: новое утро для него всё же настало и он жив. Поворочавшись в мешке, щенок не почувствовал твёрдой почвы под лапами. Стало быть, холщовую ловушку что-то держит в подвешенном состоянии. Следовало скорее выбираться на волю.

Над способом освобождения щенок думал недолго. Нужно поступить так же, как с коробкой! Ухватив зубами мешковину, Кёсиро приступил к работе. Нити трещали и рвались, и вскоре узник просунул в дыру острую мордочку.

И только тогда увидел, как ему повезло.

Сброшенный с обрыва мешок зацепился за подмытые водой корни росшего у края реки дерева и лишь потому не свалился прямо в поток. Кёсиро испуганно дёрнулся. Мешок опасно качнулся. Висеть вниз головой смысла не было и щенок выбрал падение. Действуя зубами и лапами, смельчак протиснулся в прогрызенную дыру и полетел прямиком в реку.

Поток тут же подхватил и поволок лёгкого щенка. Кружась и отфыркиваясь, Кёсиро правил к берегу, но его силёнок недоставало на то, чтобы сопротивляться реке. Волны накрывали пёсика с головой, отчаянно загребая лапами, он выбивался на поверхность, захлёбывался и судорожно глотал воздух, а течение волокло его всё дальше.

- Не выплыть! – с отчаянием подумал щенок, не переставая молотить по воде уставшими лапами.

Он чувствовал, как силы покидают его маленькое тельце.

Берег близко, но до него уже не добраться.

Глотнув порцию воздуха, щенок снова погрузился под воду.

Спасение явилось неожиданно. Неизвестный бесцеремонно схватил утопающего поперёк спины и вытянул на поверхность. Кёсиро даже не сразу понял, что очутился не в человеческих руках, а в клыкастой пасти. Огромный пёс направился со своей добычей к берегу, где в ожидании кружилась парочка его приятелей.

- Какую странную рыбку ты выловил, Цугимэ*! – усмехнулся куцехвостый бродяга, с любопытством осматривая кашляющего щенка.

Освободив лёгкие от воды, Кёсиро принялся отряхиваться, взметнув во все стороны тучу сверкающих брызг.

- Хе-хе, неважнецкий у нас сегодня улов! – хрипло засмеялся тот, кого назвали Цугимэ. – Его проглотишь и не почувствуешь!

Белый щенок с ужасом взглянул на спасителя. Неужели тот и вправду собирается его съесть?! Только последние отщепенцы способны совершить подобное злодеяние.
Морду бродячего пса, по-видимому, лидера троицы, пересекал глубокий рубец, из-за которого вожак и получил прозвище. Жестокие глаза Цугиме говорили о том, что их владелец вовсе не шутит.

- На закуску в самый раз! – облизнулся его приятель, помахивая обрубком хвоста.

- Да я его знаю! – подал голос третий пёс. – Это из-за тебя, паршивец, я получил палкой от мегеры Ороку!

Кёсиро обернулся. Так и есть! На него смотрел, злобно скалясь, тот самый рыжий бродяга Одноухий, которого он не далее как вчера гнал из сада.

Надо же, из огня да в полымя! Не утонул в реке, так извольте – окружён голодными клыкастыми монстрами. Да они действительно растерзают его! Просто так, ради жестокой забавы. Заступиться некому. Кёсиро мрачно осмотрел диспозицию. Позади река, впереди крутой обрыв, взобраться по которому получится не вдруг, даже если удастся прорваться сквозь живое кольцо. Первым кинется Одноухий.

Что ж, раз так вышло, белый щенок дёшево свою жизнь не продаст. Жаль, она оказалась такой короткой! Он и не видел её совсем. Было в ней много плохого, но попадалось и хорошее. Саки и Кацуо, не забывайте своего маленького друга!

- Только троньте, уроды! – оскалился щенок. – Покромсаю!

Рычание у него, надо сказать, получилось детским и ничуть не внушительным.

- Это ты-то покромсаешь, малявка? – фыркнул Одноухий. – Да я тебя…

Не договорив, большой пёс ударил щенка лапой и тот кубарем покатился по песку. Кёсиро не успел подняться, когда на него налетел Куцый, рванул зубами, отскочил. Не до крови – псы только расходились, распаляя себя для настоящей драки. Но боль вместо того, чтобы сломить щенка, укрепила его боевой дух, вернула утраченные было силы. Он уже чувствовал внутри себя знакомую всепожирающую ярость. Щенок никогда прежде не дрался, но инстинкт подсказал ему, как действовать.

Вскочив так стремительно, словно его подбросила невидимая пружина, Кёсиро закружил между нападающими, уворачиваясь от их клыков и нанося молниеносные укусы.

- Не вертись, негодник! – рыкнул Куцый, пытаясь достать вёрткого противника.

Стой и дай себя убить!

- Ничего, долго ты так не продержишься! – прохрипел Цугимэ.

Кёсиро и сам понимал – сражаясь так, он понапрасну расходует силы и только больше злит нападающих. Его щенячьи зубы – ничто против их угрюмых клыков.
В поединке один на один у него будет крошечный шанс. Но предоставят ли бандиты такую возможность?

- Деритесь с честью! – в отчаянии крикнул Кёсиро.

- Чем же тебе не нравится трое против одного? – спросил Цугимэ, свесив язык.

Запыхавшийся щенок грозно щетинился, вызывая вожака на честный бой.

- А ты силён, парнишка, - удивился пёс со шрамом. – Так и быть, поборемся с тобой. Победишь ты – ступай на все четыре стороны. Выиграю я – ты станешь нашим завтраком. Договорились?

Вожак прищурился. Его клевреты насмешливо запыхтели, свесив языки. Отступать было некуда.

- Договорились! – тявкнул Кёсиро.

Соперники сошлись. Силы были неравны до такой степени, что боем происходящее назвать было никак нельзя. Убийство – вот так вернее. Щенок бросался на взрослого пса, хватая его за лапы, а тот, казалось, даже не замечал боли и только время от времени, потешая дружков, склонял набок изуродованную голову – дескать, кто там меня ущипнул? Наконец развлечение надоело вожаку.

- А вот теперь начнётся настоящий бой, парнишка! – гавкнул Цугимэ, поддав мордой щенка под живот.

Кёсиро взвился в воздух, а когда приземлился, дыхание перехватило и свет в глазах на миг померк. Но… Что-то ещё мешало ему дышать. Ярость. Та самая, настоящая, сильнее владевшей им только что. Горячая, жгучая ненависть, побуждавшая без страха бросаться на превосходящего по силам противника. Именно она заставила щенка укусить господина Ороку и задержать Одноухого. И сейчас…

Цугимэ остолбенел, не в силах отвести взгляд от белого щенка. Вид малыша был поистине страшен. Глаза налились кровью, шерсть вздыбилась, губы приподнялись в оскале. С яростным визгом Кёсиро одним прыжком одолел расстояние до растерявшегося бандита и плотно сомкнул челюсти на его горле.
- Убей его, убей, Цугимэ! – вопили клевреты, не решаясь подступиться.

Большой пёс запаниковал, заметался в безуспешных попытках избавиться от цепкой, как пиявка, верной гибели. Вожак катался по земле, бил щенка лапами. Тщетно! Никакая сила на свете не заставила бы Кёсиро разжать зубы. Со стороны бой казался немыслимым, невероятным, но факт оставался фактом: крошечный белый щенок почти загрыз огромного пса. С диким урчанием Кёсиро всё сильнее сжимал горло врага, с радостным упоением чувствуя во рту вкус чужой крови.
- Проклятье! Это невозможно! – скулил Одноухий, вытаращив глаза от ужаса.

- Он волчонок, а не щенок! – вторил бесхвостый приятель.

Совершенно выдохшийся Цугимэ тяжело грохнулся набок, судорожно перебирая лапами, с хрипом втягивая воздух сквозь стиснутую трахею. Бока его ходили ходуном. Только тогда в голове Кёсиро что-то щёлкнуло и он выпустил жертву, не доведя начатое дело до конца.

- Ты спас меня. Жизнь за жизнь, - сказал щенок кашлявшему вожаку и пошёл прочь.

- Ну и силён парнишка! – почтительно протянули Куцый и Одноухий вслед удаляющемуся щенку.

- Эй, малый, подожди! – крикнул Цугимэ.

Кёсиро оглянулся. Что нужно рубцованному вожаку?

- Тебе ведь, наверное, некуда идти? – издалека начал тяжело дышавший бродяга.

Белый щенок задумался. Вообще-то у него есть дом и два хозяина, но там же находятся мрачный человек с трубкой и женщина с жестокими руками.

- Положим, некуда… И с того?

- Присоединяйся к нашей стае, парень! – вилял хвостом Цугимэ. – Ты, по всему видать, превосходный пёс. Из тебя выйдет толк.

- Идём с нами, парнишка! – уговаривали Одноухий и Куцый. – Мы вольные псы! Сами себе хозяева и никто нам не указ!

"- Идём с нами! Никто нам не указ!"

Кто так говорил? О свободе, мире без цепей и заборов рассказывали призрачные псы во сне. Маленький Ороку Саки тоже собирался странствовать по свету. Но Саки вернулся домой. А Кёсиро оказался перед выбором: остаться с маленькими хозяевами или присоединиться к недавним врагам.

Щенок посмотрел наверх, на обрыв. Взобраться он сможет, дорогу до дома найдёт. Маленькие хозяева обрадуются его возвращению. Но есть и плохие взрослые люди. Они снова будут попрекать сыновей из-за него. Кёсиро вернётся. А его опять посадят в мешок. Только в другой раз может так не повезти.

Щенок перевёл взгляд на приветливо виляющих хвостами псов. Даже полузадушенный Цугимэ смотрел миролюбиво. Свободные псы, сами распоряжающиеся своей судьбой. Разве не о таком он мечтал?

Кёсиро колебался. Дом с хозяевами и злыми людьми или полная опасностей свобода? Что выбрать?

Маленькие хозяева наверняка станут искать его, обнаружат прогрызенный мешок, следы на песке. Саки умеет читать следы, он всё поймёт.
А впереди – вольная жизнь, где никто не посадит в мешок.

- Двинешься с нами? – звал Цугимэ. – Решай, мы сейчас идём охотиться на кроликов.

Кёсиро как раз проголодался. Путешествие с троицей бесшабашных псов прельщало его всё больше. Уже не сомневаясь, он шагнул навстречу ожидавшим его решения новым друзьям.

- Я с вами!

- Вот и славно! – обрадовался вожак. – Я Цугимэ, этот вот, с одним ухом – Нииро**, а бесхвостый – Сагиси***. Мы живо тебя обучим всему, что полагается знать бродячему псу.

- Я Кёсиро! – представился в свою очередь белый щенок.

- Так вперёд, Кёсиро! Да здравствует наш новый товарищ!

Весело переговариваясь, примирившиеся враги двинулись по берегу навстречу новым приключениям.

* Рубец (яп.)
** Рыжий (яп.)
*** Плут (яп.)

запись создана: 28.01.2013 в 14:59

@музыка: Alizee - Lui ou Toi

@темы: фанфик, Ороку Саки, Кёсиро, Ороку Кацуо

---

Как зарождается зло

Название: Как зарождается зло
Автор: A-Neo
Фэндом: Тинейджеры Мутанты Ниндзя Черепашки
Персонажи: Ороку Саки, Ороку Кацуо, Ороку Миоко, Хамато Йоши, щенок Кёсиро (мой персонаж)
Рейтинг: G
Жанры: Ангст
Размер: Миди
Предупреждение: OOC
Дисклеймер: ничего своего
Описание: Кто из нас не таскал домой бродячих щенков и котят? Не миновала сия участь и юных братьев Ороку, но только вот деспотичная матушка вряд ли обрадуется появлению в её семье пушистого тявкающего пополнения. Кажется, даже такая незначительная обида способна оказать влияние на формирование характера будущего Шреддера.
Примечание: Поскольку Шреддера зовут всё-таки именно Саки, братца, в каноне Кацуо Саки, пришлось для созвучия переименовать в Ороку Кацуо. Как зовут мамочку - честно не знаю, но где-то читала, что Миоко.
Детство главного антагониста черепашек в фанфиках, кажется, практически не затрагивают, а добропорядочного брата и вовсе незаслуженно забывают. Попробую исправить это упущение.

Часть первая

***

Ороку Кацуо спешил. Нужно было как можно быстрее пересечь лужайку перед домом, чтобы не попасться на глаза родителям или, пуще того, старшему брату Саки. Только бы преодолеть пространство, где обзор едва-едва прикрывало единственное росшее перед крыльцом дерево, и завернуть за угол, а там уж, за домом, ещё дедушка насажал целый сад, где ничьи не в меру любопытные глаза не заметят Кацуо. Тёплая живая ноша у него за пазухой сонно барахталась и попискивала. Маленький Кацуо в данный момент готов был отдать за неё всё, даже свою десятилетнюю жизнь. Только бы скорее скрыться за углом! Но чего боишься – то всегда и случается. Ороку Саки, отлично умевший возникать из ниоткуда, с обезьяньей ловкостью спрыгнул с ветки дерева и, совершив пару кульбитов, предстал пред раскосыми очами опешившего от неожиданности Кацуо.

- Куда это ты так торопишься, плакса? – задиристо поинтересовался он у братишки вместо приветствия.

- И ничего я не спешу, онии-тама!

Вот уж кем-кем, а плаксой Кацуо Саки точно не был, да и трусом называть его отнюдь неправильно. Но всё же брата он побаивался и почтительно именовал "онии-тама", хотя тот и был старше всего на год. Всё потому, что мать с отцом отдали Саки в таинственный клан Фут, где его учили «на настоящего ниндзя». Правда, поступок родителей являлся для юного Ороку скорее наказанием, отец даже произнёс что-то вроде "Там тебя обломают, негодяй!", но Кацуо всё равно завидовал брату, намного превосходившему в силе и ловкости сверстников. Кацуо и сам осваивал боевые приёмы, которые показывал ему брат, когда бывал в хорошем настроении и снисходил до общения, и никогда не забывал о гимнастике, но сейчас за пазухой у него ворочалось и посапывало живое существо, поэтому мериться с братом силами не представлялось возможным. Разумнее было просто обойти его и ускользнуть, сделав вид, что ничего, ничегошеньки такого он не скрывает. Но не тут-то было! Заметив обходной маневр Кацуо, Саки снова загородил ему дорогу.

- Врёшь! Я всё видел! Ты нёсся как угорелый. А за пазухой что прячешь?

Тут нужно сделать ещё одно отступление, дабы сказать, что лазить по крышам и деревьям Саки любил и умел. Сначала он оказывался на верхотуре из необходимости, спасаясь от тяжёлого отцовского кулака и материнских тумаков. Первое время матери ещё удавалось приторно ласковым голосом уговорить отпрыска спуститься с опасных высей на грешную землю. Но скоро Саки постиг всё коварство приёма и его оставили в покое, здраво рассудив – разбиться не разобьётся, а замёрзнет или проголодается – сам придёт. Йоши-сенсей так и вовсе поощрял подобные упражнения. Так Ороку Саки с ловкостью белки и прыгал по деревьям или взлетал на неприступные с виду стены, ради развлечения, практики, а то и ретируясь от разъярённых мальчишек, с которыми ему не разрешали играть (но драться-то ведь не запрещали!). Со своей позиции он прекрасно видел брата, бегущего к дому, и явно несущего что-то под кимоно. Это пока ещё неизвестное "что-то" могло иметь и практическое значение. Возможно, братец наворовал яблок и хочет съесть добычу один? Но нет, Кацуо, хоть и вечно голоден, как и сам Саки, еду красть не станет. Юный заинтригованный ниндзя решил непременно выяснить причину странного поведения младшего брата. Итак, он грозно нахмурился и, наступая на пятящегося от него Кацуо, повторил вопрос:

- Так что у тебя там, Кацуо-тян?!

- Ничего, честное слово, ничего, онии-тама!

- Врёшь!

В подтверждение этих слов существо, невольно ставшее причиной спора, громко и жалобно заскулило. Отпираться больше не имело смысла.

- Идём в сад, - сдался Кацуо.

- Верно, а то не ровен час кто-нибудь из родителей выйдет из дома, - согласился старший брат и тут же на всякий случай предупредил. - Смотри, не вздумай жульничать!

И они скрылись за углом дома, оба поджарые, не по годам рослые, все в ссадинах и царапинах – следах вечных стычек с соседскими мальчишками, похожие на молодых волчат с блестящими глазами. Особенно на волка смахивал тренированный Саки, обладавший, в отличие от брата, особой грацией движений. К тому же в тёмных глазах его вечно плясали озорные бесенята, тогда как открытый взгляд младшего светился покладистостью.

Оказавшись в глубине сада вне возможного поля зрения строгой матери, Кацуо и Саки оглянулись по сторонам, чтобы удостовериться, что они действительно одни.

- Ты не расскажешь матери, онии-тама? – полувопросительно-полуумоляюще промолвил младший.

- Уж кажется, это ты у нас всегда ябедничаешь мамаше! – презрительно фыркнул старший.

Несколько успокоенный не сколько самой фразой, сколько тоном, которым она была произнесена, Кацуо, вздохнув, осторожно вытащил из-за пазухи щенка – очаровательного белоснежного малыша с глазами-вишенками, острой умильной мордочкой и восхитительными треугольными ушками.

- Где взял? – спросил Саки, старательно изображая равнодушие.

- На пустыре. Понимаешь, я иду из школы, а он там, бедняжка, сидит совсем один.

- Ты, верно, уже и имя ему придумал?

- Да, - неизвестно чему смущаясь, ответил Кацую, - его зовут Кёсиро.

-Кёсиро, значит? – переспросил Саки и почесал щенка, которого брат по-прежнему не спускал с рук, за ухом, отчего тот благодарно засопел и даже лизнул ласкавшие его пальцы. – Вот только родители даже тебе не разрешат его оставить, а мне уж и подавно.

- А ты думал, почему я так бежал? – возмутился Кацуо. – Мать с отцом меня не видели и о щенке не узнают… если ты не расскажешь, конечно…

Тут Саки сделал страшные глаза и приготовился влепить братцу хорошую затрещину, но тот благоразумно увернулся.

- Пусть он будет общий, твой и мой! – потребовал юный ниндзя в качестве компенсации за моральный ущерб.

- Ладно, будет. Он поживёт пока тут, в саду. Поставим ему коробку, будем тайно кормить, а потом, может, и родителей удастся уговорить…

"Удастся, как же!" - подумал про себя Саки, но вслух сказал:

- Ты, Кацуо-тян, полезай на чердак, достань самую большую коробку и старый матрасик, да смотри, чтоб мать не увидела, а я пойду стащу на кухне немного мяса.

-Кёсиро всего месяц, ему ещё нельзя мяса! – протестующее заявил Кацуо, крепче прижимая к груди щенка.

- Тоже мне, собаковод! Ладно, достану блюдце молока.

Заговорщицки оглянувшись по сторонам, братья строго-настрого указали Кёсиро тихонько сидеть на одном месте и разошлись выполнять каждый свою миссию.

Часть вторая

***

На Технодроме не было официального запрета на содержание домашних животных, тем не менее из четвероногих в вотчине Кренга обитали лишь лабораторные крысы и кролики, которых говорящий мозг развёл для своих экспериментов. Кормление и чистка клеток входили в обязанности Шреддера (только тс-с-с… это секрет). Кренгу, видите ли, уход за зверьём не по рангу, а неуклюжие Бибоп и Рокстеди для такого ответственного дела не годились. Грубыми пальцами, привыкшими к дубинкам и бластерам, они могли, не рассчитав сил, нечаянно навредить хрупким животным, да и просто вызвать у них стресс одним своим видом. Прожорливые мутанты к тому же были способны сами слопать весь корм, оставив кренговых подопытных голодными.


Иногда ещё на борт Технодрома невесть как проникали диковинные насекомые и прочие неразумные обитатели измерения Икс, но они, если не были нужны Кренгу, безжалостно изгонялись жителями передвижной крепости.

И только однажды негласное табу подверглось нарушению: Бибоп тайком от грозного босса и даже от друга Рокстеди завёл черепашку, самую настоящую черепашку, которую до поры до времени благополучно прятал в аквариуме под собственной кроватью, благо барахла в комнате мутантов накопилось столько, что Шреддер мог обнаружить среди его залежей нарушителя, только устроив генеральную уборку, чего ниндзя, конечно же, делать не стал. Но всё тайное, как известно, становится явным, и бестолковый мутант сам выдал своего питомца. Сначала он рассказал о черепашке Рокстеди, а затем друзья коллективно додумались опробовать на несчастной рептилии действие мутагена. Узнав о проделке своих подручных, Ороку Саки не обрушил на глупую кабанью голову, украшенную фиолетовым ирокезом, заслуженную порцию благородного гнева. Во-первых, черепашонок, облитый мутагеном, бежал с Технодрома, не позабыв прихватить на прощание пару шреддеровых мечей. Во-вторых, Шреддер прекрасно понимал, что, наказав Бибопа, сам уподобится одному человеку… А повторения истории, участником которой ему довелось стать когда-то, он не хотел.

В доме Ороку, в отличие от Технодрома, запрет на домашнюю живность всех видов был озвучен во всеуслышание. Неизвестно, чем наличие питомцев мешало госпоже Миоко, но на сей счёт она выразилась вполне категорично, предупредив возможные порывы сыновей: "Только попробуйте притащить!" Не смея спорить и зная тяжёлую материнскую руку (ничуть не легче отцовской, неоднократно проверено), Саки и Кацуо смирились. Саки, впрочем, особенно не переживал – ко всем мяукающим, тявкающим, летающим и плавающим существам он относился равнодушно. Лишь когда-то он пробовал разорять птичьи гнёзда, но от этой вредной привычки его отучил Хамато Йоши.

Застав однажды ученика на месте преступления, сенсей спокойным тоном приказал ему спуститься с дерева. Саки, которого и мать родная не могла согнать с верхотуры, на сей раз, к своему удивлению, подчинился и подошёл к учителю, готовый принять наказание. Сенсей ласково взял мальчишку за руку и, глядя ему прямо в глаза, прочёл длинную лекцию о страдании живых существ, взаимосвязи всего сущего на Земле и прочее, и прочее. Он не повышал голоса, как мать, не бил, как отец, но Саки страдал, не смея ни вырвать руку, ни отвести взгляд. Про себя он уже решил, что в угоду сенсею разорять гнёзда больше не будет. Одного урока оказалось достаточно.

А Йоши тогда, впервые присмотревшись внимательно к своему маленькому ученику, заметил в его глазах злобный упрямый огонёк, который не раз видел и впоследствии у Шреддера . Тот огонь изумил его и напугал. "Совсем ещё ребёнок, а взгляд как у волка. Как он не похож на своего брата! Ведь Кацуо не такой, - подумал тогда мудрый сенсей. - В душе Кацуо нет и не будет зла, а Саки, похоже, унаследовал жестокий нрав родителей. Может, и в обучение следовало взять младшего брата, а не старшего? Впрочем, нет. Из Кацуо в лучшем случае выйдет просто неплохой боец, а вот Саки обещает стать великим мастером."

Много лет спустя Хамато Йоши, принявший имя Сплинтер, нет-нет, да и возвращался в мыслях к тому дню, когда впервые почувствовал исходящую от Шреддера угрозу. Мог ли он изменить что-нибудь? Ведь не прояви он тогда слабость – дескать, пропадёт талант, глядишь, не возникло бы никаких проблем со Шреддером. А то выучил, что называется, на свою голову! Размышления всегда заходили в тупик и человек-крыса горестно вздыхал. Что сделано, то сделано, обратно не вернёшь.

Относись госпожа Миоко с чуть большим вниманием к собственным отпрыскам, их странное поведение не укрылось бы от её глаз. Кацуо и Саки не дрались, как обычно, и ей не приходилось разнимать их, попутно отвешивая обоим подзатыльники. Младший не ябедничал на старшего, а старший не тузил младшего за доносы. В общем, в семье Ороку на время установились тишь и гладь. Братья заключили перемирие и исчезли на весь вечер из дома. Госпоже Миоко это было всё равно, а её молчаливому суровому супругу, не принимавшему практически никакого участия в воспитании детей и вечно занятому своими тёмными делами – так и подавно. Между тем братья Ороку забрались в самый дальний угол сада, где, сидя рядом на корточках, затаив дыхание, неотрывно наблюдали, как Кёсиро, забавно пофыркивая, жадно лакает из блюдца молоко. Хамато Йоши поразился бы произошедшей в Саки перемене. Взгляд юного ниндзя потеплел и смягчился. Ну а Кацуо – тот просто сиял от счастья. У него есть собственная собака!

Вдоволь налюбовавшись и нагладившись, братья посадили щенка в коробку, пожелали ему спокойной ночи с клятвенным обещанием завтра непременно прийти как можно раньше, и отправились домой, пока родители всё же не хватились их и не вздумали искать.

- А дождь ночью не пойдёт, онии-тама? – беспокоился Кацуо.

- Не должен, - ответил Саки, с сомнением глядя в небо, где заря позолотила облака – ясное-то оно ясное, а всё же кто его знает? – Нет, не должен.

Никогда ещё Саки не желал так сильно, чтобы скорее наступило завтра!

Кёсиро свернулся калачиком в коробке, сытый и совершенно счастливый. Ещё сегодня утром он находился в полнейшем неведении по поводу дальнейшей своей судьбы, а сейчас у него были имя, дом и сразу два любящих хозяина. А мама ещё говорила, что мальчишки злые и так и норовят ни за что ни про что швырнуть камнем! Щенок ничего ещё не знал о людях. Он не сердился даже на того человека, который утром принёс его на пустырь и оставил, отрывисто приказав: "Сиди тут!" Значения слов щенок не понял, но всё же решил, что человек скоро вернётся и терпеливо ждал его, не сходя с места. Ждал и тогда, когда в брюхе урчало от голода, а две вороны, о чём-то совещаясь на своём языке, приближались с явно враждебными намерениями. А потом пришёл хороший маленький человек (впрочем, тогда для Кёсиро ещё все люди были хорошими) и забрал его со страшного пустыря. Теперь щенок знал, что его зовут Кёсиро и имя ему очень нравилось. Счастливый Кёсиро не заметил, как заснул. Сны он видел приятные и мирные.

Дождя ночью не было.

На следующий день хрупкое перемирие братьев Ороку само собой нарушилось. Потасовкой решалось всё – кто будет кормить щенка, расчёсывать или убирать за ним. Иным способом разрешать конфликты братья просто не умели. Правда, стычки теперь проводились подальше от родительских глаз и утратили прежнюю ожесточённость. Жизнь братьев приобрела новый смысл. Саки, используя навыки ниндзя, трижды в день бесшумно пробирался на кухню, где таскал еду для Кёсиро. Каждый день братья вставали пораньше, чтобы накормить щенка и пообщаться с ним до занятий, и после уроков и тренировок не плелись домой нехотя, как прежде, а неслись со всех ног. Ни мать, ни отец не видели, как переменился Саки. А вот Йоши-сенсей заметил. Расспрашивать не стал – знал, что Саки всё равно не ответит. Должна же у каждого быть своя тайна. В том, что тайна хорошая, Йоши-сенсей не сомневался.

Кёсиро понимал, что его от кого-то прячут и в отсутствие своих маленьких хозяев покорно сидел в коробке. Он даже старался не лаять слишком громко во время игры. В общем, конспиратор из него получился отличный.

Идиллия продолжалась ровно три дня, а на четвёртый произошла беда.

Часть третья

***

В тот день, четвёртый нелегально прожитый белым щенком Кёсиро в доме Ороку, братья, как у них повелось, уединились в саду со своим питомцем. Но возня со щенком не доставила Кацуо и Саки прежней беззаботной радости. Каждый из них прекрасно понимал, что собачий вопрос пора уже обсудить с родителями, но начинать разговор с ними ни тому, ни другому не хотелось. Так хорошо сейчас сидеть на траве и ни о чём не думать! Наконец, Саки всё же решился:

- Вот что, Кацуо-тян. Больше тянуть нельзя.


- А? С чем тянуть? - сделал невинные глаза младший.

- Нужно сегодня рассказать родителям о Кёсиро. Или мы всю жизнь будем прятать его здесь? – Саки хитро прищурился. - Пока он не вырастет в огромного пса?

Кацуо угодливо хихикнул. Его прежняя уверенность - "может, удастся уговорить" - исчезла. Мать, если уж загодя предупредила – "Нет!", слову своему не изменит. А вот … отец? На него была крохотная надежда. Он-то ведь ничего не запрещал. Правда, он вообще мало обращал внимания на сыновей. Если мать ещё хоть как-то выделяла Кацуо, то отец относился одинаково безразлично к обоим. Саки и Кацуо не помнили, чтобы отец просто так взял и поболтал с ними – он всегда обращался к сыновьям только по необходимости, когда чего-нибудь требовал или собирался наказать. А уж о том, чтобы отправиться вместе, скажем, на рыбалку или на прогулку в лес – и вовсе речи быть не могло. При всём своём богатом воображении братья не могли представить себе подобную картину. Так вели себя другие отцы, но не глава семейства Ороку.

У него были свои таинственные дела, о которых детям и расспрашивать запрещалось. Для Саки и Кацуо отец являлся практически чужим человеком и они испытывали к нему лишь одно чувство. Только страх и сумел он им внушить своей вечной суровостью, малоподвижным, словно каменным, лицом с плотно сжатыми губами и нахмуренными бровями, да тяжёлой рукой. Страх – вот и всё.

Словом, отец был таинственным и опасным человеком, но мог, проявив внезапную благосклонность, повлиять на мать. Та, конечно, покричит-покричит, но перечить не осмелится. А уж ругань братья перетерпят, не впервые. О худшем варианте развития событий им не хотелось думать. Итак, говорить необходимо именно с отцом. Но… страшно-то как!

- Подождём, онии-тама? – выдержав паузу, робко повторил Кацуо. Он осторожно поглаживал уютно свернувшегося у него на коленях Кёсиро – сейчас была его очередь держать щенка. Кёсиро блаженно дремал. Саки вскочил на ноги и заговорил, стараясь выдерживать спокойный тон:

- Пойми, Кацуо-тян, мы всё равно не сможем долго скрывать собаку. Мать или отец в любой момент могут найти здесь Кёсиро и тогда нам же будет хуже. И оставить не разрешат, и ещё за враньё накажут. Да и подумай-ка – а ему что за радость целый день сидеть в коробке? Вот закрой тебя так, ты ведь быстро взвоешь, а?

Саки насмешливо глянул на брата. Тому ничего не осталось, кроме как согласно кивнуть. Что верно, то верно, есть такой грех - тесных и тёмных пространств он побаивался и завидовал выдержке Кёсиро – такой малыш, а сидит ведь и не пикнет. Вот брат Саки клаустрофобией не страдал, но даже и ему трёхдневное заключение в душной коробке казалось непереносимым.

- Вот-вот, - продолжил старший. - Ты и пяти минут не выдержишь. А он сидит. А если пойдут дожди – тогда как?

Кацуо растерянно заморгал.

- И я ведь тоже не смогу постоянно воровать ему еду. Хорошо тебе – ты стащил коробку и больше ничего. А мне, если попадусь, не избежать трёпки.

С каждым доводом брата Кацуо был абсолютно и полностью согласен. Он и сам прекрасно понимал, что дальше скрывать от родителей присутствие Кёсиро небезопасно, и чем скорее поставить их в известность, тем лучше. Потому и предложил:

- Нужно сразу с отцом говорить, онии-тама.

- Понятное дело, с отцом, - согласился Саки. - И разговор начнёшь ты.

- Я?! – опешил Кацуо. Он всё-таки надеялся, что инициативу возьмёт на себя "онии-тама".

Саки презрительно посмотрел сверху вниз на его побледневшее лицо с широко распахнутыми глазами и, хоть собирался на сей раз обойтись без ссоры, не выдержал.

- А кто?! Кто принёс щенка? Кто говорил – авось, родители разрешат? Ну, кто? Отвечай! – гневно вопрошал разъярённый маленький ниндзя, расхаживая перед младшим братом и грозя тому кулаком. (И компаньоны, и враги Шреддера, несомненно, узнали бы этот жест!)

От его выкриков Кёсиро проснулся и недовольно заворочался. Злые нотки, сквозившие в голосе маленького хозяина, ему не понравились. Он вообще не любил, когда люди кричали. Кацуо тоже поднялся и, не спуская щенка с рук, встал напротив сердито сжавшего кулаки брата. Взгляды их пересеклись: жёсткий и решительный - Саки и растерянный – Кацуо. Назревала очередная драка. Ещё немного – и они бы сцепились со всей ожесточённостью, на какую способны, катаясь по траве с рычанием, как зверьки, кусаясь и царапаясь, колотя друг друга по чему попало. И, конечно, тренированный Саки, как всегда, победил бы, выместив на брате терзавшую его горькую ярость. Как будто именно Кацуо виноват в том, что вот его, Ороку Саки, не любят собственные родители, отдали на обучение в клан ниндзя, где его заставляют проделывать изнурительные и подчас болезненные упражнения – словно младший братишка во всём виноват.

А потом, как всегда, когда схлынет гнев, братья разошлись бы по углам, зализывая царапины и считая очередные синяки и ссадины. И Кацуо побежал бы ябедничать матери. А та, вдоволь накричавшись и надавав сыновьям затрещин, принялась бы штопать их порванную в драке одежду, ворча – дескать, эти проклятые дети непременно загонят её в гроб, и если Саки ещё хоть раз налетит на Кацуо, она выставит его за порог, помяните её слово. А отец молча покуривал бы свою трубку и только ухмылялся, поглядывая на Саки – растёт, сорванец, почти таким, каким он хочет его видеть. Всё как всегда. Но тут щенок на руках у Кацуо неожиданно потянулся и зевнул, смешно свернув язык трубочкой.

- Аа-уррр-р…

Кацуо и Саки переглянулись и дружно засмеялись. Великолепная драка так и не состоялась.

Братья Ороку всегда были непохожими людьми. И в детстве, и во взрослой жизни их не роднили толком даже узы крови. Но в тот момент, стоя друг против друга в родительском саду, они неожиданно ощутили некое единство своих стремлений – каждый из них готов был сейчас на всё ради белоснежного собачьего детёныша, которого им заранее, заочно, запретили заводить и к которому за три дня они успели накрепко привязаться.

Кацуо боялся отца, но любовь пересилила страх.

- Когда лучше говорить, онии-тама? – уже деловито спросил он.

- А после ужина, как только отец сядет курить трубку, а мать начнёт убирать посуду.

Злые нотки из голоса Саки исчезли и чёрные глаза вновь потеплели . Кёсиро напомнил о себе отрывистым тявканьем и юный ниндзя вспомнил, что настала его очередь держать щенка на руках, о чём он не преминул заявить брату. Кацуо безропотно передал ему щенка. Бережно прижимая к груди тёплое тельце, Саки чувствовал, как колотится собачье сердечко, и его душа переполнялась решимостью. Конечно, родители согласятся, они поймут, что им очень нужна собака! Он, Саки, сумеет их убедить.

Маленький ниндзя не знал, как назвать чувство, которое он испытывает к Кёсиро. Хамато Йоши, может, и определил бы его словом "любовь". Саки не знал и не мог знать, что по странной прихоти родителей он не должен был никого любить, что отец имеет на него свои виды, намеренно не мешая матери выращивать из сына безжалостного злодея, будущего помощника и наследника. Потому-то вместо обычной школы Саки заставляли посещать додзё клана Фут и лишали простых детских радостей. Такая система воспитания начинала давать результаты, но сейчас она немного засбоила и огрубевшее было сердце Саки немного оттаяло.

- К тебе родители не так строги, - вздохнул ниндзя, и в голосе его послышалась грусть, - поэтому ты и начинай разговор, а я подхвачу.

Саки ничего не знал о планах отца, и потому надеялся на победу.

Маленькую идиллию разрушил громкий визгливый голос, проникший в самую глубину сада:

- Саки-и! Кацуо-о! Где вы запропастились, бездельники?!

Братья вздрогнули – мать зовёт!

- Бежим скорее, онии-тама!

- Погоди, дай ещё немного подержать!

- Затискаешь!

Саки гневно зыркнул на братца, но выражать претензии было некогда. Посадив Кёсиро в коробку, он бросился на зов наперегонки с Кацуо.

Кёсиро целых три дня честно соблюдал тишину, но на четвёртый его деятельная натура не выдержала. Да и коробка изрядно ему надоела. Сначала щенок жалобно скулил, но, не получив ответа на свой зов, перешёл к активным действиям. Кёсиро поцарапал стенку своей картонной тюрьмы, но та не поддалась. Тогда он принялся прыгать в надежде зацепиться лапами за верхний край коробки и выбраться. Раз за разом щенок повторял свои попытки, но высота, которую он задумал взять, оказалась непреодолимой для такого малыша и он срывался на дно.

- Коробка противная и ску-учная! – урчал по-своему Кёсиро, не прекращая прыгать. - Хочу на волю!

Щенок запыхался и понял всю тщетность своих усилий. Нужно было искать другой путь. Кёсиро заковылял по коробке, тыкаясь носом в стенки в поисках лазейки. Противная тюрьма не желала выпускать его. Нанюхавшись пыльного картона, щенок чихнул… и его осенило. Нужно грызть! Ну конечно! Как он не додумался раньше?!

Пристроившись в углу, Кёсиро принялся пробовать картон на прочность. Поначалу ему не удавалось ухватиться и клыки соскальзывли, но Кёсиро был упрям и вскоре ему удалось оторвать кусочек картона. Дальше дело пошло как по маслу. Помогая себе когтями, щенок терзал коробку, постепенно расширяя отверстие, ведущее на свободу. У Кёсиро были острые зубы и работал он быстро. Через пятнадцать минут он смог проделать дыру, достаточно широкую, чтобы выбраться наружу. Сначала Кёсиро просунул в отверстие голову, затем протиснул плечи и передние лапы и наконец, сделав последний рывок, выбрался весь. Оказавшись вне ненавистной коробки, щенок огляделся и закружил по траве, определяя, в каком направлении ушли хозяева. От природы Кёсиро обладал острым нюхом и потому вскоре напал на след. В предвкушении общения и кормёжки щенок радостно понёсся по нему вприпрыжку, лавируя в траве. Он не подозревал, как необдуманным своим поступком подведёт маленьких хозяев.

Часть четвёртая

***

Семейство Ороку тем временем как раз заканчивало ужинать. Кацуо и Саки вяло вылавливали из своих тарелок кусочки мяса. Материнская стряпня, и без того неаппетитная, сейчас совсем не лезла им в горло и они заставляли себя есть лишь затем, чтобы не вызвать преждевременных расспросов или, того хуже, недовольства родителей. Каждый из братьев волновался – час решающей беседы неуклонно приближался. Украдкой поглядывая на отца, Кацуо и Саки пытались определить, находится ли он в достаточно благостном расположении духа.

А любознательный Кёсиро взобрался по ступенькам крыльца и беспрепятственно вошёл в дом. Принюхавшись, он уловил восхитительный для любой собаки аромат мяса, доносившийся из столовой. Щенок как раз проголодался и попробовать мясо на вкус ему очень хотелось, вопреки всем запретам Кацуо. И потом, там же, в столовой, как сообщило обоняние, находились и маленькие хозяева. Кёсиро решил отправиться к ним сейчас же и выпросить хоть кусочек этой дивной пищи. Озираясь, он двинулся по незнакомым комнатам. Циновки заглушали его шаги.

Подняв голову от своей тарелки, Кацуо увидел такое, что чуть не подпрыгнул. В столовую, осторожно ступая, вошёл предатель Кёсиро. Кацуо издал тихий условный свист и, завладев таким образом вниманием брата, глазами указал ему на опасность.

- Ох, к’со! – невольно вырвалось у Саки.

Бдительный отец тут же дотянулся из-за своего столика и хлопнул сына по губам:
- Не сквернословь за едой!

Только присутствие чужих людей удержало Кёсиро от стремления сразу броситься к хозяевам. Он уселся в паре шагов от пока не замечающих его родителей и стал ждать, когда на него обратят внимание. Братья делали страшные глаза, Кацуо, улучив момент, даже замахнулся палочками-хаси, но щенок не понимал этих знаков и продолжал сидеть, склонив набок голову, повиливая хвостом и разрушая все планы своих хозяев.

Закончив трапезу, госпожа Ороку первая поднялась из-за столика и, обернувшись, наконец увидела щенка. Гневный крик матери заставил братьев вздрогнуть, а не ожидавший такой реакции Кёсиро испуганно вжался животом в пол.
Тут уж соизволил обернуться и отец.

- Что тут такое? – спросил он жену, хотя прекрасно видел и сам.

- Откуда взялась эта тварь?! – визжала мать, топая ногами, словно перед ней была по меньшей мере змея, а не крошечная собака.

- Наверное, с улицы забежал, - ответил Саки, стараясь унять дрожь в голосе. - Сами же от жары раздвинули двери. А он, наверное, почуял еду, ну и вошёл.

Ещё можно было спасти ситуацию, выдав щенка за только что пришедшего и всё-таки попытаться уговорить отца. Но тут перепуганный Кёсиро, на которого до сих пор никто не кричал, вторично подвёл своих маленьких хозяев. Вскочив, наконец, на дрожащие лапки, он в поисках защиты бросился к Кацуо и взобрался к нему на колени. Сам Кацуо сидел, как говорится, ни жив, ни мёртв, только пальцами правой руки нервно барабанил по циновке.

- С улицы забежал? – ужасно спокойным голосом переспросил отец, переводя насмешливый взгляд с побледневшего младшего сына на насупившегося старшего. Братьев не мог обмануть ледяной тон – они чувствовали, что за ним кроется еле сдерживаемое бешенство. Мать стояла посреди столовой, скрестив руки на груди и потемневшие глаза её не предвещали ничего хорошего.

Поднявшись, отец вышел. Отсутствовал он недолго. Братья открыли рты от ужаса, увидев, что вернулся отец не с пустыми руками: левой он волок прогрызенную коробку, а двумя пальцами правой брезгливо держал блюдце.

- Как не стыдно лгать, гадёныш?! – прикрикнул он, неожиданно запустив блюдце прямо в Саки. Потерзанная коробка полетела в угол.

Юный ниндзя, обладавший отличной реакцией, успел уклониться от керамического снаряда и блюдце, ударившись о стену, разлетелось на осколки.

Госпожа Миоко была возмущена до глубины души ложью сыновей и порчей посуды. Святая святых, её табу нарушено! Её негодные сыновья вопреки запрету притащили в её чистый дом грязного уличного пса. Мало того, они ещё врали и воровали еду! Зачинщик, вне всяких сомнений Саки. Тихоня Кацуо на такое святотатство вряд ли отважился бы. Что ж, виновный не уйдёт от возмездия, уж она об этом позаботится.

С сердитым шипением госпожа Миоко вцепилась в ухо старшего сына и, заставив того подняться на ноги, поволокла за собой. Саки, не сопротивляясь, позволял ей тащить себя таким варварским способом. Он знал – наказания за проступок всё равно не миновать, оно ещё ни разу не отменялось и не откладывалось.

Но на сей раз дело было куда серьёзнее жалоб матерей поколоченных мальчишек ("- Мама, но он же первый начал меня дразнить! - Значит, было за что, негодяй!") или владельцев обчищенных садов ( "- Тебе своего мало, мерзавец ты этакий?!").

Впоследствии, таская своих провинившихся подчинённых за уши, Шреддер испытывал мрачное удовольствие. Бибоп и Рокстеди воспринимали действия босса как должное и особо не протестовали, лишь изредка осмеливаясь напоминать, что уши у них вообще-то нежные и нужно обходиться с ними поаккуратнее. Бибоп замечал, что к его носу, в который вставлено кольцо, это тоже относится. Мутанты не знали и не могли знать, что Шреддер вымещает на них детские обиды. Босс крайне редко применял к ним какие либо иные виды физического воздействия, тогда как ему самому случалось переносить всякое, о чём мучительно горько было вспоминать.

Как знать, возможно, материнская расправа была одним из аргументов, заставивших Ороку Саки, став Шреддером, защитить голову металлическим шлемом. Но сейчас его уши были беззащитны и мать безжалостно выкручивала их.

- Я кому говорила – никаких собак?! Как ты мог меня ослушаться? Негодяй! Проходимец! И ведь ещё смел лгать мне! – разъярённо выкрикивала госпожа Миоко, оставив в покое уши сына, но лишь затем, чтобы перейти к нанесению пощёчин. Саки принимал наказание молча, лишь кулаки его сжались, да в глазах всё сильнее разгорался прежний злобный огонь.

Кацуо, о котором все словно забыли, спустил щенка на пол и бросился перед матерью на колени с отчаянным криком:
- Пожалуйста, мама, не бей Саки! Это я принёс собаку!

- Не смей унижаться, плакса! – раздражённо прошипел Саки.

Услышав его реплику, отец удивлённо поднял левую бровь.

- Ты-ы?! – госпожа Ороку оттолкнула старшего сына и растерянно взглянула на младшего. - Ты? Ну так и тебе попадёт, паршивец!

С этими словами она перенесла свои действия с Саки на Кацуо.

Саки застыл на одном месте. Сощуренные чёрные глаза его неотступно следили за родителями. Он был поражён тем, как вёл себя отец. В том, что мать как всегда кричала и дралась, не было ничего странного. А вот отец внешне абсолютно спокоен, и это пугало юного ниндзя. Он-то теперь точно знал, что за показной холодностью отца скрывается жестокий нрав. Лучше бы он вышел из себя, чем стоял в сторонке, с презрительной усмешкой на плотно сжатых губах наблюдая за семейной драмой!

А виновник её, маленький белый щенок Кёсиро, притаился за столиком и от страха вздрагивал всем телом. Он не понимал, почему так разозлились взрослые. Щенок ещё никогда не видел людей в гневе. Ни сам он, ни его маленькие хозяева не совершили ничего дурного. За что же взрослые с ними так?!

- Ты сейчас же отнесёшь пса туда, где взял! Слышал, Кацуо-тян? – обратилась госпожа Миоко к жалобно всхлипывающему сыну.

- Но… мама… пожалуйста… Он ещё маленький… Позволь ему остаться! – сбивчиво принялся умолять Кацуо, не вставая с колен.

Саки лишь горестно вздохнул. Разве есть смысл их о чём-то просить? Разве отец и мать хоть когда-нибудь слушали их, соглашались с их мнением? Вся затея с уговорами заранее была обречена на провал. И когда Саки понял это, необъяснимый страх перед родителями исчез, уступив место решительности. Да! Их нужно не умолять! Нужно требовать! Требовать своего! И пусть только посмеют ему отказать!

- Кацуо никуда не понесёт щенка! – звонко выкрикнул он, встав между матерью и братом, заслоняя собой младшего.

- Что-о?! – опешила госпожа Миоко, но, справившись с собой, разъярённо крикнула. - Так понесёшь ты, а если ослушаешься, я вышвырну тебя из дома вместе с этой шелудивой дворнягой!

- Ты слышал, что сказала мать? А, Саки-тян? – насмешливо спросил отец.

Саки слышал. Мать и раньше угрожала выгнать его из дома, и сейчас ниндзя отчётливо понимал, что она не шутит. Отец, конечно, не заступится. Но теперь Саки ничего не боялся. Он всё равно уже начал бунт и обратного пути не было.

- Щенок останется здесь! – отчеканил Ороку Саки.

На сей раз даже невозмутимый отец потерял дар речи. Саки радостно смотрел на его растерянное лицо. Наконец-то! Он сорвал маску с этого странного человека! Ничего, папенька, это только начало, он, Ороку Саки, всех заставит считаться с собой!

Саки радостно засмеялся. Не сделай он этого, всё, возможно, пошло бы иначе. Но язвительный хохот сына стал для отца последней каплей. Издав звериное рычание, господин Ороку кинулся к старшему, но тот отскочил от протянутых к нему рук с цепкими пальцами.

- Я… да я с тебя теперь шкуру спущу, негодяй! – хрипел отец, гоняясь по столовой за непокорным сыном. Госпожа Миоко благоразумно перекрыла выход и приговаривала:
- Посмотри, до чего ты довёл отца, Саки-тян!

Кацуо очень жалел, что не может сейчас уменьшиться до размеров мышонка. Стараясь как можно меньше привлекать к себе внимания, он перебрался к дрожащему Кёсиро и принялся успокаивающе поглаживать его, шепча ласковые слова.

Разозлённому до бешенства отцу удалось-таки загнать Саки в угол. Лишённый возможности бежать, юный ниндзя приготовился к схватке. Но что мог поделать он, одиннадцатилетний мальчишка, против взрослого человека, которого, к тому же, его всегда учили бояться и слушаться? Как бы там ни было, взбунтовавшийся Саки готов был бороться и с отцом. Его глаза горели яростным пламенем, а верхняя губа невольно приподнялась в оскале. Саки скалился тогда впервые, но делал это и потом, превратившись в Шреддера, просто за маской никто не видел.

- Ишь ты, волчонок! – прорычал отец, - Мать, подай-ка мне палку! Я научу змеёныша должному почтению, чтоб на всю жизнь запомнил!

- Рукой не можешь ударить? – поинтересовалась госпожа Миоко.

- Делай как я велел!

Мать послушно вышла из столовой и вернулась, неся в руках бамбуковую палку. Саки знал цену этому оружию.
Передавая мужу палку, госпожа Миоко всё же попросила:
- Ты смотри… не особо…
- Не беспокойся, - хищно улыбнулся отец, - я лишь преподам ему урок.

Сжавшись в своём углу, Саки приготовился к обороне. Выход из столовой снова перекрыт матерью. Разве попробовать прорваться к окну – и на улицу? Лишь бы растяпа Кацуо в нужный момент бросился отцу под ноги. Но нет, разве этот слабак решится…

Первый удар Саки отразил, как его учил Хамато Йоши.

- Онии-тама-а! – испуганно крикнул Кацуо.

Господин Ороку от неожиданности вздрогнул и на мгновение потерял бдительность. Воспользовавшись его замешательством, Саки попытался проскочить к окну, но мигом опомнившийся отец – недаром он занимался своими тёмными делами – подставил ему подножку. Юный ниндзя грохнулся на пол, а зверский удар ногой в бок пресёк его попытку вскочить. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, и Саки не пытался уже бежать, он лишь сжался в комок и инстинктивно закрывал голову от ударов, сыпавшихся, как ему казалось, со всех сторон. Маленький ниндзя почувствовал самый настоящий ужас. Сейчас остервеневший, потерявший человеческий облик отец попросту убьёт его, и никто и ничто не спасёт теперь Саки. Ни мать, всё так же стоящая в дверном проёме, ни трясущийся от страха Кацуо. Саки, больше не сдерживая себя, закричал, и в этом крике смешалось всё – и обида, и боль, и отчаяние.

Кёсиро испытывал странное чувство. Боязнь ушла. Сейчас внутри него клокотала жгучая ненависть к злому человеку и зарождалась непонятная ему самому сила. Щенок негодующе ворчал, прижав уши. Когти царапали циновку. Шерсть на загривке встала дыбом. Внезапно Кёсиро бросился прямиком к человеку с палкой. Он не чувствовал страха, неведомая сила застилала глаза пеленой и гнала вперёд. С негодующим урчанием щенок вцепился острыми зубёнками в щиколотку господина Ороку:
- Арф-ф! Ты нехороший человек! Получай! Р-раф!

Ороку - старший дёрнул ногой, отшвыривая щенка. Кёсиро отлетел в сторону, а подоспевший Кацуо помешал ему броситься вновь. Но повторной атаки и не понадобилось. Поступок Кёсиро вернул господина Ороку к реальности. Переводя дыхание, он постепенно превращался в самого себя.

Саки, вздрагивающий и истерзанный, лежал, уткнувшись лицом в циновку. Пальцы его сжались в кулаки так, что костяшки побелели. Это не укрылось от отца. Порушенный было авторитет необходимо срочно восстанавливать и окончательно указать упрямому сыну его место.

- Встань! – приказал господин Ороку.

Саки медленно поднялся и хмуро уставился на отца.

- А теперь забирай эту шавку, - господин Ороку указал на всё ещё скалящегося Кёсиро, - и неси туда, где взял. Если ослушаешься – не переступишь больше порог этого дома.

- Хорошо. Не переступлю, - ответил Саки, принимая от Кацуо щенка.

Так, с Кёсиро на руках, он двинулся к выходу. Мать посторонилась, пропуская его, а Саки обернулся и спросил брата:
- Ты со мной, Кацуо-тян?

Но Кацуо испуганно замер под суровыми взорами родителей.

- Эх ты, девчонка! Тебе бы не штаны носить, а платье! – презрительно бросил ниндзя и вышел.

И тут Кацуо рванул было вслед за братом, но не смог проскользнуть мимо матери, и та ухватила его за шиворот – не вырваться. Только и осталось, что отчаянно крикнуть:
- Онии-тама! Онии-тама-а!

Саки услышал. Но даже не обернулся.

- Ведь и правда ушёл, негодник! Неприятностей теперь не оберёшься, а? – проворчала госпожа Миоко, удерживая младшего сына, хотя тот уже и не думал бежать.

- Ничего, через пару часов одумается и приползёт обратно, - отмахнулся отец. - Что с ним может случиться? А вот если такой характер не обломать сейчас, нам самим потом трудно будет с ним справиться. Он вернётся, и это будет значить, что я его сломал.

Говоря так, господин Ороку отправился выкуривать свою любимую трубку – как-никак её время давно наступило. Да и успокоиться нужно, кстати, а то позволил себе сорваться на мальчишку.

Госпожа Миоко, отправив младшего спать, принялась за уборку, ругая под нос – и непокорного сына, и взбесившегося мужа, да и вообще всё и вся. Устроили тут битву характеров, а теперь как бы чего не вышло. Ну, отшлёпала бы она Саки, выгнала щенка, а теперь, если мальчишка не вернётся, придётся разбираться с полицией , да ещё этот Хамато Йоши вечно лезет не в своё дело. Словно она не знает, как воспитывать детей! Ну вернись только, Ороку Саки!

Господин Ороку плохо знал своего сына. Саки не вернулся ни через два часа, ни даже на следующее утро.

запись создана: 28.01.2013 в 14:47

@музыка: Dohatsuten - GDW Opening Theme - A.G. Version

@темы: фанфик, Ороку Саки, Кёсиро, Ороку Кацуо

---

Оп-па, Гинга стайл!

---

Самая страшная тайна

Название: Самая страшная тайна
Автор: A-Neo
Фэндом: Тинейджеры Мутанты Ниндзя Черепашки
Персонажи: Эйприл/Шреддер, черепашки
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Романтика
Размер: Мини
Предупреждение: OOC
Дисклеймер: ничего своего
Описание: Эйприл в очередной раз оказалась в плену у Шреддера и не смогла справиться с неожиданным порывом чувств.
Примечание: Сиквел к фанфику "Исповедь Шреддера". Не умею я писать от лица женщины, хоть тресни.

Дневничок Эйприл

Здравствуй, мой дневник. Разреши обращаться к тебе так. Вот уж никогда не думала, что заведу тебя! Обычно мне нечего скрывать ни от Ирмы, ни от Сплинтера и черепашек. Но сегодня случилось такое, чего самой лучшей подруге доверить нельзя, а четвёрке из канализации – и подавно. Черепашки поняли всё на свой лад и я пока боюсь разубеждать их. Очень хочется поделиться впечатлениями о прошедшем дне, но рассказывать болтушке Ирме опасаюсь. Поэтому доверяюсь тебе, мой дневник. Тебя-то уж никто, кроме меня, не прочтёт!

Что же я наделала! Краснею до корней волос, едва вспомню. Сегодня я… Ну же! Я поцеловала… Шреддера! Невероятно! Он был ошарашен не меньше меня. Какая же я дурочка! Что натворила! Как посмотреть в глаза черепашкам? Я дорожу их дружбой и в то же время не могу выбросить из головы образ их заклятого врага.

Как же всё произошло? Ну, рабочий день начался и часов до десяти шёл, к великому неудовольствию Берна, без происшествий. Потом поступило сообщение об ограблении научно-технической лаборатории - и я отправилась снимать репортаж.

Я крайне неблагоразумный человек. Не дожидаясь прибытия полиции, пробралась в помещение, где орудовал преступник. Почему-то я знала, КОГО там встречу. Ну да, сенсации мне захотелось. Вот и поплатилась. Какая я всё-таки невезучая!

А ведь я даже успела снять несколько кадров со Шреддером. Но кто мог знать, что у проклятого ниндзя слух, как у летучей мыши?! Уж я ли, кажется, не остерегалась, не таилась? Но он всё равно засёк моё присутствие и, внезапно бросившись, схватил прежде, чем я предприняла попытку сбежать или хоть позвать на помощь. Короткая борьба закончилась не в мою пользу. Шреддер связал мне руки за спиной и усадил на стул, приказав вести себя тихо.

- Иначе я тебе и рот завяжу!

Кляпа мне совсем не хотелось и я сидела тихонько, искоса поглядывая на сиротливо валяющуюся в углу камеру. Плёнку с таким трудом добытыми кадрами подлый Шреддер тут же изъял. Прощай, сенсация!

Ладно, дневник, я сама виновата. Никто ведь не заставлял меня лезть в осиное гнездо, не так ли?

У меня ещё оставался передатчик, который Шреддер либо позабыл отобрать, либо просто не захотел возиться. Правда, связанные за спиной руки не позволяли мне самой им воспользоваться. Я надеялась на черепашек. Рано или поздно моё отсутствие встревожит их, они примутся за поиски и запеленгуют сигнал. Придут и избавят меня от общества злодея, что-то мурлыкающего себе под нос.

Итак, дорогой мой дневник, я сидела и ждала эффектного появления черепашек.

Внезапная мысль: "Они могли бы и не торопиться" - бросила меня в жар и заставила негодующе вскрикнуть. Как я могла такое подумать? Даже Шреддер, возившийся с приборами, обернулся:

- Вам нехорошо, мисс О’Нил?

Отрицательно помотав головой, я отвернулась, стараясь смотреть в пол, на стены – куда угодно, только не на Шреддера. Сегодня всё не как всегда.

Шреддер по неизвестной причине действовал один, от чего мне ничуть не было легче. Мне противны его недалёкие помощники, но, может, в их присутствии Шреддер не посмел бы смотреть на меня ТАК. В его глазах, кроме обычной ненависти ко всему живому, я давно читаю затаённую тоску и надежду. Словно он хочет признаться мне, но опасается. И как он затаивает дыхание, прикасаясь ко мне, и как украдкой гладит мои руки, нарочно долго запутывая верёвку!

Знаешь, дневник, а ведь я давно заподозрила Шреддера в непривычном ему чувстве. Как он ни бравирует, ни грубит мне, а я-то знаю, что его мучает. В таких делах женщину невозможно обмануть.

Шреддер влюблён в меня по уши, но боится признаться и мне, и самому себе. Наверное, не сразу понял, что с ним такое творится. Сам себя терзает, глупый. А мне – как быть мне? Я совсем запуталась, дневник. Помоги мне хоть ты!

Не могу разобраться в своём отношении к Ороку Саки. С одной стороны – он враг, не раз пытавшийся убить меня и моих друзей. Сорванные репортажи и разбитые камеры я даже не считаю. С другой - Шреддер как мужчина мне весьма симпатичен. Тренированное тело, широкие плечи, сильные и такие горячие руки. Мне даже нравятся его прикосновения, что уж скрывать. Шреддер неумолимо влечёт меня, как вечерний огонь притягивает мотылька, и я, не в силах противостоять, снова и снова ищу встречи, не сулящей ничего хорошего ни мне, ни ему.

А вот лица Шреддера я никогда не видела. Интересно, какой он… без своей брони? От кого прячется? Кто искалечил его душу? Сплинтер, конечно, многое знает о его прошлом, но расспрашивать я стесняюсь.

И почему меня так тянет к нему?! Неужели я… Ну уж дудки! Я не имею права влюбиться во врага друзей. Не смогу разрываться между ними. Шреддер в моём вкусе, вот и всё.

Он эгоистичен, упрям, непредсказуем. Стоит ли пробовать приручить его? С тем же успехом я могу завести питбуля. У наших отношений нет будущего, поэтому я не имела права подавать ему надежду и потакать собственному капризу.

Вот как много я нагородила, а к самому главному ещё и не подобралась. Мне правда нелегко рассказывать.

В общем, сидела-сидела я на стуле, чувствуя не страх, а смущение.

- Словно на первом свидании, - возникла шальная мысль, но я тут же прогнала её прочь.

Ты представить себе не можешь, дневник, каково находиться рядом с влюблённым в тебя мужчиной, к которому сама не знаешь, что чувствуешь! Тут и неловкость, и желание испытать снова его прикосновения. Приходилось постоянно себя одёргивать. Я всё-таки в плену, Шреддер враг и злодей. И… он ведь не слепой же. Вдруг он сочтёт моё состояние за руководство к действию?

Шреддер изо всех сил старался не смотреть на меня. Веди он себя сегодня иначе – как всегда, властно и грубо, ничего бы не произошло. Но его смущение просто подстегнуло меня. Уж и не знаю, какой бес в меня вселился, но мне отчаянно захотелось оказаться рядом со Шреддером, почувствовать исходящую от него силу. Подразнить. Расквитаться с ним за все причинённые неудобства.

Я тихонько позвала:

- Шреддер…

- Что, мисс О'Нил? – тут же повернулся он.

- У меня руки затекли, - как можно обворожительнее улыбнулась я. – Не развяжешь? Мне ведь всё равно некуда бежать.

- Что верно, то верно, без своего репортажа вы никуда не уйдёте! – я могла поклясться: Шреддер улыбался под маской. - Не нужно бы… Но ладно.

Шреддер распутал узлы руками, тогда как куда проще было разрезать верёвки лезвиями. Я поняла его уловку. Хитрый ниндзя задержал мою руку в своей дольше, чем следовало. Я не возражала. Мой план работал.

Избавив меня от пут, злейший враг моих друзей снова с деланным равнодушием повернулся к приборам. Казалось, он никуда особенно не торопился и впереди у него весь день.

-Что ты тут мастеришь, Шреддер? – поинтересовалась я, налаживая контакт.

- Не твоё… то есть – не ваше дело, мисс О’Нил! – проворчал он в ответ.

Такое поведение меня обидело. Надо же, собрался притворяться до последнего! Я решила подчинить его себе.

Подойдя поближе (благоразумие, где ты витало в тот момент?!), я осторожно тронула его плечо. Шреддер моментально повернулся и оторопело уставился на меня. Впервые я не связана – и так близко к нему. О, меня кинуло в жар, ноги сделались ватными, я словно утонула в его сверкающих глазах.

И тут я провела рукой по его груди. Сама! Представляешь, дневник – сама! Что на меня нашло?!

Шреддер замер от моего прикосновения. У него только и хватило сил спросить вмиг севшим голосом:

- Вы с ума сошли, мисс О’Нил?!

А и правда, я просто сумасшедшая. Иначе зачем мне снимать его маску? Безопаснее погладить тигра в зоопарке! Зачем? К моему удивлению, Шреддер не возмутился моей дерзости. Так вот какой ты, Ороку Саки! Лицо как лицо. Ни изъянов, ни шрамов. Красавцем не назовёшь, но что-то привлекательное есть. Тонкие черты аристократа. Сплинтер рассказывал мне о предках Шреддера, среди которых затесался чуть ли не сёгун.

И тогда можно было отступить, свести всё к журналистскому любопытству. Но я, заметив на щеках японца румянец смущения, решилась идти до конца.

Шреддер замер, не зная, куда деть руки, затаив дыхание. И тут я… Вот тут я и сделала то, из-за чего завела тебя, мой дневник! Я невольно потянулась к его губам и поцеловала.

Сначала Шреддер вздрогнул, словно я причинила ему боль. Но потом он ответил мне со всей горячностью давно сдерживаемой страсти. На миг мне показалось, что не только губы, а и души наши слились воедино и воспарили в облака. Никогда я не испытывала ничего подобного! Готова поклясться – он тоже.

Как мне стыдно за свой порыв!

Голова закружилась, ноги подкосились и я упала бы, но Шреддер вовремя подхватил меня и прижал к груди. Я чувствовала биение его сердца.

- Как же долго я ждал этого, - шептал он, покрывая поцелуями моё лицо и крепче притягивая к себе. – Как же долго я ждал!

Знаю, я негодяйка, но никогда ни с кем мне не было так хорошо! Забыв обо всём, я снова прикоснулась к его губам, робко, затем настойчиво выпрашивая ответный поцелуй. И я получила его – несмелый и такой нежный! Неужели Шреддер, опаснейший в мире человек, способен быть таким кротким?

Зачем? Что мы наделали? Мне было всё равно, лишь бы наш поцелуй не прекращался. Я находилась далеко от реальности и не сразу осознала, что Шреддер, по-прежнему сжимая меня в объятиях, уставился куда-то поверх моего плеча.

Обернувшись, я тоже увидела… В дверях лаборатории, открыв рты от изумления, застыли черепашки, все четверо. Как я сквозь пол со стыда не провалилась?

- Как же некстати вы всегда являетесь, проклятые рептилии! – прорычал Шреддер с досадой, надевая маску, отстраняясь от меня и готовясь к бою.

На ватных от смущения и ужаса ногах я отошла к стене, не зная, за кого переживать.

Что дальше рассказывать? Схватка длилась недолго. Шреддер находился не в том состоянии, чтобы сражаться, он раскидал моих друзей в разные стороны и сбежал. Опять сбежал. И от них, и от меня.

- Вернись и сражайся достойно, проклятый трус! – прокричал ему вдогонку воинственный Рафаэль.

- Ничего, Кренг ещё устроит ему взбучку за очередной провал! – усмехнулся Донателло, чем вызвал бурное веселье Микеланджело.

Я едва не одёрнула носителя оранжевых повязок. Над чем тут смеяться? Надо полагать, нотации мозга с глазами и острыми зубами – вещь неприятная. Если ещё Шреддер отделается только выговором… А ведь не далее как три дня назад я вместе с друзьями радовалась победе. О том, какова её цена, помогли мне понять слова Дона.

- На этот раз Шреддоголовый зашёл слишком далеко, - я не сразу осознала, что Леонардо обращался ко мне, - такое оставлять безнаказанным нельзя.

- Он обидел тебя, крошка? – озаботился Микеланджело.

Наверное, вид у меня был тот ещё.

- Нужно догнать его и всыпать по первое число! – завёлся Рафаэль, потрясая саями.

- Он не обидел меня. Не нужно его догонять, - наконец произнесла я, обретя дар речи. – Я сама его поцеловала.

- Чего-о-о?!

Четыре вытянувшиеся от изумления мордашки.

- Я сама его поцеловала!

- Ну и ну, крошка… - озадаченно присвистнул Микеланджело, прищурив глаза и опуская плечи.

Действительно, просто слов нет.

На улице надрывно выла полицейская сирена.

Я плохо помню, как покинула место преступления, добралась до дома и, распрощавшись с ребятами, захлопнула дверь. Мне хотелось побыть в одиночестве и помечтать.

Сейчас вечер, за окнами темно, ветер треплет ветви деревьев. Час поздний, а я сижу и пишу, не в силах уснуть. Мой старый уютный мир разрушен окончательно и никогда не станет прежним. Прислушиваюсь к каждому шороху за нарочно распахнутым окном. Вдруг Шреддер придёт? Я боюсь, но внутренне хочу этого. Черепашки ещё больше разозлились на Шреддера. По их мнению, он обидел меня, а я, такая добрая, его ещё выгораживаю. Но ты, дневник мой, знаешь: всё случилось так, как я рассказала.

Поцелуй разбередил мне душу и я не знаю, ненавижу Шреддера по-прежнему или… Люблю?

Я безнадёжна, дневник.


Listen or download Дилижанс Ты хотела любви for free on Prostopleer

@музыка: Дилижанс - Ты хотела любви

@темы: фанфик, Шреддер, Эйприл

---

Как НЕ надо рисовать

Старая работа, что, в общем-то, не оправдание. Тени лежат не там, где полагается, а там, где мне захотелось. И что-то случилось с нижней челюстью. Да и вообще - как его угораздило так повернуться?!


Listen or download Ginga Nagareboshi Gin - Long for free on pleer

@темы: Широ, рисунки

---

Снег в измерении Икс

Название: Снег в измерении Икс
Автор: A-Neo
Персонажи: Шреддер, Кренг, Бибоп, Рокстеди
Жанры: Ангст, Hurt/comfort
Размер: Миди
Предупреждение: OOC
Дисклеймер: ничего своего
Описание: И злодеям бывает плохо и больно. В такие минуты помощь оказывается как никогда кстати, особенно от того, от кого её никак не ожидалось. А у Кренга появилась возможность припомнить день первой встречи с Ороку Саки.
Примечание: Захотелось чего-нибудь грустного о Шреддере и Кренге.

Мир: куст сирени - вечный, огромный, необъятный. В этом мире я:
желто-розовый червь Rhopalocera с рогом на хвосте. Сегодня мне умереть в
куколку, тело изорвано болью, выгнуто мостом - тугим, вздрагивающим. И если
бы я умел кричать - если бы я умел! - все услыхали бы. Я - нем.
Е.Замятин. Рассказ о самом главном.

Часть первая

***

Передатчик сработал, как всегда, неожиданно, и от его пронизывающего пиликанья говорящий мозг брезгливо вздрогнул. Проклятье, сколько раз собирался установить какую-нибудь более приятную мелодию в качестве вызывного сигнала! Андроид, повинуясь хозяину, плохо гнущимися толстыми пальцами активировал кнопку приёма и поднёс передатчик к району собственного живота – к глазам Кренга. Говорящий мозг прекрасно знал, что он сейчас услышит. Можно было и не принимать вызов.

- Креенг! Открывай портал! – прохрипел из другого измерения искажённый помехами голос Ороку Саки. По растерянным глазам компаньона и смущённым мордам маячивших за спиной помощников-мутантов Кренг понял, что хорошего ждать не приходится. Буркнув "Ладно!" и тут же нажав отбой, он всё-таки успел заметить мелькнувших на экране извечных зеленокожих врагов. Значит, опять! Ну как они умудряются постоянно возникать на их пути?! Конечно, если черепашки тут, шлемоносец с помощниками вновь провалили задание. Это к гадалке не ходи.

А может… Может, ну их? Не открывать портал, оставить незадачливую троицу на Земле? Пусть там разбираются с проклятыми рептилиями, а он найдёт себе помощников посмышлёнее. Сомнения заняли не более пары секунд. Кренг, чуть ли не проклиная себя, тронул щупальцем рычаг управления андроидом. Робот, послушный малейшему движению повелителя, надавил заветную кнопку.

В тот же миг огромный экран в рубке управления ожил. Тёмная его поверхность, соединяя два мира, заискрилась, заиграла зелёными сполохами, пропуская на Технодром три тени – две громоздких и неуклюжих и одну гибкую и ловкую. Андроид отпустил кнопку, и портал погас – как раз вовремя: разгорячённые схваткой черепашки, размахивая оружием, уже приготовились было сигануть в измерение Икс за врагами с целью продолжить прерванный поединок. Кренг многое бы сейчас отдал, лишь бы увидеть расстроенные физиономии рептилий. А, может, они не успели затормозить перед внезапно закрывшимся порталом и врезались со всей силы в стену. Хоть что-то…

Бибоп и Рокстеди виновато переминались с ноги на ногу, Шреддер, закутавшись в плащ, правой рукой сжимал левое плечо, да и вообще троица имела вид несколько потрёпанный. Кренг не испытывал к помощникам жалости. Так им и надо. От лишних синяков и царапин не умрут. Не справились с поручением? Извольте расплачиваться! Да ещё спасибо скажите, что он в неизвестно какой раз активирует портал.

- Ну так как, Шреддер, добыл ты батареи? – язвительно проскрипел говорящий мозг, косясь на ссутулившегося компаньона.

- Я подвёл тебя, Кренг. Мне жаль… - глухо и как-то необычно тихо ответил японец, отвернувшись.

- Ему жаль! Ему жаль! – неожиданно взорвался негодованием говорящий мозг. - Мы застряли на этом проклятом астероиде, уровень энергии Технодрома практически на нуле, а ему всего лишь жаль!

- Не смей кричать на меня! – огрызнулся Шреддер, повернувшись, наконец, к Кренгу.

- Ещё как посмею! – взвизгнул в ответ хозяин Технодрома. - Я дал тебе простейшее задание – и что? У тебя не хватило толку стащить со склада какие-то несчастные солнечные батареи! Глаза бы мои тебя не видели!

Кренг демонстративно зажмурился и замахал щупальцами, выказывая таким образом праведное негодование. Андроид, усвоивший некоторые привычки повелителя, отвернул голову, насколько позволяла толстая шея, и всплеснул руками в красных перчатках. В раскосых глазах Шреддера на мгновение сверкнул злой огонь – и тут же погас. Будь говорящий мозг не так раздражён, он увидел бы, что с компаньоном творится неладное. Шреддер не пытался оправдываться, не нападал в ответ, даже раздражение его угасло мгновенно, чего прежде никогда не случалось. Да и мощное тело японца казалось сейчас жалким, а ткань плаща под рукой, всё так же сжимавшей плечо, промокла явно не от воды.

Претенденту на верховную власть в измерении Икс сейчас не было до этого ни малейшего дела.

- Э-э… Ну, это, Кренг… - подали голос бестолковые Бибоп и Рокстеди. - Мы уже забрали батареи, когда…

- Знаю-знаю, можете не рассказывать, - отмахнулся говорящий мозг, разворачивая андроид лицом к мутантам. - Невесть откуда появились проклятые черепахи и намылили вам шеи.

- Точно… хр-р… Кренг! – довольно хрюкнул неизвестно чему обрадовавшийся Бибоп.

Рокстеди тут же пихнул приятеля локтем и, тихонько шикнув "Босс…", глазами указал Бибопу на совсем поникшего Шреддера.

- Вам, бестолочам, слова не давали… - абсолютно не зло проворчал японец. Голос его звучал глухо и виной тому была вовсе не маска.

- Вот именно, не давали, поэтому не смейте открывать свои пасти без особого распоряжения, - согласился Кренг. - А теперь ступайте прочь, бездари!

Мутанты с готовностью подхватились и выбежали из командной рубки, едва не застряв в дверях, поскольку так и не смогли решить, кто кого должен пропустить вперёд. Японец не двинулся с места, полагая, что Кренг продолжит беседу с ним.

- Тебе два раза повторять, Саки? – оскалился мозг. - Брысь!

Выкрикнув так, хозяин Технодрома в ужасе прикрыл лиловые глазёнки. Повелитель-то он, конечно, повелитель, но за подобное обращение можно от Шреддера и тумак схлопотать. Насколько знал говорящий мозг, в минуты гнева японец плохо себя контролировал. Но Шреддер не сорвался. Когда Кренг открыл глаза, компаньона рядом уже не было – исчез так же быстро и бесшумно, как и всегда. И всё-таки, тут что-то не так. Не ответил на оскорбление, не защищал себя, и вообще выглядел довольно странно. Уж не заболел ли? С чего вдруг? Утром Шреддер был вполне здоров. Кажется…

- А-а, кажется! Пусть кажется! – пронзительно завизжал повелитель, потрясая щупальцами. - Да хоть подохни, дубина стоеросовая, какое мне дело?!

Спокойно, Кренг, спокойно. Возьми себя в… кхм… щупальца. Не о компаньоне сейчас нужно думать, а о том, как раздобыть источник энергии.

Андроид заходил взад-вперёд по командной рубке. Робот, имевший способность жить какой-то собственной зачаточной жизнью, сам по себе жестикулировал, кривил рот, издавая нечленораздельные звуки, и гулко топал по полу тяжеленными ногами. Говорящий мозг размышлял.

Уровень энергии Технодрома катастрофически низок. В последние месяцы эта зловещая фраза звучала настолько часто, что перестала пугать. Да и, в конце концов, всегда всё устраивалось. Обойдётся и теперь. Можно, на худой конец, смастерить гигантское колесо и запустить в него Бибопа и Рокстеди.

А, может, Шреддер сподобится обдурить черепах и притащит какой-нибудь артефакт. Но надеялся говорящий мозг в первую очередь на самого себя. Он изыщет источник энергии, выдаст миру новое изобретение – на то он и гений.

А Шреддер… Что Шреддер? Обычный мерзкий, сварливый человечишка. Впрочем, не совсем обычный. Простые люди не умеют так ловко прыгать по крышам, карабкаться по стенам, становиться бесплотной тенью, с лёгкостью рвать толстенные верёвки, вышибать бронированные двери или долго находиться под водой. Все навыки компаньона были плодами многолетних изнурительных и жестоких тренировок. Ниндзя рассказывал Кренгу, как его обучали. Говорящий мозг неожиданно для себя испытал нечто похожее на сочувствие к лишённому детства человеку, которого истязали чуть ли не с колыбели.

Но даже совершенное владение ниндзю-цу не могло быть причиной, заставлявшей Кренга продолжать сотрудничество с Ороку Саки. Ведь и до Шреддера у незадачливого властелина были компаньоны, куда более могущественные, но он обманул их, бросил на произвол судьбы. Что мешает ему поступить так же со взбалмошным японцем? Толку от него никакого, из десяти заданий провалит девять, да ещё и спорит потом, обвиняя во всех неудачах его, Кренга.

Что он, разобраться, сделал стоящего? Смастерил этого самого робота? Да, после долгих унизительных уговоров. Ну так, если на то пошло, Кренг мог бы и сам справиться со сборкой. Провозился бы несколько месяцев, зато не зависел от помощи Шреддера. И всё равно с японцем дело обстояло не так, как было с Дракузом или Шрекой. Их он бросил и не испытывал угрызений совести. А предать Шреддера… Да что может быть проще? Тем не менее он до сих пор этого не сделал.

Повернувшись, андроид неожиданно споткнулся. Едва не вылетев из своей ниши, Кренг заворчал на внезапно вышедшее из повиновения механическое тело. Андроид виновато гукнул в ответ. Долго злиться на него говорящий мозг не мог – робот единственный, кто абсолютно послушен, никогда не пререкается и оскорбить не способен. Неповоротливый механический человек – всё, что у него теперь есть. Впрочем, Шреддер у него тоже есть… Или он у Шреддера – смотря с какой стороны на сложившуюся ситуацию поглядеть.

Присмотревшись, властелин Технодрома понял, почему робот сбился с ноги. Тёмные пятна на полу, совсем чёрные в тусклом свете последней лампочки. Кровь… Как раз на том месте, где стоял ниндзя. Кренг невольно передёрнулся. Выходит, Шреддер получил рану во время боя с черепашками. Такое случалось не раз и прежде, но никогда гордый японец не показывал, что мучается от боли, предпочитая страдать в одиночестве и оказывать себе помощь самостоятельно. Мозг задумчиво потёр то место, где должен был находиться подбородок.

Компаньон ранен, возможно, что и серьёзно, а он даже внимания не обратил. Для такого эгоиста, как Кренг, это вполне нормально. Он не видел в своём отношении к Шреддеру ничего предосудительного. Зато говорящий мозг неожиданно понял, чем отличается Шреддер от прежних компаньонов. Просто они встретились, когда были очень нужны друг другу.

Часть вторая

***

Мысли о поиске источника энергии окончательно заглохли под натиском некстати нахлынувших воспоминаний. Память о прошлом даже спустя годы причиняла всё такую же острую боль, но забыть изгнанный завоеватель не мог. Слишком уж глубоко впечаталась в его извилины череда тех страшных дней. Вырывать – так только с мясом (или с мозгом, если говорить о Кренге). Да, Дракуз и Шрека сотрудничали с ним, когда сам он был полон сил, когда у него ещё было тело. А вот Шреддера, сжалившись, ему послало само провидение в крайне безнадёжной ситуации. Сейчас всё как в тот чёрный день – капли человеческой крови на полу передвижной крепости, моргающий свет использующей последние ресурсы лампы. И было смуглое мускулистое тело рядом. И был он – жалкий, беспомощный кусок плоти. Так всё и началось.

А ещё раньше пришло ощущение полёта, лёгкая тошнота, покалывание тысяч иголочек, а потом – тёмная пустота, необъятная, жуткая, вечная, как мир. Хотелось открыть глаза, осмотреться, но бывший тиран с ужасом понял – он не сможет, ибо у него теперь… нет глаз. Он далеко не сразу сообразил, какая часть осталась от его прекрасного сильного тела, и взвыл бы в отчаянии, поняв, что уцелел лишь мозг, но и завыть тоже не мог – тогда у него ещё не было рта.

Вид, к которому принадлежал Кренг, отличался невероятной живучестью и высокой способностью к регенерации. Мозг не собирался сдаваться и принялся за восстановление утраченного. Вот тогда что-то пошло не так. То ли повреждения оказались слишком сильными, то ли сказался недостаток жизненной энергии, то ли виноваты были необычные условия, в которые попал тиран, но вырастить новое тело он не смог. Удалось лишь создать рудиментарные системы органов, но внешне Кренг так и остался мозгом, с зубастым ртом и круглыми лиловыми глазами, делающими его ещё более пугающим. Бушующий дух, заключённый, как в футляр, в тесную, не слишком привлекательную оболочку. Крайне мало для того, кто ещё недавно терроризировал целое измерение. Его прекрасное чешуйчатое тело кануло в небытие и отныне низвергнутому тирану предстояло учиться жить заново, привыкать к ограниченным возможностям, передвигаться без ног и пользоваться беспалыми щупальцами как руками.

Любой слабак сможет убить его и завладеть Технодромом. Он мерзок, уродлив, сам себе противен в новом воплощении. Он, обожающий власть, обречён зависеть от милости первого, кто явится сюда.

Вот тогда-то, оценив ситуацию, мозг всё же завыл и затравленный крик его, наталкиваясь на титановые стены, покатился эхом по пустым отсекам Технодрома. Конечно, невиданное оружие, его детище, ненаглядный Технодром каким-то чудом остался с ним. Возможно, передвижную крепость изначально собирались уничтожить вместе с хозяином, но по нелепой случайности забросили в чужое измерение – Кренгу было всё равно. Какой толк от Технодрома, если на нём поломано и перебито всё, что только можно?! Даже в нормальном состоянии он потратит месяцы на ремонт. А что может полуживой кусок плоти?

Более-менее сохранился только один робот – Омега. Тогда ещё он не носил чёрно-лиловую униформу и не считался футовым солдатом – его просто звали Омега. Кренг и Шреддер многим были ему обязаны. Кое-как подлатав робота, изгнанник с его помощью продолжил борьбу за существование.

Кренг медленно умирал и прекрасно понимал это. Слишком много жизненной энергии потратил он на регенерацию, больше, чем мог позволить себе в таком состоянии. Нехватку требовалось срочно восполнить. Питаться твёрдой пищей мозг пока ещё не умел, да и продуктов на Технодроме не осталось. Слабым голосом угасающий пришелец приказал Омеге перенести себя в лабораторию. Она также сильно пострадала – Кренг застонал и прикусил губу острыми зубками, увидев масштаб разрушений. Вдруг всё напрасно? Осколки пробирок и колб, да разлитые по полу химикаты не дадут необходимого для поддержания жизни. Значит, конец?

- Не-ет… - жалобно пискнул говорящий мозг. Омега бесстрастно взглянул на хозяина, ожидая дальнейших приказаний. Разгромленная лаборатория и извилистый, покрытый слизью комок – всё, что осталось от господина Кренга – не удивили его. Робот никогда и ничему не поражался, в его функции входило беспрекословное повиновение, но не способность думать. Он не предпринимал самостоятельных действий без приказа и, значит, Кренгу требовалось мобилизовать остатки разума, чтобы объяснить подданному, что сейчас следует делать.

- Положи меня на стол! – едва слышно произнёс умирающий тиран. Омега повиновался. С новой позиции Кренгу удобнее было осматриваться и руководить действиями робота. Требовалось спешить. Сил всё меньше, скоро он и говорить не сможет. Подвижность Омеги тоже не вечна – батарея, вставленная в начинённое деталями нутро робота, могла отказать в любой момент. Собрав воедино остатки меркнущего сознания, Кренг закомандовал. Слова причиняли мучительную боль, но он терпел. Не сейчас… Только не сейчас… Он не имеет права отключиться в паре шагов от цели. Он обязан победить в игре, ставка в которой – жизнь.

План работал. Послушный Омега сновал по лаборатории, отыскивал и подхватывал уцелевшие пробирки, затем подносил к повелителю, дабы тот мог оценить их содержимое. Отвергнутое отставлял в одну сторону, одобренное – в другую. Мозг торопился. Не то, не то, не то… Это можно оставить… Сойдёт… Теперь хватит.

- Возьми чашку!

Почему он не вложил в электронные мозги робота словарь обширнее?! Счастье ещё, что в лексиконе Омеги есть слова "пробирка" и "чашка", иначе пришлось бы возиться намного дольше. А времени оставалось в обрез.
Из последних сил Кренг диктовал роботу, что и в каких пропорциях смешивать. Ингредиенты постепенно превращались в питательный раствор.

- Теперь ищи шприц!

Кренг обеспокоенно следил за работой Омеги. Если тот не отыщет шприц, все усилия напрасны. Выпить раствор из чашки равносильно самоубийству. Если Омега сумеет сделать внутривенную инъекцию – есть хоть какой-то шанс. Кренг должен выиграть гонку со временем. Он обязан выжить.

Веки устало смыкались. С усилием разлепляя их, Кренг наблюдал за роботом. Командовать уже не хватало сил. Глаза заволакивал туман. Изгнанника пронзила жуткая догадка. Он утратил способность говорить!

- Только не сейчас!

Кренгу показалось, что он завопил в полный голос, но на самом деле ему удалось издать лишь неразборчивое шипение.
Шприц! Хвала небесам! Разворошив очередную груду осколков, Омега с усилием выпрямился и продемонстрировал повелителю вожделенный пластмассовый цилиндр. Но это и всё. Робот так и застыл, не сделав к повелителю даже шага.

- Дай мне шприц! Дай! Дай! Дай! – увещевал мозг. - Да-а-ай… Умоляю…

Слова, бившиеся в сознании изгнанника, на самом деле были лишь неразборчивым хрипом. Кренг, надеясь на чудо, продолжал свои мольбы.

Бесполезно. Робот не слушался больше, превратился в безмозглого истукана. Он не понимал нечленораздельных звуков. Уже не соображая, что делает, Кренг пополз к краю стола, не переставая хрипеть. Тьма, откуда нет возврата, неумолимо сковывала, и пришелец, жалкий, не чувствующий уже практически ничего, в последний раз двинул щупальцами – и полетел со стола прямо на пол. Резкая боль, яркая вспышка перед глазами – и небытие поглотило его.

***

Очнулся он тоже от боли. Владелец Технодрома так и пребывал на холодном металлическом полу. В крови его наряду с эритроцитами плавали молекулы питательного раствора, о чём свидетельствовало покалывание в области темени и пустой шприц с тускло поблёскивающей иглой. Кто-то, в последний момент пробравшись в лабораторию, вколол спасительное вещество. Потому-то Кренг и пришёл в себя.

Спаситель также находился неподалёку. Огромное мускулистое тело распростёрлось на полу. Кренг, знакомый немного с населением соседних миров, знал, что существо является человеком. Выглядел он даже привычно. Многие в измерении Икс мало чем отличались внешне от землян. Человек лежал на спине, свернув на бок голову, обратив лицо прямо к Кренгу. Мозг понял, что незнакомец, сделав ему инъекцию, устроился рядом и смотрел на него, пока сам не лишился сознания. А теперь Кренг с удивлением рассматривал своего спасителя. Лицо как лицо, можно даже счесть его красивым, хотя вообще-то бывший тиран почитал за красавцев лишь представителей своего вида. Но в мире людей такие тонкие черты, несомненно, считались привлекательными. Неестественная бледность не могла скрыть жёлтого оттенка кожи незнакомца. Таких Кренгу прежде не доводилось видеть. Ах, да, люди же делятся на расы. Этот, судя по коже и разрезу глаз – представитель азиатов. Великолепно тренированное тело – такое теперь беспомощное.

Незнакомец был ранен, а, может, уже и мёртв. Кренг с сомнением осмотрел испачканный кровью пол, грязную, рваную и кое-где обгоревшую одежду человека, правое бедро и левое плечо, перемотанные промокшими тряпками. Вероятно, имеются и внутренние повреждения. В таком состоянии пришедший не опасен. Можно подобраться поближе и рассмотреть его как следует. Опираясь на щупальца, Кренг подполз к человеку и тут увидел то, что не разглядел с самого начала. Всю грудь незнакомца пересекал страшный порез, и ткань туники пристала к краям раны. Голова тоже повреждена, судя по слипшимся волосам.

Да, таким, перепачканным кровью и копотью, насквозь пропахшим бедой, явился на Технодром Шреддер. Или Ороку Саки – тогда человек ещё называл себя настоящим именем. Пришёл случайно, а остался навсегда.

Странным казалось, что человек с такими повреждениями смог дойти сюда и сделать то, что сделал. Кренг провёл щупальцем по плечу незнакомца и вздрогнул, почувствовав тепло. Он считал людей слабыми изнеженными существами. По его мнению человек с такими травмами вообще не должен был жить! А этот жил.

Бросить незнакомца после того, как тот спас ему жизнь, показалось имеющему смутные понятия о благородстве тирану неправильным. Услуга за услугу. Если землянин выживет, можно привлечь его в качестве союзника. Человек должен прекрасно знать жизнь планеты, куда судьба забросила Технодром, и с радостью согласится помогать в её завоевании. Тут уж Кренг не сомневался. Он чувствовал родственную душу.

Но оправится ли человек? С такими ранами? Ведь в нём, наверное, почти совсем не осталось крови? Чем лечить больного и какая вообще ему требуется помощь? А что люди едят? Много вопросов и ни на один не найти ответа. Может, лучше не связываться и приказать Омеге вытащить раненого за пределы Технодрома, пока тот не совсем ещё умер?

Человек едва слышно застонал. Губы его разомкнулись и Кренг услышал незнакомое слово.

- Юки… онэгаи, - бормотал незнакомец. - Юки… онэгаи симас…*

Мозг сжал щупальцами виски и зажмурился. Человек способен выжить. Несправедливо лишать его шанса. Лиловые глаза расширились до предела. Кренг принял решение.

- Чего уставился?! – прикрикнул он вновь обретённым голосом на замершего робота. - Подними его на стол!

* Снег... прошу ... Снег... прошу вас... (яп.)

Часть третья

***
Как ни крути – японец тогда спас его. Кренг, в свою очередь, тоже многое сделал для человека. Первым делом пришелец с помощью робота снял с бессознательного японца грязные лохмотья, ещё недавно бывшие одеждой, промыл и обработал раны, израсходовав на это дело кучу медикаментов, между прочим, ценных и необходимых ему самому. На поверку раны оказались не такими уж страшными, за исключением изувеченной груди – неизвестно, как насчёт людей, но сам Кренг, получи такие в бытность ящером, счёл бы их жалкими царапинами. Впрочем, у людей такая тонкая кожа и они так чувствительны к потере крови… Шрамы останутся, но это, в сущности, уже пустяки. Человек явно появился на свет под счастливой звездой.

После инъекции стимулятора изгнанный завоеватель, можно сказать, родился заново и мог протянуть ещё достаточно. Но подходят ли вещества из измерения Икс для организма землянина? Кренг понимал, что человек, очнувшись, также не сможет долго оставаться без пищи, но что-то смутно подсказывало ему – одним питательным раствором тут не обойдёшься. Да и ему вскоре придётся приспосабливаться к земной еде – нельзя же вечно терзать нежную мозговую ткань уколами. Так ничего и не надумав, говорящий мозг решил пустить дело на самотёк: придя в себя, человек сам скажет, что ему нужно, а там уж они сообща подумают, как быть дальше. Самому ему пока хватит питательного раствора. Лишь бы робот ещё поработал. И пусть человек скорее поправляется.

Кренг потерял счёт времени, не знал, день сейчас на Земле или ночь. Часы неумолимо шли, а человек всё не приходил в себя. Владелец Технодрома распорядился перенести гостя в одну из комнат жилого отсека, и там заштопанный и перебинтованный землянин лежал на полу, укрытый одеялом, а живой мозг сидел рядом, держа наготове шприц и чашку с раствором. Окончательно разрядившийся Омега замер в углу. Аварийное освещение, агонизируя, то заливало неподвижные фигуры неожиданно ярким светом, то погружало их во тьму. Кренг почти физически ощущал движение минут. Человек всё не приходил в себя, но и не умирал. Выходец из измерения Икс мало знал о людях. Сколько ещё землянин будет так лежать? Впал он в анабиоз или просто спит? Очнётся ли до того, как откажет освещение? Как долго может обходиться без пищи и воды?

Несколько раз Кренг порывался вколоть тяжело дышавшему больному питательный раствор, но всякий раз останавливался, опасаясь последствий. То, что вернуло инопланетянина к жизни, могло окончательно добить землянина. А ещё… Кренг с ненавистью посмотрел на свои щупальца. Как такими неуклюжими отростками нажать на поршень? Да он никогда, никогда не научит их тонкой работе! Руки каменных солдат и то проворнее! Даже Омега, обладавший более-менее ловкими металлическими конечностями – и тот покинул его! Всё, решительно всё настроено против несчастного изгнанника! Враждебная планета возжелала погубить его. А если и землянин, последняя надежда, умрёт – как быть тогда?

Свергнутый тиран отшвырнул бесполезный шприц и жалобно заскулил. Он мог рыдать сколько угодно, дав выход беспросветному отчаянию. Никто не услышит его жалобы. Мир отвернулся от него. На всей титановой крепости с сотнями комнат и отсеков не было ни единой живой души, кроме склизкого пришельца и балансирующего между жизнью и смертью человека. Гнетущую тишину нарушали стенания Кренга, тяжёлое дыхание раненого, да шелест ветра, затерявшегося в бесконечных коридорах Технодрома. Кренгу казалось, что и на всей Земле остались они одни – он и раненый.

Неизвестно, сколько прошло времени. Поглощённый собственными переживаниями, Кренг пропустил момент, когда человек на полу тяжело заворочался, закашлял и открыл, наконец, глаза.

- Конничива!* – вымученно улыбнулся незнакомец, совершенно не удивившись представившейся его взору картине, как будто говорящие мозги были для него таким привычным зрелищем, что не стоило и удивляться. - Оу гэнки дэс-ка?**

Кренг оборвал вой и уставился на человека. Очухался наконец! А нервишки у него крепкие, что радует, вот только язык, которым он изъясняется, непонятен. Плохо, если они не смогут разговаривать на одном наречии.

- Английский, - с надеждой пискнул мозг. - Ты говоришь по-английски?

- Нани?*** А-а… что? Английский? Да, я говорю по-английски, - с усилием прошептал гость, жмурясь на лампу. Произносить слова ему было тяжело и больно. - А ты оказался живучим. Надо же…

- Ты тоже, - парировал инопланетянин. - Можешь звать меня Кренг.

- Как скажешь… - прошептал человек, думая о своём.

Со стороны ситуация выглядела абсурдно. Ну ладно японец, но инопланетный мозг, знающий английский – это что-то новенькое. Два полуживых существа в титановой крепости общаются на чужом обоим языке и относятся к этому вполне спокойно. Разобраться, так и встреча их сама по себе абсурдна.

- Тебя зовут Юки? – поинтересовался мозг. Надо же как-то обращаться к новому компаньону! Юки звучит не так уж и плохо.

- С чего ты взял? – вдруг нахмурился человек.

- Ты повторял это слово, пока лежал без сознания, - объяснил мозг.

- Мало ли что я бормотал в бреду! – процедил человек сквозь зубы. - Ватаси ва…**** то есть, я хотел сказать… меня зовут… вернее, звали Саки. Ороку Саки.

- Саки? Чудненько! – пропел мозг, потирая щупальца, - Э-э… а почему "звали"?

Человек наморщился и, застонав, отвернул от собеседника перебинтованную голову. Пришелец понял всё. Саки такой же изгнанник, как и сам он, пережил нечто страшное, о чём до поры до времени нельзя расспрашивать, и хочет забыть своё имя, чтобы потом вернуться в новом облике, с новым прозвищем и жестоко мстить избившим его. Такое Кренг одобрял.

Мозг подполз к человеку поближе. Они едва начали беседу, не успели добраться до самого главного, а разговаривать, отвернувшись друг от друга, крайне неудобно. Пришелец заглянул Саки в лицо. Побледневший человек болезненно содрогался, тяжело дышал, то и дело судорожно сглатывая, а из-под закрытых век его неожиданно выскользнули две прозрачные капли и скатились по впалым щекам, оставив за собой влажные дорожки. Сам не понимая, зачем, Кренг невесомым движением стёр с кожи человека проложенный нечаянной слезой след.

- Этого никогда не было. Забудь, - зло захрипел человек, не открывая глаз. - Ороку Саки тебе не жалкий сопляк.

- И ты забудь, - внушительно произнёс пришелец, застыдившийся своего поступка. - Лорд Кренг тебе не сентиментальный неженка.

Ничего не было! Безмолвный робот и моргающая лампа тому свидетели.

- Договорились! – хрипло хохотнул человек.

Кренг не собирался разбавлять сентиментальностью зарождающееся деловое партнёрство. Незачем привязываться к землянину. Неизвестно ещё, как сложатся их отношения.

- Как я успел установить, Технодром, - Кренг обвёл щупальцами помещение, - оказался на планете Земля…

Свет без предупреждения погас.

- В катакомбах города Нью-Йорк, если точнее, - перебил из темноты Саки.

- Да, так вот… Моему появлению здесь предшествовала череда несчастий. Не вдаваясь в подробности – меня лишили тела и закинули на вашу отсталую планетку. Но отчаиваться рано. Я собираюсь вернуть своё тело и восстановить разрушенное оборудование Технодрома, чтобы затем захватить верховную власть на Земле, а потом и в родном измерении. С твоей помощью, Саки!

Свет зажёгся как раз в тот момент, когда завоеватель развёл щупальца в стороны. Получилось весьма торжественно.

Окончив тираду, говорящий мозг замер в ожидании. Человек просто обязан вдохновиться предложенным ему планом. Но мог и сказать что-нибудь вроде: "Пардон, такая затея не по мне. Спасибо за помощь, но я лучше пойду". А то ещё и сообщит в межгалактическую полицию – есть же, небось, и у них организация, занимающаяся ловлей космических агрессоров. Словом, в данный момент грозный завоеватель целиком зависел от решения Ороку Саки.

Человек молчал. В наступившей тишине слышно было его частое мучительное дыхание. Мускулистая рука выпросталась из-под одеяла, смуглые пальцы барабанили по полу. Человек натужно размышлял. Комната перед его глазами качалась, слова пришельца доходили будто из иного мира и тяжело было так сразу подобрать достойный ответ. Кренгу показалось, что прошли часы, когда землянин заговорил, делая паузы между словами:

- Ты открылся мне… Я это ценю. В ответ… расскажу о себе и я, - человек сглотнул, помолчал немного и продолжил. - Я синоби, мастер-ниндзя из Японии. Причины, по которым я покинул родину, касаются только меня. Я был…

Человек запнулся, захрипел, словно ему не хватало воздуха. Рассказ давался с трудом. Кренг терпеливо ждал, слушая монотонный стук пальцев по полу. Переведя дыхание, Саки вновь заговорил:

- Я возглавлял преступную организацию, так будет понятнее. На нашу штаб-квартиру… вероломно напала конкури… аррх… конкурирующая банда. Силы были неравны… Я один уцелел. Решив, что я уже… уже умер, они… бросили меня и подожгли здание.

Кренг открыл зубастый рот от удивления. Всё, что рассказывал японец, было ему внове. Вон оно как! Он-то считал людишек плаксивыми неженками, а они, оказывается, так же жестоки друг к другу, как и сородичи-ящеры в измерении Икс. Землянам не чужды кровавые разборки.

- Я вовремя выбрался из горящего дома и скрылся в канализации. Блуждая по подземельям, случайно набрёл на твою крепость, - собравшись с силами, досказывал Саки. - Нашёл в ней тебя, увидел, как тебе плохо и сделал укол того раствора из чашки. Если что не так – извини. Я слабо представляю, как делать инъекции мозгам.

- Постой-постой, на Технодроме общим счётом девятьсот семьдесят две комнаты! – округлил глаза Кренг. - Как ты умудрился отыскать меня? Услышал мой крик?

- Если ты своё жалкое сипение называешь криком – то нет, - улыбнулся человек.

- Тогда как?

- Я не могу объяснить. Просто почувствовал.

- Понятно.

Лампа заморгала часто-часто, будто диктовала неведомое слово на световом языке. Кренг умоляюще глянул на светильник. Не смей вырубаться, не вздумай! Лампа решила ещё немного побаловать обретших друг друга компаньонов.

- Так как же, Саки, - нарушил обоюдное молчание пришелец. - Ты принимаешь моё предложение?

- Мой клан уничтожен. Мне некуда идти. А ты… ты спас мне жизнь. Такое не забывается. Как же мне ответить тебе отказом?

Голос человека звучал до странности глухо. Кренг лишь спустя годы понял, что Шреддер таким образом поклялся в верности ему. А тогда он не оценил поступок японца. Просто заключил с ним договор. Человек поможет с ремонтом Технодрома и завоеванием мира, а он уж найдёт способ его отблагодарить. Скорее всего высадит на каком-нибудь заброшенном астероиде. Все прежние компаньоны обладали силой и смекалкой, но всё же были достаточно наивны, чтобы считать, будто верховный повелитель Кренг поделится с ними властью.

* Здравствуй (яп.)
** Как дела? (яп.)
*** Что? (яп.)
**** Меня зовут...(яп.)

Часть четвёртая

***

Вороны взметнутся, и в приступе боли почудится вновь,
Как был ты волчонком, который кусаться еще не умел.
Кошка Сашка. Стая.

Шреддер тоже верил ему. Он оказался единственным, чьё доверие пока не было обмануто. Кренг часто устраивал компаньону различные пакости: мог, например, открыть портал над грязной лужей или "забывал" один из компонентов, диктуя Саки рецепт очередной смеси реагентов. По сравнению с тем, чем тиран удостоил предшественников японца, такие проказы считались детскими шалостями, на которые, по мнению Кренга, не стоило даже и обижаться. Шреддер также не оставался в долгу, отпуская в адрес компаньона злые шуточки. Не раз – и в лицо и за глаза – сообщники обещали извести друг друга, но месяцы складывались в года – а они всё ссорились, но не пытались расстаться.


Вынырнув из бездны воспоминаний, как из проруби, верховный тиран, по совместительству его величество лорд Кренг вновь уставился на тёмные пятна. Надо приказать убрать здесь. Теперь он может позволить себе расслабиться, взвалив грязную работу на подчинённых, а когда-то приходилось не только руководить, но и не гнушаться никаким чёрным делом. Да, были страшные времена…

Кренг усадил механическое тело в кресло возле пульта управления и вновь нырнул в омут воспоминаний.
Холодный пол, игра света и тени… Новый компаньон снова отключился, натужно дышит, хрипит и мечется во сне. А Кренг не знает, что делать. Если больной сорвёт повязки, он не сумеет поправить. Когда погаснет свет, ни он, ни Саки не доползут до аккумуляторов.

- Онэгаи симас, сенсей!* Ямэтэ!** – жалобно взвыл вдруг Саки. - Итээ!***

Он уже достаточно взрослый, ему целых шесть лет. Саки знает, что кричать и плакать нельзя. Но как тут удержаться от слёз, когда страшный человек, которого нужно звать сенсеем, выкручивает тебе суставы, добиваясь их подвижности? Кажется, искры из глаз сыплются.

- О, пожалуйста, сенсей, не надо! Мне больно! Боольно!

- Терпи, Саки-тян! Всех учили так!

Саки плевать на всех. Он уже не хочет быть ниндзя. Сейчас противный мучитель вывернет ему руку и оставит калекой!

Так больно, что невозможно дышать.

- Проснись, Саки, проснись! Триста двенадцатая комната! Ты слышишь меня?!

- Ааарх… Что? – не сообразил японец.

- В триста двенадцатой комнате в тайнике спрятана пара аккумуляторов, - спокойно пояснил лиловоглазый мозг, растягивая в улыбке зубастый рот. - Если сможешь достать их и подключить к резервному генератору – мы спасены!

Легко сказать – достать! Трудно лежать, тяжело идти. Голова кружится, грудь саднит, раны горят. Значит, боль не приснилась. Нужно сесть – так легче.

- Давай, соберись, Саки, мне не дойти одному!

- Я не могу… Кренг…

- Если мы не достанем аккумуляторы до того, как откажет аварийное освещение – мы пропали!

- Мы… уже… пропали…

Говорящий мозг пришёл в отчаяние. Человеку стало хуже. Он ещё сильнее хрипит и кашляет. Сейчас погаснет свет. Что они будут делать в кромешной тьме без верного робота? Это – смерть. Кренг почувствовал её холодное дыхание. Даже в тот момент, когда он пытался открыть несуществующие глаза, он не испытывал такого липкого, безотчётного страха. Нет, нет, сдаваться нельзя. Они с Ороку Саки уже однажды победили смерть. Смогут выиграть у неё и теперь. Должен быть выход. Он совсем рядом, просто нужно поискать как следует.

Обшарив глазами комнату, Кренг увидел на полу брошенный им же шприц. Вот оно! Нужно сделать человеку инъекцию. Была не была. Или компаньон окончательно умрёт, или обретёт достаточно сил, чтобы дотащиться до аккумуляторов.

Подобрав шприц, Кренг подполз к бессильно скорчившемуся у стены человеку и объяснил тому свой замысел.

- Это то же самое… арх… кхррм… вещество, что я… вколол тебе? – спросил человек.

- Именно, Саки. Действуй. У тебя только один шанс.

Мозг пододвинул к человеку чашку с раствором. Саки дотянулся, дрожащей от слабости рукой подхватил чашку и недоверчиво принюхался к её содержимому.

- Почём я знаю, что ты тут намешал? Я не… аркх… не отправлюсь к праотцам… от такого укола?

- Ты и так чуть к ним не отправился. У тебя нет выбора, – осклабился Кренг.

- Шприц хоть стерильный? - прищурился человек. - Я, знаешь ли, не стремлюсь... получить заражение крови.

- Обижаешь, Саки, - обиженно проскулил мозг. Внутренне он восторжествовал. Человек позволил уговорить себя. Значит, гибель откладывалась.

- Ладно, давай сюда свою отраву, - буркнул японец, протягивая неповреждённую руку. - Помоги перетянуть вену. Аркх… К'со!**** Есть чем протереть кожу?

- Саааки!

Дальше всё спуталось. Общими усилиями они вкололи землянину созданное по рецепту Кренга питательное вещество. Содрогаясь, ждали результата. Саки бился в ознобе и страшно рычал. Так… Потом ему стало лучше и он смог подняться, держась за стену. Переживал из-за отсутствия одежды, и Кренг клятвенно обещал вернуть грязные лохмотья, в которых человек явился на Технодром. Пришелец требовал, чтобы человек нёс его на руках, Саки брезгливо посматривал на слизистое тельце и отказывался, справедливо замечая, что и так с трудом держится. Потом они смастерили из одеяла волокушу и потащились к тайнику, то и дело отдыхая. Потом всё-таки погас свет и чернильную тьму пронзили голоса, взвывшие в унисон.

Кренг слабо помнил, каким образом они всё-таки добрались до тайника. Видимо, тьма подстегнула их. Помогло зрение ниндзя, позволявшее ориентироваться во тьме. Как у них получилось достать и подключить аккумуляторы? Что ими руководило? Безумное желание жить? Страх перед смертью, ставшей во тьме ещё ближе?

Кренг и Шреддер могли поклясться, что повторить такой подвиг ни за что не смогли бы.

Когда всё кончилось, они просто упали и заснули как убитые долгим тяжёлым сном.

* Прошу вас, учитель (сенсей) (яп.)
** Перестаньте (яп.)
*** Больно! (яп.)
**** Чёрт (яп.) Цензурная версия

Части 5 - 8

запись создана: 26.01.2013 в 16:51

@музыка: Salvatore Adamo - Tombe La Neige

@настроение: грустное

@темы: фанфик, Кренг, Шреддер

---

Снег в измерении Икс

Часть пятая

***

Как они выжили тогда? Неведомо. Видимо, очень уж хотели жить.

Кренг, прикрыв глаза щупальцами, закричал от отчаяния. Зачем он вспомнил такое?! Почему бы не припомнить, как человек, поправившись, постепенно захватил власть на Технодроме, отодвинув истинного хозяина в сторону? Да, жизнь в титановой крепости закипела, но многим изгнанному повелителю пришлось пожертвовать. Человек в плане познаний оказался величайшим сокровищем, говорящему мозгу почти не пришлось учить его. Но тем быстрее предприимчивый японец прибрал к рукам Технодром.

Постепенно чувство единения истёрлось, исчезло. Участились ссоры. Каждый претендовал на власть. Поставив на поток производство роботов, проклятый ниндзя возжелал компенсировать с их помощью утрату клана. Кренгу пришлось смириться с тем, что солдаты отныне носили фиолетово-чёрные тряпки, звавшиеся униформой клана Фут.

Сам предводитель где-то раздобыл себе, помимо одежды, самурайские доспехи и объявил, что отныне его следует звать Шреддером. Кренг не возражал: Шреддер так Шреддер, только работай.

- А там уж я найду способ укротить тебя, мерзкий человечишка! – злорадно шипел слизистый комочек.

Человек время от времени исчезал. Кренг не спрашивал – куда. Восстановление Технодрома шло полным ходом, футовая армия приумножалась, потеряв, правда, в качестве, велись эксперименты с новым веществом – мутагеном. Но самое главное – почти готов был портал в измерение Икс, где ожидало каменное войско и прорва оружия.

Оставалось заставить Шреддера собрать новое тело. Он не мог завоёвывать родное измерение в образе мозга с ртом и глазами. Ни перед одним компаньоном Кренг не унижался. Землянин, ничтожнейшее существо, вынудил его снизойти до упрашиваний. Говорящий мозг злобно ворчал и выжидал своего часа.

Найдя англо-японский словарь, Кренг установил, что таинственное слово "юки" означает просто "снег". Повелитель не интересовался, для чего человеку понадобился снег в критический момент его жизни. Может, человек и сам не помнил. Если и помнил – не ответил бы всё равно. Шреддер был поглощён местью. Он без устали рыскал по канализации, выслеживая некоего Хамато Йоши. О, знай Кренг, чем та месть обернётся, он ни за что не позволил бы человеку взять ту злосчастную канистру с мутагеном!

В измерение Икс компаньоны в итоге вернулись. Но не так, как мечталось. Один плюс – там Кренг всё же смог подчинить себе Шреддера. Не сразу, конечно. Японец до последнего отказывался подчиняться приказам истинного властелина Технодрома. Но постепенно Кренгу удалось сломить его упрямство. Помог противоречивый характер японца. В человеке проснулась неожиданная сентиментальность. Он затосковал по Земле, которую, казалось, ненавидел всем сердцем. Тиран воспользовался его тоской. Только он распоряжался телепортом и мог, когда хотел, вернуть землянина домой. Саки преступил свою гордость и униженно умолял Кренга отпустить его обратно. На Землю. Кренг ликовал. Он едва не приказал компаньону встать перед ним на колени, но опасался окончательно сломить японца. В покорности должна присутствовать мера.

Человек признал его главенство. Кренг позволил ему уйти, зная, что Саки никуда не денется и придёт обратно. И он действительно всякий раз возвращался. Повелитель не знал толком, привлекает ли Шреддера Технодром, который он всё ещё надеялся вернуть. Или же человек не хотел терять выгодного союзника. Возможно, и то, и другое. Кренг никогда не подозревал человека в особой привязанности к нему лично. Японец признавал в говорящем мозге хозяина, в то же время давая понять, что подчиняется лишь постольку-поскольку.

Он давно уже мог просто устранить надоедливого компаньона. Кренг искоса поглядывал на острые клинки, устрашающе сверкавшие на доспехах Шреддера. Один взмах, и можно прощаться с жизнью. Кренг содрогался, представляя, как безжалостная холодная сталь пронзает его насквозь, слышал злорадный хохот человека. В своём неуклюжем андроиде мозгообразный пришелец абсолютно беспомощен. Однако Шреддер до сих пор не покушался на его драгоценную жизнь. Даже попытки не предпринял. А ведь Кренг уже столько раз испытывал на прочность его терпение! Любого другого злопамятный японец уничтожил бы, не испытывая угрызений совести. Но Шреддер до сих пор по-своему предан ему. Почему?

Они давно знакомы, многое пережили, видели слабость друг друга. И всё же Кренг не может ответить на два таких простых вопроса: почему Шреддер, знающий, какая участь постигла Дракуза и Шреку, всё ещё верен ему и почему сам он верен Шреддеру, столько раз его подводившему.

***

Говорящий мозг недовольно забурчал. Пора закрывать вечер воспоминаний. Он и так достаточно разбередил себе душу. Он же что-то собирался сделать? Ах, да, убрать кровавые следы.

Андроид пухлыми пальцами прихватил колокольчик и затрезвонил. Кренг сберегал остатки энергии передвижной крепости, экономя на всём. Ничего, у мутантов тонкий слух. Услышат и колокольчик.

- Вызывал, Кренг? – прогнусавил Рокстеди, ввалиаясь в командную рубку. Верный приятель, похрюкивая, пробирался следом. Вот как: мерзкие мутанты слушаются его, но не испытывают ни капли благоговейного страха. Разве так полагается подходить к повелителю? Перед Шреддером они бы так развязно не стояли. Какое-то уважение он им внушает, что ли?

- Конечно, вызывал, остолопы! – взвизгнул пришелец, в ярости брызгая слюной. - Где вас носило?

Вообще-то мутанты явились на зов моментально, но спорить с повелителем не имело смысла. Начальник всегда прав, как говорится.

- Так это… что прикажешь? – хоркнул Бибоп.

- Приберите здесь!

Мутантам не потребовалось повторять дважды. Взяв по швабре, они с усердием принялись драить пол. Кренг думал, что они и внимания не обратят на кровь, но нет. Носорог, заметив пятна, вздрогнул и тяжело вздохнул. Бибоп, оторвавшись от работы, приподнял очки и вопросительно уставился на приятеля. Рокстеди кивком указал ему на запекшуюся кровь. Кабан погрустнел и хрюкнул – то ли "эх", то ли "ох".

- Эй, не отлынивай! – прикрикнул повелитель, грозя мутанту щупальцем.

Надо же, эти чурбаны переживают за босса! Получается, только он бесчувственный зверь? Вот, значит, как?

Покончив с уборкой, Бибоп и Рокстеди собрались было тихо удалиться. В комнате их ждала стопка непрочитанных комиксов и новая видеоигра. Честно говоря, играть и разбирать по складам реплики нарисованных героев им сейчас совсем не хотелось. Но в рубке, где царствовал огромный робот с мозгами в животе, атмосфера была не слишком приятной. Носорог и кабан прямо-таки в воздухе чувствовали беду. Лучше уж закрыться поскорее в комнате и пересидеть там. А завтра босс поведёт их на новое задание. Ведь завтра Шреддер поправится, верно?

- Что-о-о?! – воскликнул Кренг, вытаращив лиловые глаза.

Рокстеди испуганно прижал уши. Неужели его угораздило задать вопрос вслух?

- Откуда мне знать, болваны, когда поправится ваш босс? – завелся инопланетянин. - Если вам так интересно, так подите и спросите у него сами!

- Но мы и хотели… - обиженно загудел носорог.

- Да, мы хотели! – поддержал друга кабан.

- Что вы хотели, тупицы несчастные? – визгливо заорал потерявший терпение Кренг. Послушный андроид издал невнятное, но явно угрожающее ворчание и даже притопнул ногой.

Мутанты струхнули, но, пересилив себя, вытянулись перед повелителем по струнке. Лампа заморгала.

- Мы хотели навестить босса, узнать, как у него дела… - начал Рокстеди.

- А он... хру… заперся в своей комнате и… хрр… велел нам убраться, - досказал Бибоп.

Дело действительно приняло неприятный оборот. Шреддер никогда ещё себя так не вёл. Хотя… было один раз. Когда в очередной партии уничтоженных черепашками солдат оказался и Омега. Все солдаты-роботы носили имена, но нелепые фиолетовые маски делали их неотличимыми друг от друга. И всё же Шреддер безошибочно выделял из их массы Омегу, к нему одному и благоволил, считая всех остальных роботов не более чем безмозглым пушечным мясом. Первые солдаты могли хоть достойно сражаться и усваивать новые приёмы, но расширение производства с неизбежной экономией сказалось на электронных мозгах не лучшим образом. Всё, на что футовые солдаты оказались способны – жать на курок. Да к тому же сделались ужасно уязвимыми. Кренг не знал, как устранить сей недостаток.

Производство роботов не требовало особых затрат и, пока механические солдаты представляли хоть какую-то силу, компаньоны не собирались от них отказываться, с завидным упорством штампуя всё новых механических монстров.

Они, даже и в традиционном одеянии, не могли заменить Ороку Саки утраченный клан. Постепенно он и перестал ценить солдат. С Омегой дело обстояло иначе. Он был из первой партии, а, значит, умнее и сильнее остальных. Шреддер помнил, чем ему обязан. И вот Омеги не стало. Поберечь бы его, но в тот день на Технодроме ситуация сложилась напряжённая, на новую партию роботов ресурсов не осталось, а солдаты требовались срочно, пришлось отправить тех, что были.

Кренг и сам себе не мог простить гибель Омеги. Он старался не показывать виду, переживая горе внутри себя, выражая боль в яростной ругани. Шреддер перенёс утрату куда тяжелее. Люди имеют дурную привычку привязываться к живым существам и неодушевлённым вещам и страдать потом, лишившись обожаемого. Тогда человек так же понуро удалился в свою комнату, закрылся там и сидел сутки. Прислушиваясь у двери, Кренг различал сдавленное всхлипывание и проклятья. Оправившись, японец вышел из комнаты таким же, как всегда. Может, только огонёк ненависти в его чёрных раскосых глазах запылал сильнее прежнего.

Теперь человек ничего не потерял. Провалил, как обычно, задание. Получил рану… Но разве из-за неё одной он скрылся ото всех?

- Говорите, бездельники, как там у вас вышло с черепахами, - приказал говорящий мозг, заставив андроид расхаживать взад-вперёд перед подчинёнными.

Судя по сбивчивому рассказу мутантов, прерываемому междометиями и хрюканьем, сначала всё шло как обычно. Злодеи уже приготовились тащить похищенные батареи на Технодром, когда неожиданно, высадив дверь хорошим пинком, явились черепахи. Как водится, завязался бой. Шреддеру, как наиболее опасному, досталось целых два противника – в красных и синих повязках.



- Рафаэль и Леонардо, - уточнил Кренг.

- Ага, - кивнул Рокстеди, - и они… они…

- Ну, не замолкай, бестолочь, говори, что они сделали! – взревел повелитель во всю силу своих рудиментарных лёгких.

Лампа вновь моргнула – то ли от крика, то ли напоминала, что пора бы её и зарядить. Андроид глухо затопал плохо гнущимися ногами. Кренгу казалось, будто бездна разверзлась перед его глазами. Что они сделали? Что? Что-о?!

- Они ударили босса… хру… каждый, - сбиваясь, заговорил оробевший Бибоп. - Леонардо – мечом по руке, а второй… хрру… Рафаэль ткнул своей вилкой… я не видел, куда…

- А босс сразу стал белый - белый и приказал нам отступать, - дополнил носорог. Кренг, к своему удивлению, уловил в голосе мутанта неподдельное сочувствие.

- А ещё раньше, до схватки с черепахами, поведение босса не показалось вам странным? – поинтересовался говорящий мозг. Он должен выяснить всё до конца.

- Чего? – не поняли мутанты.

- Ну… говорил он что-нибудь? Припомните хорошенько, остолопы!

Рокстеди задумчиво почесал за ухом. В его массивной голове со скрипом ворочались мысли. Говорил ли босс странные вещи? Пожалуй, что и говорил. Да, определённо.

- Нууу… эмм… Он говорил про снег, Кренг, - изрёк, наконец, носорог.

- Какой ещё снег? – заверещал склизкий повелитель, становясь фиолетовым от ярости.

Мутанты предпринимали бесполезные попытки спрятаться друг за друга. Так, толкаясь, отступая от размахавшегося руками робота, они уткнулись в титановую стену и с тоской посматривали на выход, оказавшийся некстати весьма далеко.

- О каком снеге он вспоминал, тупицы?! Говорите, пока я не приказал отправить вас на рудники!

Как можно вспоминать, когда на тебя так орут? Мысли и без того путаются и ускользают. Снег, снег. Да, Шреддер что-то такое упоминал. Сейчас припомнится, только ухватить бы непослушную мысль за хвост.

- Когда мы таскали батареи, хру, босс ворчал, что в измерении Икс нет снега, - захрюкал Бибоп, дёргая кольцо в носу, - и на Земле его как назло тоже нет.

- В это время года нет, - поправил Рокстеди. - Я ещё напомнил боссу, что сейчас лето, а он огрызнулся, меня, дескать, не спрашивали.

- Ладно, ступайте, - отмахнулся Кренг.

Облегчённо вздохнув, мутанты удалились, слегка повздорив в дверях. Ушли к своим комиксам и видеоиграм. А, может, сегодня они не будут читать и играть, а лягут на койки, каждый по своему переживая за босса, всегда такого строгого, скорого на расправу, но которого почему-то не получалось возненавидеть. Да много ли понимают мутанты? Мыслей-то в их головах, небось, пара штук и те куцые? Они уже почти забыли самое важное.

А он, Кренг, должен крепко подумать. Человек говорил о снеге. Зачем, спрашивается, сдались ему холодные осадки? Что верно, то верно, на Земле, по крайней мере в той её части, где открылся портал, снега сейчас нет. В измерении Икс его и вовсе никогда не бывало. Здесь есть только кроваво-красное небо, из которого льются нудные дожди. Как при таком раскладе не стосковаться по родине? Тут Кренг ещё понимал Шреддера. Но зачем человеку снег? Тогда, в их первую встречу, он просил, и сейчас тоже. По мнению Кренга, японец должен ненавидеть снег. Ещё в детстве маленького ниндзя заставляли сидеть в сугробе и растапливать своим телом лёд на реке, тренируя волю. А однажды сам Кренг устроил компаньону заморозку в Альпах, в наказание за провал затянув с открытием портала. Шреддер вернулся тогда чуть жив и клял помощников-мутантов, надоедливых рептилий и даже Кренга на чём свет стоит.
Говорящий мозг познакомился со снегом на Земле. Холодное, неприятное вещество. Как можно по нему соскучиться?

Следует спросить самого Шреддера. Правда, он закрылся у себя в комнате, но перед повелителем не посмеет держать дверь запертой. Тогда он всё и узнает – тяжело ли человек ранен, какая его снедает тоска и почему компаньон всё ещё предан.

Сейчас Кренг особенно остро ощутил, что, пожалуй, скучал бы, уйди Шреддер навсегда.

***

Больно, очень больно. Но не от ран. Душу грызёт, разрывает кривыми когтями звериная тоска. Много дней она нагнеталась, постепенно отодвигая мысли о захвате Земли и о мести на второй план. И вот сегодня проклятый Рафаэль ударил его саем в живот, отчего вся скопившаяся в сердце тоска истекла, как прорвавшийся нарыв.

Японец лёг на живот и жалобно застонал. Все мужчины остаются немного детьми. Злодеи не исключение. Шреддер жаждал сострадания. А тот, кого он поджидал, напряжённо вслушиваясь в тишину, не явился. Теперь ничьё сочувствие ему уже не нужно.

- Я не могу, не хочу так больше, - всхлипывал японец сквозь мучительно стиснутые зубы.

Он умрёт, нет сомнений. Не от ран. Просто так, от лютой тоски.

Черепашка и сам испугался, когда ударил его. Ещё не привык, глупец. Все они наивные дети. Получили смертоносное оружие и думают в игрушки им играть. Ну и пусть теперь. Он забился, как раненый зверь, в своё логово и спокойно ждёт исхода. Крови больше нет, она вся излилась внутрь. Так оно и лучше. Ему всё теперь безразлично.

Он жизнь отдал за поганого розового слизняка, а тот даже состоянием его не поинтересовался. Не пришёл… А ведь ближе Шреддера у Кренга и на свете-то никого нет.

Тьма накатывает, унося за собой. Смерть это или всего лишь сон?

Падает снег, первый в году, окрашивая в белое замёрзшую землю и уснувшие деревья в родительском саду. Ороку Саки снова маленький. Он радуется снегу, как празднику. На душе светло и радостно. Можно ловить снежинки и наблюдать, как они тают на руке. Можно поваляться на земле, пока мать не увидела и не загнала в дом.

- Юки!

Со снегом всегда ассоциировалось всё самое приятное и чистое. Все грёзы и помыслы. В самые трудные минуты стоило подумать о снеге – и становилось легче. Прохладные снежинки могли потушить жар, утишить любую боль.

А в измерении Икс начался сезон дождей. По красному небу важно ползут лиловые тучи и сеют без перерыва тёплые прозрачные струи. Здесь душно и всё пропахло горем и войной. В этом есть и частица вины Саки. Измерение Икс неласково встретило чужака. Шреддер задыхался в его атмосфере и рвался домой. Он чувствовал в себе неладное. Все неудачи последних лет лежали на сердце тяжким грузом. Он завладел кланом, покинул Родину, пережил смерть, боролся, не щадя себя. И всё зачем? Чтобы застрять на неведомом астероиде в чужом мире, где даже небо негостеприимного цвета?

Увидеть Японию… Дом, где родился… Саки ещё привязан к нему. Снег мог бы облегчить терзания Шреддера, но и на Земле его не было.

Удары черепашек оказались последней каплей. Японец, превозмогая боль, вернулся на Технодром, хотя душой стремился остаться на Земле. Он действительно сожалел о невыполненном задании. Кренг накричал на него, устроил разнос при подчинённых. А человек держался из последних сил, надеясь, что премудрый компаньон обратит внимание на его состояние. Не обратил. И не пришёл.

А сам-то Шреддер пришёл бы на помощь Кренгу, случись с мозгляком беда? Шреддер – пришёл бы, как бывало не раз.

Стараясь не кричать, японец вертелся, суча ногами по полу. Шлем и доспехи валялись в стороне. Маску он сорвал, задыхаясь.

Боль и ненависть – два чувства, сопровождавшие жизнь Ороку Саки с самых ранних дней. Они владели им и сейчас.

- Проклинаю тебя, мерзкий слизняк, - рычал Шреддер. - Ороку Саки не товарищ тебе больше!

Часть шестая

***

Он был моим другом.
В кровавой неволе
другого найти я уже не смогу!
Арсений Несмелов. Баллада о даурском бароне.

- Проклинаю! Проклинаю! Прок…

Не договорив, японец скорчился, стиснув зубы, и надрывно застонал.

Он не может проклясть Кренга. Не имеет права.

Больно. Когда тебя убивают – очень страшно и больно. Один раз Саки удалось выжить, но сейчас он даже не стремится удержать в себе те крохи сил, что ещё остались. Он не хочет бороться.

Вот если бы пошёл снег… Возможно, он потушил бы жадный огонь, пожирающий нутро японца. Но снега нет, а есть тёмное беспамятство, где пахнет гарью и извиваются языки пламени, в котором недавно пережитое переплелось с происходящим сейчас, с тем, чего раненый ниндзя не может видеть, но смутно догадывается. Саки лежит на столе в разгромленной лаборатории, а спасённый пришелец колдует над его истерзанным телом. Откуда-то из темноты летят снежинки, принося надежду. Саки смутно понимает, что это – лишь кажется ему, на деле есть то, что он успел увидеть и запомнить, прежде чем потерять сознание. Но какая разница?

Внезапно туман пронзает ослепляющий луч и картинка меняется.

Один из бесчисленных залов Технодрома, посреди которого двое – крупный мозг со щупальцами и поджарый черноглазый человек.

- Ты примешь моё предложение, Саки? – вопрошает Кренг, жмуря лиловые глаза. - Хочешь завоевать мир?

- Осэва ни наримасита*, - усмехается человек, почтительно склоняясь перед розовым комочком. Формальности завершены. - Я принимаю твоё предложение.

Разве плохо быть властелином мира? Кренг протягивает щупальце, и крепкая мужская ладонь осторожно пожимает его.

- Аррх… Всего лишь сон…

Когда он успел задремать? Шреддер провёл рукой по шраму, пересекающему грудь. Страшное прошлое не желает оставлять его. Черепахи никогда не видели заклятого врага плачущим, корчащимся от боли. Он не доставил им такого удовольствия. Только Кренг, только он один видел и знал то, что не позволено более никому.

Где ты, Кренг?

Андроид потоптался в нерешительности у двери в комнату компаньона и тихонько постучал.

- Это ты, мозгляк? – послышался приглушённый голос Саки. - Уходи.

Говорящий мозг вскипел от возмущения. Шреддер гонит его? Да как он смеет?! В конце концов Кренг – единоличный властелин Технодрома и имеет право без спроса заходить в любое его помещение. А тут ещё униженно упрашивает мерзкого человечишку и получает от ворот поворот.

- Не глупи, Саки. Открой дверь, или я выбью её.

Кренг редко называл компаньона настоящим именем. В основном в исключительных ситуациях. Сейчас сложилась как раз такая. Шреддер не отвечал. Кренг ждал долго, бесконечно долго. Он стучал и уговаривал, но ответом была лишь тишина. Два чувства раздирали душу повелителя: негодование и страх. Наглый человек не желает впускать его, гонит, как ранее прогнал Рокстеди и Бибопа. Но Кренг ему не слуга, и не обязан терпеть подобное обращение. Но что, если… если Шреддер не может подойти к двери? Вдруг он там лежит и умирает?

- Открой, Саки, - повторил на всякий случай властелин Технодрома, - иначе я выбиваю дверь!

Подождав для приличия ещё пару минут и расценив ответную тишину как "Делай что хочешь!", Кренг решил действовать. Механический человек, получив команду, со всей силы врезал ногой по замку. Тот жалобно лязгнул и чуть подался. Робот ударил снова. Жалобно охнув, дверь распахнулась, представляя взору повелителя царивший за ней напряжённый полумрак, пропитанный металлическим запахом крови и терпким - лекарств.

Вздохнув, Кренг приказал андроиду войти.

- Прости, что без приглашения, Шреддер, - пропел повелитель, а робот, виновато улыбаясь, нашаривал рукой выключатель.

Но, едва лишь щёлкнул тумблер, Шреддер яростно прорычал:

- Погаси свет!

Пришлось повиноваться. Яркий свет мешает человеку, усиливает его страдания. Но всё же осмотреть в темноте раны японца не представляется возможным.

- Потерпи, Шреддер, я принесу свечу.

Запас свечей на Технодроме имелся основательный, ибо прибегать к нему приходилось чаще, чем хотелось обитателям титановой крепости.

Андроид, гулко топая, внёс в комнату японца тяжеленный канделябр и огляделся – куда бы поставить.

- На столик, - подсказал Кренг.

Тьма, испугавшись уютных огоньков, расступилась, попряталась по углам, уцепилась за каждый предмет, не желая отступать. Диковинные тени заплясали по стенам. Стало всё же немного легче.

- Так лучше, Саки?

- Лучше, Кренг… - прошептал японец, сверкая глазами.

Ничего, всё образуется.

Картина, представившаяся лиловым глазам пришельца, оказалась удручающей. Сбитые циновки – видимо, человек, испытывая приступ боли, катался по полу. Сброшенные доспехи. Смазанные пятна на полу, наверняка того же происхождения, что и те, в рубке. Осунувшееся, побледневшее лицо человека, на котором резко выделяются блестящие, кажущиеся огромными глаза. Ах, Саки… Повелитель никогда не видел человека таким жалким и таким… отрешённым.

Лежит, свернувшись под плащом, и ждёт исхода. Если бы Кренг соизволил прийти раньше, всё было бы иначе. А теперь он потерял доверие Ороку Саки. Единственного существа, которому он не был безразличен. Вот чем отличался ниндзя от Дракуза и Шреки – его отношение к слизистому союзнику не было просто деловым.

- Ничего, всё не так уж плохо, - внушал себе Кренг. - Страшного нет, человек поправится. Он ведь и не из таких передряг выкарабкивался. Не хандра же его изведёт, в самом деле?

Воля к жизни у японца слишком сильна, потоскует и оправится. Когда тебе плохо, конечно, хочется сострадания. Не получив желаемого сразу, человек просто обиделся и решил умереть назло компаньону. Детский поступок, право.
Нет, не всё потеряно. Если удастся расшевелить Шреддера, он согласится принять помощь. Нет – Кренгу придётся лечить его насильно.

Поверь, человек, я не хочу тебе зла. Мне так много нужно сказать тебе!

- Больно, Саки? – тихонько поинтересовался Кренг предательски дрогнувшим голосом.

- Уже… уже нет… Я обработал раны. Теперь совсем хорошо… Видишь? Дайдзёбу!** – усмехнулся японец, откидывая плащ и демонстрируя компаньону забинтованное плечо, - В аккурат по старому шраму. Надо же, а?

Усмешка у Шреддера получилась весьма кривой и больше походила на оскал.

Кренг выбрался из ниши андроида, смачно шмякнулся об пол и подполз к компаньону, заглянув ему прямо в лицо. Широко раскрытые глаза японца светились таким отчаянием и болью, что властелину сделалось не по себе.

- Что черепахи тебе повредили, Саки?

- Беспокоишься, Кренг? – сглотнув, выговорил ниндзя. - В кои-то веки?

Чудовище ты бесчувственное, а не человек! Конечно, повелитель беспокоится о тебе, если пришёл! Никто не удостаивался от Кренга такой заботы. Потому что повелитель никогда никого не любил. А этот никчёмный человек ему дорог. Он не должен покинуть его.

- Не строй из себя умирающего лебедя, Саки! Дай мне осмотреть рану…

Кренг потянулся было щупальцами к человеку, но Шреддер неожиданно дёрнулся и ощерился по-волчьи:

- Не трогай, слизняк!

Кренг, проявив невиданную для неповоротливого тельца прыть, метнулся в сторону и не сразу осмелился занять исходную позицию. С бессознательным человеком куда легче возиться, кто бы спорил. Тут же неизвестно, чего ждать. Саки сам не может определиться, хорошо ему или плохо, требуется помощь или нет. Что с ним творится? Кренг так и не смог толком постичь тайны людской психологии.

Жаль, не догадался прихватить снотворное. Ну как теперь успокоить Саки? Он же не позволит подойти к себе, не то что коснуться ран!

- Что с тобой, Шреддер?

Японец закрыл глаза, всхлипнул, и едва слышно прошептал:

- Ты не пришёл сразу…

- Что? – опешил Кренг.

- Ты не пришёл. А я ждал тебя, - задыхался человек. - Теперь... мне никто не нужен... Уходи.

Никто никогда не смел прогонять лорда Кренга, без пяти минут повелителя измерения Икс. И, удивительное дело, оскорблённый в лучших чувствах властелин продолжал уговаривать строптивого, такого непостоянного человечишку:

- Не глупи, Саки! Я покажу тебя лучшим врачам – хочешь, на Земле, хочешь – в измерении Икс. Брось хандрить. Ты поправишься.

- Нет, - буркнул японец. - Не нужна мне помощь!

- Ты хочешь умереть? Глупости какие! – отчаянно взвизгнул Кренг, - От чего, позволь спросить? Рана тяжёлая, но не смертельная. Ты губишь себя сам.

- Мне. Уже. Ничего. Не нужно! – металлическим голосом отчеканил человек, кривя рот в улыбке, - Всё и так хорошо! Всё просто прекрасно!

Шреддер вдруг по-рыбьи забился, ловя воздух ртом. Кренг, трусливо подрагивая, ожидал, когда окончится приступ.

Держась за перебинтованный живот, японец скорчился и прохрипел:

- Какое теперь тебе дело до меня?!

Кренг в удивлении распахнул клыкастый рот. Он догадался, что гложет человека.

- От тоски не умирают, Саки, - неожиданно для себя прошептал говорящий мозг.

- Собаки умирают, Кренг, - тихо и как-то обречённо ответил японец.

- Кто? Какие собаки? - не понял повелитель. - А, те земные животные? Но ты-то не собака, ты человек, Шреддер!

Японец испытующе посмотрел прямо в лиловые глаза компаньона. Кренг не выдержал и отвёл взгляд.

- А как ты ко мне относился… все эти годы? - зло выдохнул Саки. - Только помыкал мной. А... хоть раз поинтересовался моим самочувствием?

* Я ваш должник (яп.)
** Всё в порядке! (яп.)

Часть седьмая

***

Собаки… Земные звери, славящиеся своей беззаветной преданностью, за которую почти ничего не требуют взамен. Пёс верен хозяину даже и тогда, когда тот ни капельки этого не заслуживает. Но Шреддер? Разве он похож на преданного пса?!

Кренг смутился и призадумался. Конечно, он отправлял компаньона на задания, почти всегда связанные с риском, ругал за провалы, вполне заслуженно, кстати говоря. Помышлял избавиться от человека. Но разве так относятся и к собакам? Кормят, пока служат, прогоняют, когда надобность в их услугах отпадает? Что ж, приблизительно так и получилось с прежними союзниками. Но теперь Кренг был абсолютно уверен – такая судьба не должна постигнуть Шреддера. Мало ли как было раньше! Отныне всё изменилось. Кренг вдруг отчётливо понял: Шреддер для него не просто подчинённый или союзник, он… он друг. Он не может, не должен вот так просто уйти!

И японец, вне всяких сомнений, считал его другом. Только он и считал. Скоро он уйдёт навсегда. Так или иначе, но Шреддер покинет его. Как же пусто станет без него на Технодроме! Кренг без труда найдёт нового союзника, но ни один не сравнится с Ороку Саки, таким взбалмошным, гордым, но таким бесконечно родным. Ах, зачем повелитель всё понял так поздно?!

- Прости меня, Шреддер! – отчаянно завопил говорящий мозг. - Не смей умирать!

Ты уйдёшь, Шреддер, тебя больше не будет, а черепахи останутся. Твоя месть не свершится. Рептилии и их сенсей восторжествуют, и до конца дней смогут гордиться победой над тобой, так и не узнав исхода дуэли. Им достаточно того, что ты больше не нападёшь на них. Черепахи! Вы дорого заплатите за Саки!

- Ты не расквитаешься с ними, Шреддер?

- Сиката га наи*, Кренг… - спокойно ответил японец.

Вспышка боли снова захлестнула его и Саки сдержал рвущийся наружу стон. Не сейчас, не при мозгляке, никогда.

Нужно терпеть. Ороку Саки с малых лет приучали переносить страдания молча. Он сам виноват в полученном увечье. Отвлёкся и пропустил удар. За годы, проведённые с Кренгом, растерял навыки синоби, вот и получил. Да ещё и расслабился наедине с собой, жалкий слюнтяй. Ниндзя в прошлом переносили и не такое. Коль скоро ты оказался на тернистом пути синоби, то следуй по нему до конца. Если решил уйти, сделай это достойно, Ороку Саки. И перестань уже дуться на Кренга. Ведь он – пришёл всё же.

Человек лёг на спину, вытянулся и уставился в потолок. Кренг подполз и устроился под боком. Внутри он трепетал от страха. Сейчас, без верного робота, пришелец беззащитен, а раненому неизвестно что может взбрести в голову. Вдруг человек накинется, ударит? Даже без наручей с лезвиями шреддеров кулак страшен. Но куда больше Кренг боялся, что Ороку Саки снова погонит его прочь.

Но человек не отстранился. Так они и лежали бок о бок, совсем как в тот далёкий теперь день, когда свалились от усталости после возни с аккумуляторами. Так хорошо забыть обо всём, молчать и разглядывать потолок! Чувство единения, давно, казалось, угасшее, возродилось, наполнив теплом души компаньонов, и они не шевелились, опасаясь спугнуть его. Вместе легче изжить беду, перетерпеть боль.

Где-то там, за стенами Технодрома, шуршал холодный дождь, ветер разгуливал по астероиду, ища и не находя приюта. И Шреддеру хотелось тоскливо взвыть с ним в унисон, излить красному небу растравленную душу. Кренг, чудной слизняк, не поймёт.

Ярость угасла совсем. Пусть мозгляк останется здесь. Не так жутко будет встречать последний час.

- Шреддер, ты… не злишься больше? – осторожно вопросил владелец Технодрома, легонько дотрагиваясь щупальцем до забинтованного живота компаньона. Человек вздрогнул и засопел. Кренг замер.

- Смелее, я ведь не кусаюсь, - горько усмехнулся японец.

Позволив себе усомниться, Кренг всё же не убрал щупальце. По крайней мере, человек хоть успокоился, перестал кричать и метаться. Тяжело дышит. Хуже это или лучше?

- Помоги мне развязать бинты, - попросил повелитель.

- Не надо, Кренг, - умоляюще протянул Шреддер, - я всё сделал, ты... ничем не поможешь... Лучше побудь рядом. Я не хочу остаться один, когда…

Ничего, ничего не случится, Шреддер! Твоё состояние – следствие ранения. Всё пройдёт, только пожелай снова жить!

- Держись, ты должен бороться, Саки! – хотелось выкрикнуть Кренгу, но он лишь прошептал:

- Шреддер, почему ты…

- Почему я – что? – не понял японец. - Решил говорить загадками?

- Почему ты до сих пор был верен мне? – задал Кренг мучивший его вопрос, на который уже и сам знал ответ.- Ведь ты давно мог прикончить меня и завладеть Технодромом. Ты никогда полностью не доверял мне. И всё же…

Кренг почувствовал, как человек напрягся всем телом. Шреддер долго молчал, подбирая слова, не зная, признаваться ли компаньону. Наконец он заговорил с надрывом, задыхаясь, не глядя на жадно ловящего каждое его слово склизкого пришельца:

- Хочешь откровенности, Кренг? Если бы... если бы мне нужен был только Технодром, я избавился бы от тебя... при первой же встрече. Но… ах, к’со! Я пожалел тебя. А потом ты спас мне жизнь... Нужно быть... аррх... совсем уж бесчестным подонком, чтобы забыть такое... А ещё, Кренг… Не знаю, как там у вас, у ящеров, а у людей есть привычка привязываться к живым существам. Вот я и привязался, хоть и знал, что нужен тебе до поры до времени. Люди часто... не могут бороться со своими чувствами. И я не... не смог...

Лиловые глаза Кренга раскрывались всё шире и шире, пока, наконец, не достигли положенных природой пределов. Жалобно заскулив, пришелец схватил щупальцами руку человека, ужаснувшись её холодности. Шреддер умирает, и нужно что-то придумать, немедленно! Японец осторожно высвободил руку и успокаивающе пожал щупальце Кренга.

Повелитель почувствовал, как глаза защипало и вдруг из них выкатились две прозрачные солёные капли. Кренг, потеряв тело, сохранил способность плакать, иной раз разбитые мечты доводили его до слёз. Но из-за жалости не к себе он плакал впервые. Услышав всхлипывания, человек повернулся, и, тихонько коснувшись, смахнул слезинку с физиономии компаньона.

- Ты ведь не забыл, а? – улыбнулся японец. - В день нашей встречи... Помнишь?

Кренг снова ухватился за руку человека.

- Что ты хочешь, Саки? - завопил он так, что, казалось, весь Технодром слышал. - Черепах? Солдаты найдут их, даже если придётся разнести по кирпичику всю нью-йоркскую канализацию!

- Мои дела с черепахами тебя не касаются! – поморщился Шреддер.

Кренгу почудился скользнувший по комнате ледяной ветерок.

- Тогда что? Хочешь – я прикажу доставить сюда эту девчонку О’Нил? Хочешь – подарю тебе Технодром?

- След и за языком, Кренг, - через силу улыбнулся человек, - а то ведь поймаю на слове.

В чёрных глазах японца застыла усталость – от разговора, от ожидания, от жизни, ото всего. Кренг чувствовал, что никак не может найти вещь, способную пробить овладевшее человеком безразличие, пробудить волю к жизни. Черепахи и Технодром – даже они сейчас не то. Нужно исполнение самой неожиданной, заветной мечты. Кренг сжал щупальцами виски и заскулил. Нужно что-то очень важное вспомнить. Что же?

Бибоп и Рокстеди говорили, что Шреддер сегодня вспоминал о снеге. И тогда, в день их встречи, тоже.
Время повернуло вспядь, и Кренг увидел себя - беспомощного, и человека без сознания рядом, услышал хриплый голос, в бреду умоляюще повторяющий всё одно:

- Юки… онэгаи симас…

Вот оно! Нужен снег! Да только где его взять? В измерении Икс снега не бывает. Настроить портал на ту точку Земли, где сейчас царит зима и перенести человека туда? Если Шреддер увидит снег, быть может, ему станет лучше?

А можно сделать и не так. Он устроит снегопад в самом измерении Икс, даже если придётся израсходовать остатки энергии Технодрома. Ведь среди его изобретений есть одно такое, способное контролировать погоду. Энергии на его зарядку должно хватить. Сейчас как раз сезон дождей, достаточно понизить температуру, и задуманное свершится. Шреддер непременно оценит его старания и выкарабкается из тёмной ямы, в которую сейчас падает.

Кренг, найдя выход, едва не задохнулся от радости.

- А хочешь – в измерении Икс пойдёт снег? Для тебя! Хочешь, Саки?

- Как ты сказал? – недоверчиво покосился японец. - Снег? Здесь?

- Да, Саки! – восторженно крикнул повелитель, подпрыгнув. - Снег в измерении Икс!

В расширившихся глазах японца появился влажный блеск. Говорящий мозг понял: ему удалось сдвинуть дело с мёртвой точки. Шреддер забыл думать о смерти и, часто-часто моргая, смотрит на него, и недоверие на его побледневшем лице сменяется надеждой. Так, наверное, смотрят дети, ожидающие чуда. Саки и есть сейчас большой ребёнок, которому пообещали исполнение самого заветного желания.

- Но как, Кренг? Ведь ты... ты не можешь изменить климат целого измерения?

- Целого и не нужно, Саки! – радостно запел повелитель, сверкая круглыми глазами. - Предоставь всё мне.

- Ты… ты не… обманываешь меня? – судорожно сглатывая, выдохнул японец.

- Нет, нет, Шреддер! Я всё сделаю, как обещал, вот увидишь! – замахал щупальцами Кренг. - Помоги мне только забраться в робота, а дальше я уж сам управлюсь.

Дрожа от слабости, человек с трудом поднялся, взял на руки показавшегося необычайно тяжёлым пришельца и посадил в нишу в животе андроида. Затем снова улёгся - на бок, вытянув раненую руку. Боль пульсировала в животе, сверлила плечо, но тоска больше не была союзницей ей, а значит - стало легче.

- Жди, Шреддер! – обнадёжил Кренг, притрагиваясь к рычагам управления.

* Ничего не поделаешь (яп.)

Часть восьмая

***

Андроид, повинуясь хозяину, развил максимальную скорость, пробегая по гулким коридорам Технодрома. Сначала – к комнате Бибопа и Рокстеди. Бухнув кулаком по двери, механический человек грозно ухнул. Кренг перевёл:

- Помогайте, бездельники!

Мутанты живо соскочили с коек, побросав комиксы, и устремились вслед за Кренгом в лабораторию. В святая святых Технодрома, место рождения всех зловещих изобретений, мутантов допускали крайне редко и потому они тут же с любопытством принялись озираться по сторонам, рассматривая непонятные приборы и склянки.

- Нечего рот разевать! – прикрикнул повелитель. - Живо за работу, если хотите спасти своего босса!

- А чего мы будем делать? А, Кренг? – рискнул пристать любознательный Рокстеди.

- Чего-чего! – передразнил говорящий мозг, но всё же ответил. - Устроим снегопад в измерении Икс!

- В измерении И-икс?!

Мутанты удивлённо зашептались и започёсывали затылки. В их скудные познания о климате чужого измерения с красным небом входил один факт – температура здесь всегда выше нуля. А, чтобы получился снег, она должна быть минусовой. Кажется, в начальной школе говорили так, или ещё где-то… неважно. Кренгу виднее. Наивным мутантам он казался всесильным, и они опасались лезть с расспросами. Мозги и так уж кипели от обилия информации. Размышления о климате поглотили последние интеллектуальные ресурсы, и друзья, не рассуждая, принялись за привычную работу – следуя указаниям Кренга перетаскивать тяжести и подключать кабели.

Всё внимание слизистого изобретателя сконцентрировалось на сферическом приборе, оснащённом шкалой. Давнее изобретение – синтезатор погоды - должно заработать на полную мощность. Вся энергия Технодрома направлена на его заряд. Вернее, почти вся. Отдав последнюю команду компьютеру, Кренг, сияя, повернулся к Бибопу и Рокстеди:

- Можете попрощаться со своими видеоиграми. Вам нескоро удастся включить приставку. И читать комиксы вы тоже не сможете. Сейчас на Технодроме настанет полный мрак.

Бибоп и Рокстеди не поняли, каким образом вызов снега связан с комиксами, играми и тьмой, но ради спасения босса согласились на всё.

- Теперь несите все свечи со склада. Они нам пригодятся.

Электрическое освещение погаснет, как только Кренг перенаправит энергию на синтезатор, тогда свечи придутся как раз кстати. Ненадёжно, но иного выхода нет. Глупые мутанты вряд ли смогут вскоре самостоятельно раздобыть аккумуляторы. У самого же повелителя даже компьютера, способного вычислить очередной артефакт, не будет.

А Шреддер, если поправится, может не захотеть остаться на Технодроме. Говорящий мозг не вправе его удерживать. Но повелитель, как всегда, всё предусмотрел и, если Саки решит вернуться на Землю, он сможет сделать это беспрепятственно.

Когда с наладкой самого что ни на есть аварийного освещения было покончено, Кренг приступил к зарядке синтезатора. Всего одно нажатие на кнопку – и большая часть энергии титановой крепости уйдёт на сказочное шоу для Ороку Саки. Как распорядиться остатком энергии – пусть ниндзя решает сам.

- Давай же… - прошептал говорящий мозг. Андроид толстым, похожим на сардельку пальцем, нажал на кнопку.

Синтезатор, вбирая в себя драгоценную энергию, замерцал. Зарядка шла без проблем. Лампы погасли. Раздалось монотонное гудение, словно кто-то потревожил гигантский улей. Кренг с волнением смотрел на синтезатор. Обратного пути нет, операцию отменить нельзя. Восстановить утраченное удастся… неизвестно, когда. Если удастся вообще. Повелитель пожертвовал для Шреддера самым дорогим и, как неожиданно осознал, совершенно не жалел об этом.

Видимо, от человека он перенял дурацкую привычку – прикипать сердцем к живым существам. Ведь сердце, пусть и рудиментарное, у повелителя всё-таки имелось.

Гудение прекратилось. Компьютер слабо пискнул и отключился. Синтезатор зарядился полностью и ждал команды. Гигантская титановая крепость всё равно что умерла, погрузившись во тьму, кое-как рассеиваемую равнодушным огнём свечей в тяжёлых канделябрах.

- Ну вот и всё,- вполголоса произнёс повелитель, приказав андроиду взять прибор на руки.

Обернувшись, Кренг увидел в дверях Бибопа и Рокстеди, с любопытством и страхом наблюдавших за его действиями.

- Эта… хру… штуковина устроит снегопад? – осведомился Бибоп, указывая на синтезатор. Гигантская тень скользнула по стене.

- Именно! – гордо ответил Кренг.

Носорог и кабан недоверчиво косились на синтезатор. Вот этот чёрный мячик, меньше волейбольного, заморозит их астероид? Да тут пушка нужна, не меньше! Но раз Кренг сказал, стало быть, нет оснований не верить.

- А теперь ступайте к Шреддеру и помогите ему выйти наружу, - приказал говорящий мозг. - Оденьте потеплее. Скажите ему, что сейчас он увидит свой снег.

- Будет сделано! – козырнули мутанты.

- И действуйте осторожно! – крикнул Кренг вдогонку удаляющимся друзьям. - Не забудьте, чему я вас учил!

Когда-то мутантам читали курс лекций по выживанию в чрезвычайных ситуациях, в том числе и способы переноски раненых. Возможно, что-то в их головах всё же отложилось.

Бибоп с подсвечником в руке шёл впереди, за ним тяжело топал Рокстеди. Их суровые сердца были наполнены надеждой на чудо. Они, как и босс, хотели увидеть снег. Искренне желали помочь Шреддеру, благоговейный страх перед которым давно перемешался в их душах с верностью и почтением.

Саки встретил подчинённых приветливой улыбкой. Не привыкшие к подобному обращению мутанты замялись, не зная, что сказать. А Шреддер к тому же был и без привычной маски. Приготовленные загодя слова комом застряли в горле.

- Этта… босс… - запыхтел Рокстеди, - нужно идти…

- Кренг сказал… - протянул Бибоп.

- Кренг велел вам… помочь мне выйти наружу? – помог Шреддер. - Весьма кстати… кхрр… сам бы я… не справился.

Друзья согласно кивнули. Свернувшийся под плащом босс выглядел совсем не грозным. В его глазах появился прежде не виданный влажный блеск. Бибоп и Рокстеди едва не вскрикнули от удивления, сообразив, что это – невыплаканные слёзы.

- Что уставились? – проворчал японец. - Помогите же мне!

А Кренг тем временем выбрался из Технодрома. Над измерением Икс разгоралось раннее утро. Шёл дождь, омывая обшивку гигантского танка, собираясь в лужи на поверхности одинокого астероида, оставляя круги на водной глади безымянного озерца. Капли застучали по телу робота. Механический человек зевнул. Кренг поморщился и взглянул на затянутое низкими клочковатыми тучами небо. Дождь – то, что сейчас нужно. Синтезатор заморозит его, превратит в снег. Первый снег в измерении Икс.

- Дай синтезатор! – приказал повелитель.

Робот послушно отдал прибор. Кренг защёлкал переключателем, выбирая режим. "Лёгкая облачность", "Проливные дожди", "Гроза". Не то… А, вот и оно – "Снегопад"!

Настроив программу, несостоявшийся правитель подбросил синтезатор вверх, и тот уже сам поднялся в небо и скрылся за тучами. Достигнув наивысшей точки, шарообразный прибор завис, испуская холодные лучи.

Кренг и андроид ждали, с нетерпением поглядывая на небо. Скоро среди нитей дождя появились первые робкие снежинки. Они кружились, легко падали и тут же таяли, но на смену им приходили другие, снежинок становилось всё больше и больше, вот уже всё видимое пространство затянуло, как занавесом, лёгкими белыми хлопьями.

Повелитель поёжился от холода. Посмотрев вниз, он увидел под ногами верного робота сугроб, который уже не таял. Счастье, что ниша в животе андроида оснащена обогревателем!

А вот когда рядом появился Ороку Саки, Кренг даже и не заметил. Ниндзя по-прежнему верен себе – даже раненый старается двигаться бесшумно. Сейчас это был совсем не тот Шреддер, которого привыкли видеть друзья и враги. Воинственный японец превратился в давно пропавшего в водовороте времени Саки-тяна, с колотящимся от радости сердцем встречающего первый в году снег.

Протянув здоровую руку, ниндзя ловил и рассматривал снежинки, и только раны и опасение уронить себя в глазах подчинённых удерживали его от стремления побежать навстречу ветру по белоснежному морю. Хотелось как в детстве лечь и следить за движением облаков.

- Красота… - заворожённо произнёс Шреддер.

- Тебе правда нравится, Саки? – с надеждой спросил повелитель.

- Хай!* – прошептал японец. - Да!

Поддерживаемый Бибопом и Рокстеди, Шреддер, не чувствуя холода, неотрывно смотрел в красное небо, откуда летели вниз, на астероид, мириады снежинок.

Мутанты восторженно пыхтели, обмениваясь многозначительными взглядами. Зрелище, представившееся их взорам, и в самом деле было красивейшее. К тому же имело практическую сторону. Кабан и носорог вопросительно взглянули на босса.

- Валяйте! – кивнул Саки и отпустил помощников, тут же занявшихся игрой в снежки.

Скоро и Технодром, и камни, и деревья украсились белыми шапками, небольшое озерцо покрылось ледяной коркой. По всей округе стояла праздничная, блаженная тишина, нарушаемая лишь боевыми выкриками неугомонных Рокстеди и Бибопа. Все окрестные обитатели измерения Икс, кто не спал в ранний час, поёживаясь от непривычного холода, тоже любовались необычайной картиной, память о которой отныне будет жить в их сердцах. Возможно, они и догадаются, кто сотворил невероятный погодный катаклизм, но зачем – о том будут знать лишь двое на всём свете: говорящий мозг с лиловыми глазами и смуглый человек-японец.

Собачья тоска, терзавшая душу Ороку Саки, растворилась без следа. Давнее детское воспоминание, вселяющее надежду, исцеляющее раны, снова ожило в нём, наполняя благодарным теплом. На краткое время великолепный мастер ниндзю-цу стал обычным человеком, не умеющим прятать чувства.

- Ты… сделал это… для меня! – неожиданно всхлипнул Шреддер, шагнул к компаньону и сжал ладонями его щупальца. - О, Кренг!

- Ну-ну, телячьи нежности! – наигранно проворчал повелитель, освобождая конечности. На самом деле порыв человека глубоко тронул его.

Саки радостно хохотнул.

- Пойдём внутрь, - предложил Кренг. - Ещё простудиться не хватало.

- Подожди…

Японец переводил задумчивый взгляд то на небо, то на Технодром, то на компаньона. Ему-то не нужно было объяснять, откуда взялись ресурсы для изменения погоды. А он ещё злился на Кренга, обзывал мозгляком! Обвинял в бесчувственности! Горло перехватил спазм и Шреддер с трудом выдавил:

- Скажи-ка, Кренг… ты… ведь ты…

- Что, Саки? – поднял на него глаза склизкий союзник.

- Ты исполь… арх… использовал всю энергию Технодрома?

- Не всю, Шреддер, - потупился повелитель.

Вот человек и спросил! Сейчас Кренг ответит ему и, возможно, навсегда лишится напарника. Может быть, Шреддер останется. Но как ни поступит землянин – совесть его компаньона будет спокойна и чиста.

- Часть энергии я приберёг. Её хватит для открытия портала на Землю. Лишь на одно перемещение, - решившись, признался говорящий мозг. - Если ты захочешь вернуться на родную планету, я… я… не буду тебя удерживать…

Шреддер застыл. Кренг пытался прочесть хоть что-нибудь в его расширившихся глазах. Пальцы на правой руке японца судорожно сжались. Ноздри в волнении раздувались. Человек тяжело дышал, стиснув зубы, и дрожал – но не от холода.

Каждая секунда камнем ложилась на сердце повелителя. Весь он трепетал, и жаждая слов Саки, и боясь их.

Говори же, человек! Что бы ты ни решил!

Японец опустился на колени рядом с андроидом. Раскосые глаза его оказались как раз напротив лиловых очей повелителя. Несколько секунд они смотрели прямо в души друг другу. Кренг едва не завопил от радости, когда Шреддер произнёс:

- Потерпи с перемещением, Кренг! Когда… когда ко мне… вернутся силы, мы с Бибопом и Рокстеди… арх… отправимся… найдём источник энергии. И тогда…

- Ты не оставишь меня, Саки? – прошептал Кренг.

- После всего? За кого ты меня принимаешь?!

Кренг подался вперёд и обнял человека щупальцами за шею. Японец склонил голову и прикрыл глаза. Так они и замерли, не замечая ничего вокруг, забыв обо всём на свете, и весь мир перестал существовать для них.

Их засыпал снег, первый снег в измерении Икс.

*Да! (яп.)

Ну и бонусом - фоновая композиция, под которую сочинялся фик:


Listen or download Tombe la neige Падает снег for free on Prostopleer

@музыка: Salvatore Adamo - Tombe La Neige

@настроение: грустное

@темы: фанфик, Кренг, Шреддер

---

Моя бедная ЖЖ-шка

Вот я тут и зарегистрировалась!
Пока буду делать перепосты из ЖЖ - ave-1984.livejournal.com/ - он, хоть и не пользуется особой популярностью и давно отошёл от первоначальной тематики, всё же дорог мне как память. В общем, буду дублировать посты.
Комментарии приветствуются.

запись создана: 25.01.2013 в 12:04

---

Я отвечаю за безымянную эту церквушку...

Соловки

Из вас ни один не очнётся
До кровавой, до судной звезды,
И ничьей-то слезой не прервётся
Горький сон ваш у вечной воды.

Не с того ли, так поздно прозревший,
Я у братской могилы поник?
Не с того ли такой сумасшедший
Здешних чаек отчаянный крик?

Не с того ли в безмолвном укоре,
Когда вспыхнет в столице салют,
Здесь, над яростным северным морем,
Безымянные тени встают?

Сергей Зяблинцев



***
Я отвечаю за безымянную эту церквушку,
неумолимо сползающую в овраг.
Я отвечаю за эту старушку,
по ледяному асфальту
боящуюся сделать шаг.
За каждую вырванную, помятую
страницу истории родной,
и, рождённый
в тридцать девятом,
я отвечаю
за тридцать седьмой.

За то, чтоб не повторился,
чтоб не вернулись
его кровавые поводыри,
чтобы выпрямленные не согнулись,
я отвечаю.
И ты.
Повтори!

Пётр Вегин

***
Когда вода под горлом,
Когда беда под сердцем,
Когда под ручку голод
Идёт с тобой по сенцам,
Когда кричат: "Спасите!",
Когда молчат: "Убейте!"
Тогда свой крест несите,
Тогда терпеть умейте!
Когда з/к я звался,
В воде стоял осокой,
Тогда образовался
Во мне мой свет высокий!

***
Всей камерой спрашивали:
- За что ты попал?
Не сказал.
А когда одолела жажда,
Глазами просил каждого:
- Пить!
Напоили. Глядим: уже спит.
В ужин хлеба не стал -
Ни мякиша, ни корки,
Застеснялся, как девица:
- Мне бы икорки...
Каюсь я,
Паюсной...
А когда уходил на этап,
Вздохнул на прощанье:
- Я слаб!
За четыре зимы
За плечами четыре тюрьмы!
Так и не узнали:
Кто он? Что он?
Кроме того, что арестован.

Баллада об испуге

Мокрый булыжник, площадь как зеркало.
В ней Блаженный, весь, как живой.
В это время машина ехала,
Неподвижен был профиль седой.
Это Сталин!
В его машине,
Словно в камере одиночной,
Руководитель неустрашимый,
Коммунистически непорочный.
Смотрит, смотрит, глазам не верит,
Рядом с ним, ну, чуть-чуть левее,
Место Лобное в красных лужах.
- Это кровь! - он воскликнул. - Ужас!
Успокойся, великий вождь,
Эти лужи наделал дождь!
А окрасил их красный закат,
Он маляр, но работал за так,
Как твои заключённые где-то!
Не спалось ему до рассвета,
Кровь стояла в его глазах,
Бабы плакали на возах!

***
Почта - протяжная песня ямская!
От Ялуторовска до Читы
Даль запела, меня лаская,
И раскрыла голодные рты.

Колокольчик, железное било,
Закричал в серой мгле степей.
Не родная мать разбудила -
Лай овчарок и лязг цепей.

Стройся!
Я во второй пятёрке.
Рядом слесарь, седой туляк.
Не по-доброму у каптёрки
Чебулинские волки скулят.

Накормите их! Мы потерпим,
Нас напоит, накормит река.
Ничего не значат потери,
Если выбросят тело з/к.

Ты куда глядишь, забубенный?
С места тронешься - пуля в лоб.
Путь страдальческий мой пройденный,
Ты осел во мне, как сугроб.

Виктор Боков

"Юность", №10 (401), 1988 г.

@музыка: Олег Скобля – Соловки

@темы: стихи, Соловки